Шофер Блатова жаловался, как растравил себе язву желудка из-за свадьбы дочери шефа. К свадьбе Блатову слали посылки секретари обкомов со всей страны. Шофер две недели носился как угорелый по вокзалам и гостиницам. И, конечно, со всеми пил. Вот и открылась язва.

Замминистра рассказывал, как наверху собираются покончить с евреями в стране. Польский путь -- выгнать сразу -- не годится: сперва надо подготовить замену в ведущих отраслях культуры и науки. А тем временем выпускать ненужных и держать остальных до подготовки русской смены. Ближе к вечеру разговоры в палатах стихли. Послышался треск радиоприемников. И шоферы, и министры вытаскивали из-под подушки коротковолновые приемники и настраивались на волну "Голоса Америки".

Вышел я из бывшего корпуса охраны и побрел к лесу. Через ров вел мост, но дальше дорогу перекрывал высоченный забор, столь памятный со студенческих лет. Передвинув забор, поместье как бы урезали. Вспомнился один из разговоров в больнице (лежа рядом с домом Сталина, больные то и дело возвращались к священной теме). Сын ответработника ЦК рассказал, что перед крупными партийными мероприятиями в доме Сталина поселяют лиц, которые сочиняют, шлифуют и согласовывают доклады для руководства. Атмосфера хорошо способствует творческому началу.

Еще через десяток лет я попал к знакомой в Дом ветеранов кино, построенный возле того же леса. Ветеранам разрешают ходить на окраину парка, но, конечно, не к секретной обители. Вокруг нее вознесли новый железобетонный забор. А внутри, говорят, все так и стоит, как раньше. И правильно. Вдруг опять понадобится? Переждем стихию, а там видно будет, что делать с национальной святыней.

Моя б воля, я музей Сталина в Кунцеве сейчас бы опять открыл. Правдивый или лживый -- не имеет значения. Чем лживей, тем, как ни парадоксально, реальней. Музей не столько скромного, сколько примитивного мизантропа. Национальный коммунистический парк. Музей Политбюро, то есть их всех, власть предержащих в несчастной стране. Музей торжества и убожества советской идеологии. Музей, подчиняющийся, в отличие от всех прочих, не Министерству культуры, а соответствующему департаменту Лубянки.

Хорошо бы только у хозяина дома разрешение спросить. Все-таки личная собственность. Не знаю, простил ли он, что мы тогда попали к нему в гости с соизволения Политбюро, но без его приглашения. А что если тень его, ночью бродящая по вытоптанным в снегу дорожкам, еще прикажет насчет непрошенных гостей распорядиться?

1988.