– Совсем?

– Ну… почти. Вы кто?

– Ангус… Ну, дядька Ангус… Вспомнила?

Врать было неловко, он явно волнуется за меня, но и сказать правду я не могла.

– Смутно очень, только лицо знакомое, а больше не помню ничего.

Он помолчал с минуту, что-то обдумывая, а потом сказал:

– Лунка, перебирайся к нам, пока живая… Доколдуешься – совсем помрешь. Пропади он пропадом, этот дом…

– Вы лучше мне расскажите мне…

– Что?!

– Все, что сможете… А колдовать… колдовать я больше не буду.

Он как-то неловко потоптался и сел прямо на камни-голыши, вытянув ноги в огромных ботфортах в сторону речки. Я примостилась на небольшом теплом валуне. Рядом со мной, сочась водой, лежал скомканный чехол от матраса. Дядька Ангус протянул длинную жилистую руку и погладил меня по голове:

– Спрашивай, Лунка…

– Дом, в котором я живу… Он чей?

– Отца твоего это дом. Свой Суна продала, как замуж за Торма вышла.

– Отец погиб, я знаю. А дом сейчас чей?

– Ежели по правилам брать, то половина твоя, половина Суны. Только ведь половину-то дома не продашь, сама понимать должна. А Суна… Куда она с детьми денется? Так вот и живете, как кошка с собакой. Я тебя давно к нам зову, да ты все за дом цепляешься.

– Так ведь если не цепляться – у меня же больше нет ничего. – Я вопросительно посмотрела на Ангуса.

– Земли половина – тоже твоя. А вот на нее есть покупатели.

– Дядя Ангус, я правда память потеряла… Только, даже такая, я все равно вижу, что жить с ними не смогу. Я сейчас ровно ребенок новорожденный. Даже не понимаю, сколько чего стоит…

Он укоризненно покачал головой:

– Колдовать меньше нужно, Лунка. Нельзя же так себя изводить.

– Дядя Ангус, а почему… Ну, и Лита, и братья эти – ненавидят меня так? Что я худого им сделала?

– Эх, чудо ты, чудо… Думаешь, таких как ты – много? В Лесном у нас ты одна и осталась, да еще Рима моя. Ну, мы-то на выселках, так нам проще. Да и не природник она, а огневик. Им все соседи завидуют, что тебя в город не забрали. Ты один раз рукой махнешь – и страшноеда как не бывало. А руками его собирать – так не один день сгорбившись простоишь всей семьей.

– Это я уже поняла, дядя Ангус. А ненавидят-то за что?

– У Литки да младших отец ведь тоже маг был. Природник, вроде бы. Я его мало знал, так, виделись несколько раз в Лесном. Для села – лучшее, что можно. Очень Суна надеялась, что Лита переймет. Женщины-то природницы лучше всегда чуйку имели, даже если слабые. А оно – видишь, как… Отец когда уходил – ты совсем маленькая была, а кричала – аж вспомнить страшно: «Не ходи, не ходи, убьют тебя…». Ну, ушли мы, а вернулся только я один изо всех…

Он помолчал, подтянул ногу и сел поудобнее. Потом продолжил говорить. Не рассказывая, а как будто вспоминая.

– Мы ушли когда, Рима-то моя у вас ночевать тот день оставалась, рассказывала… Ты сознание потеряла и сутки не приходила в себя. Она тебя травкой поила – горячка у тебя стряслась. А потом ты очнулась уже с Силой. А Лита так и осталась пустышкой. Вот Суна себе и вбила в голову, что ты забрала ее Силу. До этого-то она к тебе не плохо относилась. А Силу не забрать, мне ли не знать! Только сам можешь отдать, добровольно. Вот как портал-то запечатали – так и приток прекратился. Потому и новых магов не рождается почти – негде нам Силу брать. А зависть… Зависть-то никуда не запечатывали, Лунка.

– А ты маг, дядя Ангус?

– Был… - он отвернулся, отвернув лицо в сторону .

Расспрашивать дальше я не рискнула. В этом «Был» прозвучала такая горечь… Но как же все сложно с этой магией! Мы сидели молча, глядя как посверкивают нити воды в лучах заходящего солнца. Молчание было тягостным, он, похоже, вспоминал свою магию и потери, я не могла понять, что делать и как жить дальше. Воевать за дом с этой теткой я не стану. Дом мне не родной, проще начать где-то на новом месте, без её зависти и раздражения. Но информации у меня совсем мало. Может быть, стоит послушать дядьку Ангуса и уйти к нему? Ну, хотя бы на несколько дней, просто в гости. Думаю, там хоть покормят нормально.

Чехол от тюфяка дядя Ангус донес до дома сам и развесил на плетне. Прошел в дом, неловко повозился на пороге, вытирая о камень сапожищи, положил одну птицу на стол и позвал:

– Суна! Выдь на минутку, разговор есть…

Отворилась дверь и с шариком в руках вышла мачеха, держа руку козырьком над глазами и вглядываясь в сумрак кухни.

– Кто? Ты что ли, Ангус?

– Я. Я тут тебе болотника принес, снеси в погреб, протухнет ведь до утра.

– Благодарствую. Давно тебя не было…

– Не сезон сейчас, сама знаешь. Только прилетели, тощие еще больно. Да и с гнезд поднимать не гоже. Вот, за весь день два только и попались. Я чего пришел-то… Лунку хочу взять погостить к себе. Рима моя давно просит.

– Что, неужли у вас на выселках уже жук появился?!

– Да вроде нет еще, сорняки только одолели.

– Забирай.

Мачеха взяла в руки тяжелую птичью тушку, покачала на руке, прикидывая вес и повторила:

– Забирай. Через три дня вернешь.

– Иди, Лунка, обутку возьми. Там на дороге-то понадобиться. Да поторапливайся, и так задержался с тобой сколько.