Макс рассмеялся.

– Ты счастлива, дорогая?
– обратился он к жене.
– Ты должна бы быть счастлива, ведь у тебя есть я. Не весь, правда, но какая-то часть все-таки...

Королева промолчала, только ещё сильнее сжались тонкие губы. Вечером она, прихватив скальпель или каминные щипцы, заглянет в камеру к этой блондинке, злобно усмехнулся Кананбер... Если, конечно, блондинка будет в камере.

– Ну и делала бы всех счастливыми, - отсмеявшись, бросил Макс, и Кананбер внутренне просиял от его неожиданно пренебрежительного тона.
– И не лезла бы не в свои дела. Ты хоть догадываешься, что с тобой теперь будет?

– Догадываюсь.

На её лице больше не было безмятежности - но не было и страха. Она стояла, высокая, прямая и готовая ко всему - кроме покорности. Нет, Кананбер все-таки ошибся в её оценке. Она из тех людей, которых можно разорвать на куски, ни на шаг не приблизив к повиновению. Хотя... чего не сделает высокий профессионализм! Если Максу все-таки интересно, откуда она брала информацию и как ухитрялась так долго водить их за нос, ему стоит только приказать...

– Снимите с неё наручники, - бросил Макс, разглядывая свои слегка разведенные в стороны пальцы.
– Знаешь что, детка? Мне понравилась твоя недавняя статейка, с рекламой краски для волос. Хотя сама ты, я думаю, этой краской не пользовалась?

– Нет.

И вот тут Кананбер впервые по-настоящему удивился. Только что бестрепетная и отчаянно-непреклонная, Кэтлин Анна Брендон вдруг улыбнулась, легкими шагами взбежала по ступенькам и непринужденно устроилась на коленях Его Величества Максимилиана Великолепного.

* * *

Не стоило говорить обо всем этом, думала Кэтлин. Куда достойнее было бы просто молчать... "На допросе она не произнесла ни слова." Нет, она уже безнадежно вышла из образа героини - а жаль... И все потому, что на какой-то момент забыла, совсем забыла, что разговаривает с врагом. Ведь это он, её главный и беспощадный враг, Макс Великолепный. На редкость красивый мужчина... И до наивного самовлюбленный - Кэтлин даже улыбнулась, глядя, как он искоса любуется собственной рукой, слегка отставив её в сторону. Неужели она надеялась, что этот человек поймет даже ей самой до конца не понятную философию счастья, индивидуального человеческого счастья вопреки всему...

Легко быть счастливой, когда лежишь на море или гуляешь с влюбленным мальчиком под летними звездами. А ты попробуй быть счастливой сейчас закованная в цепи и окруженная врагами. Под пронизывающим взглядом министра Кананбера - он со вздохом облегчения пошлет тебя на пытки и смерть. И королева - . её тяжелая ненависть физически ощущается в воздухе. А Макс...

Вот выражение его лица неуловимо изменилось, шевельнулись полные губы - только что родилась идея, показавшаяся её творцу гениальной. Кэтлин уловила её ещё раньше, чем он придумал и произнес двусмысленную фразу с прозрачным намеком...

Он чуть повел глазами - длинными, светло-зелеными, томно прищуренными. Под его взглядом Кэтлин охватила неожиданная, странно-сладкая внутренняя дрожь - и, может быть, с этим не стоило бороться? Может, стоило забыть, что он её извечный враг - этот невозможно-красивый, вкрадчиво-чарующий мужчина? Быть счастливой, счастливой вопреки всему...

И, отдавшись независимому от сознания порыву, Кэтлин устремилась вперед, навстречу зовущему светло-зеленому взгляду.

* * *

– Ты прелесть, моя маленькая Кэт, я люблю тебя.

– Ты тоже прелесть, Макс - единственное, что я тебя не люблю.

Он приподнялся на локте и изобразил на лице глубокое удивление - но в глазах поблескивали лукавые искорки.

– Кэт, я же этого не переживу!

– Надеюсь. Было бы совсем неплохо избавить мир от тебя.

– Неужели ты хочешь задушить меня пояском во сне?

– А это мысль! Пожалуй, я когда-нибудь так и сделаю. Будут грандиозные похороны, море слез - зато потом страна вздохнет с облегчением.

Максимилиан озабоченно сдвинул брови, пряча за нарочитой миной массу противоречивых эмоций. До чего же это было возбуждающе-здорово: странная, рискованная игра с этой необыкновеннвй женщиной, вполне способной на то, о чем говорила - и в то же время такой безмятежно-счастливой.

– Оскорбление Величества, угроза покушения на жизнь, политическая пропаганда - так много преступлений за одну минуту! Непорядок, дорогая, придется отдать тебя Кананберу.

– Вот оно, мужское непостоянство! Только что этот человек клялся мне в любви.

– Как ты права, - он потянулся, полузакрыв глаза, и продолжил легкомысленно и равнодушно - но Кэтлин поняла, что именно сейчас он говорит серьезно:

– Я непостоянен, как все эти подлецы мужчины, и совсем скоро я разлюблю тебя, Кэт, моя малышка Кэт. Но нет, я не забуду тебя совсем. Ты будешь жить здесь, во дворце - до самого конца жизни, понимаешь?
– никогда тебе не выйти отсюда.

Он помолчал и добавил, наслаждаясь собственными словами:

– И посмотрим, как у тебя это получится - быть счастливой.

ЧАСТЬ II

Скрипнули пружины ветхого кресла - Кананбер с трудом выпрямился и дрожащей стариковской рукой дотянулся до лежавшего на столе документа. Бегло скользнув по содержанию, его взгляд остановился на королевской печати и подписи: Максимилиан Великолепный, с причудливыми завитушками букв М и В. Какая же это все бутафория... Вот уже двадцать лет страной правит женщина по имени Кэтлин Анна Брендон.