– Можете меня не провожать! – она прекрасно понимала, что ведет себя вызывающе и недостойно, но уже не могла остановиться. – Я сама дойду до своих комнат!

Чувствуя, что вот-вот расплачется от унижения, которому подверглась, Амалия выскочила из приемной, хлопнув дверью, словно дочь торговца. Все же ей хватило сил сдержаться и, как ей казалось, спокойно пройти, вернее, почти пробежать под удивленными взглядами слуг по галерее дворца.

Выскочив в парк, девушка торопливо прошла по дорожке, с наслаждением вслушиваясь в хруст каменной крошки под ногами. Как бы ей хотелось, чтобы это были кости её жениха. Она никогда не встречала столь самодовольного, грубого, нахального… На этом эпитеты закончились. Амалия устало присела на скамейку. Она не могла понять, почему так злится, ведь император Франц поступил так же, как поступал сейчас его племянник, но предложение погибшего императора не вызвало у Амалии особого протеста. Более того, она, отвергнув личные пристрастия, послушно приняла предложение и готова была выйти замуж за кронпринца.

Поняв, что окончательно запуталась, девушка прошла весь парк насквозь и подошла к огромному дубу. Она обнаружила его совсем недавно, когда гуляла здесь в прошлый раз. Своими раскидистыми ветками это дерево выделялось среди аккуратно подстриженных деревьев парка. Трава вокруг него не косили, и теперь, к середине лета, она полностью скрывала узловатые корни.

Листва была настолько густая, что солнечный свет почти не попадал на кору, покрытую бурым мхом. Лишь в некоторых местах лучи просачивались между мощными ветками, создавая вокруг ствола золотистое подобие нимба, или же это светилась охранная магия, девушка не знала. Во всяком случае, от дерева исходило уютное тепло, заставлявшее искать убежища под его кроной.

Небольшая скамейка стояла под деревом, точно приглашая присесть. Она располагалась так, чтобы сидящего не было видно ни из окон дворца, ни через кованую ограду, отделявшую парк от суматошного ритма столицы. Уголок отшельника, как окрестила его про себя Амалия. Девушка не знала, кто приходил сюда до нее, но почему— то была уверена, что здесь ее никто не посмеет потревожить.

Она присела на скамейку, расправила складки на темно-синем платье, черное она так и не заказала, надеясь, что уедет и позабудет все, как страшный сон. Злость схлынула, оставив на душе чувства безысходности и нечеловеческой усталости.

Девушка вдруг почувствовала себя принцессой, которую похитил злой дракон, жаждущий заполучить земли Северной марки, открывавшие для Империи безопасный выход к морю.

Амалия просидела в тени дерева, пока не замерзла. За это время никто не вышел в парк искать ее. Никому не нужная невеста. Девушка судорожно вздохнула, подавляя отчаяние.

Умри она сейчас, новый император равнодушно пожал бы плечами, а Лили бы даже обрадовалась. На миг мелькнула мысль действительно умереть или же, что было даже лучше, инсценировать свою смерть, но девушка одернула себя. У нее не было ни денег, ни возможностей прожить одной. В лучшем случае её могли бы взять гувернанткой, но, увы, Амалия отдавала себе отчет, она была слишком молода и не имела рекомендаций.

К тому же побег лишал её возможности пользоваться магией: даром обладали лишь представители знатных и древних родов. Хотя магия для нее была в данном случае бесполезна. Согласно традиции, все девочки обучались лишь основам целительства, считая, что остальные магические знания могут быть опасны и повредить женский рассудок.

Мальчиков учили боевой магии. В свое время брат собирался научить Амалию нескольким заклинаниям, но их обнаружили слуги и тотчас же доложили эрцгерцогу. Амалию на неделю лишили сладкого, а Альфред, с трудом избежавший порки, писал огромное сочинение о магии.

Вздохнув от нахлынувших так не вовремя воспоминаний, девушка направилась в отведенные ей покои.

Там была гостья. Графиня Ольшанска. Одетая, как и положено по протоколу, во все черное, она напоминала ворону.

Амалия настороженно замерла, но тут же – сказалась многолетняя выучка – взяла себя в руки. Мило улыбнувшись, девушка подошла к ней.

– Графиня, – она безмятежно пожала руку гостье, – Рада вас видеть. Чем обязана?

– Моя дорогая контесса, – улыбка графини напоминала скорее оскал, – На самом деле я пришла извиниться…

– Извинится? За что?

– За то, что так долго пренебрегала своими обязанностями по отношению к вам! Меня может в какой-то мере оправдать лишь то, что гибель императрицы Анны, чья дружба была мне истинной наградой, потрясла меня.

– Да, для вас это – тяжелая утрата, – Амалия постаралась, чтобы её голос звучал как можно более невинно. Графиня поджала губы и бросила пристальный взгляд на девушку, словно гадая, действительно ли она такая дура, или же слова имели двойной смысл. Та в ответ лишь широко распахнула глаза, изображая наивное внимание, сказывались годы тренировок и общение с матерью. По всей видимости, графиню это успокоило, и она продолжила:

– Я рада, что вы понимаете всю горечь моей потери. Конечно, вы не знали Её Императорское Величество лично…

Амалия лишь приподняла брови, выражая удивление.

– Я была ей представлена своей матушкой, – коротко заметила она.

– О, моя дорогая! Быть представленной на балу или же общаться с императрицей лично – большая разница! – графиня торжествующе посмотрела на Амалию, та промолчала, раздраженно передернув плечами. Навязчивость посетительницы начинала её злить. Это было неприлично, но она ничего не могла с собой поделать.