Машка страдала долго и привычно, поэтому половину слов я спокойно пропускала мимо ушей, думая о своём и поддакивая в правильных местах. Именно поэтому вопрос подруги застал меня врасплох.

– Ну, что скажешь? – довольный Машкин голос никак не подходил к разговору о бездарном бизнесменовском сыне.

– О чём?

– Не о чём, а о ком! – в голосе подруги мелькнуло удивление.

– О ком? – послушно повторила я.

– О Фёдоре…

– О каком Фёдоре? – я с ужасом поняла, что Машка поведала мне об очередном кандидате в кавалеры, а я всё прослушала. Теперь к повторному рассказу о неизвестном Фёдоре добавится длиннющая лекция на животрепещущую тему: «Как найти мужа?»

Сама Машка давно и прочно была замужем , закрывала глаза на лёгкие шалости своего благоверного и воспитывала двоих детей. Все шесть лет, прошедшие после моего развода, она пыталась меня пристроить. Машка так и говорила – «пристроить». Я же, в свою очередь, пристраиваться категорически не желала, и вовсе не потому, что мне так уж нравилось быть одной. Просто я не хотела жить так, как жила прежде, и не хотела жить так, как Машка.

– Принцев на белых конях не бывает! – втолковывала мне подруга.

– Не бывает, – послушно соглашалась я, но на провокации в виде двоюродных племянников, друзей Машкиного мужа и знакомых чьих-то знакомых не поддавалась. Тем более, что из всех этих попыток всё равно ничего не получалось, к глубочайшему изумлению подруги. Либо кавалер после пары звонков исчезал в неизвестном направлении, не удосужившись даже попрощаться, либо я сама начинала чувствовать необъяснимое раздражение при первых же звуках голоса потенциального ухажёра. Мне, если честно, было страшно неловко перед Машкой, тратившей на это уйму времени, сил и нервов. Но я ничего не могла поделать ни с собой, ни с ними.

– Не судьба! – говорила я Машке, и подруга на какое-то время успокаивалась. Но не надолго.

Через пятнадцать минут я уже знала, что Фёдор – сын хорошей приятельницы Машкиной мамы. Очень милый молодой человек всего лишь сорока двух лет от роду, доктор наук, профессор. Занимается не то Италией, не то Испанией – Машка точно не помнила. Не женат и не был никогда. Этот момент меня несколько смутил, и я даже аккуратно поинтересовалась, почему такое сокровище до сих пор никто не приватизировал. Машка ответить не смогла и призналась, что сама профессора никогда не видела, но слышала о нём много-много-много хорошего.

О внешности неведомого Фёдора сведений тоже было не очень много, хотя, по словам Машки, вроде как с внешностью у него всё в порядке.

– Такой, знаешь, типичный профессор, – в голосе подруги мелькнула нотка неуверенности, но я не стала заострять на этом внимание. «Я и сама не Мерилин Монро, – подумала про себя, – а профессор немногим хуже олигарха…наверное…»

Отвязаться от Машки было практически невозможно, поэтому эпохальную встречу назначили на первую неделю после экзаменов, замаскировав матримониальные планы празднованием Дня Конституции. Или Дня Независимости? Или это одно и то же? В смысле – праздник один и тот же? Абсолютно аполитичной мне это было глубоко безразлично.

К тому времени сын Тёма уже отправится покорять новые вершины владения немецким языком в специализированный лагерь в Австрии, и я буду свободна, как ветер. Кроме того, всегда есть шанс, что Машка, измученная экзаменами, позабудет о своей идее.

Но, как выяснилось, подруга не только не забыла, но и развила бурную деятельность, достойную, с моей точки зрения, лучшего применения. Машка решила почему-то, что причина того, что у меня не складывались отношения, была в том, что со всеми прежними кандидатами я встречалась на нейтральной территории: в кафе или в ресторане – и ни разу не побаловала их домашними деликатесами. Поэтому встречу с профессором было решено провести дома, в атмосфере домашнего уюта, которая просто не оставит жертве выбора.

Накануне знаменательного события я почти два часа обсуждала с Машкой меню, героическими усилиями сократив количество запланированных подругой блюд с восьми до трёх.

– Маш, если я приготовлю всё, о чём ты говоришь, он не только не сможет меня рассмотреть, он не сможет даже просто встать из-за стола и потом никогда не простит мне несварения желудка, которое станет неизбежным.

– Ничего подобного, – не хотела уступать любящая вкусно поесть Машка, – путь к сердцу мужчины лежит через желудок!

– Да не съест он столько, и остатки придётся выбрасывать, а у меня не та, знаешь ли, зарплата, чтобы разбрасываться продуктами.

– Съест! А что не потянет – с собой заберёт. Мы ему в пакетики упакуем…

– С ума сошла! У нас же не китайский ресторан, – начала я, разозлившись, но стоило мне представить себе Машку, заворачивающую в пакетики недоеденное мясо и складывающую в баночки остатки салата, как приступ неудержимого хохота на время лишил меня возможности говорить.

– Ты что? Плачешь?