Надя по-прежнему плакала. Я ничего не мог ей сказать обнадеживающего, хотя для нее сейчас это было очень необходимо. Присев рядом, я обнял ее и начал гладить по голове, успокаивая. Мало-помалу Надя стала затихать. Плач перешел в глухое всхлипывание, а затем она заснула. Солнце уже припекало вовсю, из-за пережитого сумасшедшего стресса я тоже, не поняв как, отключился.

Мне снилось, что я ношусь над землей, разглядывая внизу толпы непонятных людей, которые смотрят на меня и завидуют. Я не знал, откуда мне известно, что они мне завидуют, но точно это понимал. Они тянули ко мне руки, чтобы поймать и сделать так, чтобы я больше не летал, а я не хотел, но терял высоту. Когда я уже снизился настолько, что меня уже почти схватили чьи-то мертвые руки, я проснулся от выстрела.

Надя смотрела на участок наших вторых соседей, который находился по одну сторону с владениями Виктора. Участок принадлежал Олегу, которого мы между собой называли просто “егерь”. Возможно он и работал в этой конторе или служил, не знаю как это правильно называется. Огороженный невысоким, в полтора человеческих роста глухим деревянным забором, его дом отстоял от нашего метров на сто. Олег, возвышаясь над своим забором, прицеливался в жену Виктора, которая тянула к нему руки, как те люди из моего сна. Рядом с ней валялся труп таджика в залитой кровью вытянутой футболке и старых спортивных штанах. Егерь прицелился и выстрелил своей соседке в голову. Серо-красная масса фонтаном вылетела из ее затылка, путаясь в распущенных волосах, крупными брызгами покрывая ровную песчаную дорогу. Оставшиеся зомби почему-то не торопились идти на звук выстрелов, как я ожидал. Они стояли возле моих ворот и продолжали скрестись.

– Здорово живешь, Михалыч! – крикнул мне Олег и в знак приветствия поднял руку, в которой держал карабин.

То что это карабин, а не охотничье ружье, я определил по стволу. Я мало общался с Олегом, но я знал, что у него много разного оружия. Мы считали его несколько простоватым и небогатым, поэтому наши короткие разговоры сводились к нейтральным темам о погоде и новостям нашего поселка. Всегда веселый, Олег и сейчас улыбался нам. Его белозубая улыбка, задорно светящаяся над двумя трупами с развороченными мозгами, один из которых недавно был нашей соседкой, сначала напугала меня не меньше, чем зомби, но затем мысль, что мы вот не одни в страшном мире живых мертвецов, начала опять вселять надежду в благополучном исходе всей этой дичайшей истории.

– Привет, Олег! Как видишь, не очень! Я же не егерь, как ты, поэтому стрелять в…, – тут я немного запнулся, потому что вслух произносить слово “зомби” язык не поворачивался, и, не подыскав никакой подходящей замены, сказал, – в “этих” возможности не имею! – прокричал я в ответ и встал на ноги, одновременно поднимая за руку Надю.

Меня снова озадачило поведение зомби, которые не бросились в сторону Олега, реагируя на его голос и звуки выстрелов, как я того ожидал, а продолжали методично скрестись в наши ворота, также как и парочка с дороги, штурмующая калитку. По всем законам масскульта, зомби должны реагировать на шум, но этим, похоже, было глубоко плевать на все кинематографические и книжные штампы. В их поведении прослеживалось некое рациональное начало. Во-первых, они не кидались на любой посторонний звук. Во-вторых, ломясь именно к нам, они стремились достичь какой-то цели, о которой ни я, ни Надя не имели представления. Эта их устремленность именно к нам не на шутку насторожила меня. Не знаю, что ими двигало, но что они действовали вразрез с нашими стандартными представлениями о зомби, я видел со всей очевидностью. Механическое, машинальное стремление к нам, пугало не на шутку. Вспоминался первый, второй и прочие “Терминаторы”. Олег, вроде бы тоже еще живой, но почему-то его тело, не так привлекало бывших, а ныне покойных соседей, как мы.

– Михалыч, они прям к вам лезут, будто у вас медом намазано, – тоже подметив эту странность, с каким-то недоумением, прокричал Олег.

Его перевозбуждение вполне объяснялось обстоятельствами, в которых мы сейчас находились. Ни один человек только что застреливший близкую соседку, даже егерь, не мог добродушно рассуждать о странностях поведения зомби. Олег вскинул карабин, тщательно прицелился и выстрелил в толпу у наших ворот. Один из таджиков, не вовремя отделившийся от основной группы, оказавшийся ближе всех к Олегу, дернулся. Пуля из его груди вырвала небольшой кусок мяса, что-то вроде сгустка уже давно запекшейся крови, разорвала футболку. Таджик дернулся и, не оглядываясь на Олега, сместился от него подальше почти на самый край ворот. Если бы я не знал, что таджик уже несколько часов как умер, я бы подумал, что он что-то понимает. Олег громко выругался, видимо он целился в голову, но промахнулся. Он снова прицелился и выстрелил. Основную массовку от нас скрывали ворота и забор. Судя по тому, что Олег снова выругался, он опять промахнулся.

– У тебя патронов много?! – поинтересовался я.

– На этих жмуриков хватит! – зло отозвался Олег, после очередного промаха. – С такого расстояния сложно попасть по этим болванам, они все время вошкаются. И карабин плохо пристрелен, я его недавно купил! – как бы оправдываясь, продолжил он.

– Олег, ты тогда отстреливай их, а нам надо обсудить как дальше быть! Забыл спросить, у тебя тоже ведь мобильный не работает?!

– Не! – подтвердил Олег, перезаряжая карабин. – Все сдохло вместе со всеми! – мрачно пошутил он.

Мы зашли в спальню. Чудесный летний день абсолютно не обращал внимания на человеческую трагедию, которая разворачивалась здесь, сейчас и, по-видимому, далее везде. Солнце весело светило в окна, легкий ветерок играя занавесками, приглашал на свежий воздух, а птицы, ненадолго замолкающие после каждого выстрела, беззаботно галдели в сочной листве лип и яблоневого сада. В этот момент я остро ощутил насколько мы не незаменимы на матушке-земле, что ей в принципе глубоко плевать на своих неблагодарных детей, которые так долго ее мучали, загаживали, а теперь вдруг превратились в безобидные для нее ходячие овощи. Она ласкала и играла с другими своими детьми, оставив человечеству прерогативу разбираться со своими проблемами самому. “Наверное, когда все превратятся в зомби, она опять начнет нас любить”, – невесело подумал я, прислушиваясь к расстроенным возгласам нашего соседа, который, похоже все мазал и мазал.

– Юра, что нам делать? – жена смотрела на меня с надеждой и одновременно отчаянием. – Мы умрем, и превратимся в этих…? – Она неопределенно махнула в сторону улицы, откуда теперь слышалось только как мертвяки скребутся в ворота.

– Все будет хорошо, родная, – успокоил я ее. – А почему выстрелы замолчали, не знаешь?

– Не знаю, – растерянно ответила Надя на мой дурацкий вопрос.

Я выглянул из двери. Мне не хотелось выходить на балкон и лишний раз дразнить мертвяков. Но так я не видел Олега. Мне пришлось выйти в коридор и из торцевого окна, которое как раз выходило на дома Виктора и Олега, посмотрел туда, откуда пять минут назад стрелял Олег. Его самого я не увидел. На дороге под забором лежал его карабин. Рядом по-прежнему лежало два мертвых мертвяка.