– В задницу твою сущность!

– Как скажешь. Любой каприз, душа моя! – Алекс резко вскакивает и наваливается на меня.

Неожиданно в дверях спальни появляется Дэнский.

– Я там вам кофе сварил.

– Дэн, ничего не забыл, – Алекс зло косится на брата.

– Тук-тук, – как ни в чем не бывало, он стучит о косяк, – Короче, заканчивайте свои игрища и спускайтесь. Закрывает дверь и уходит.

– Повезло тебе, – Леднёв грозит мне пальцем и удаляется в душ.

Надо отметить задница у него что надо. Он резко оборачивается, ловит мой взгляд, я краснею и прячусь под одеяло.

– Душ свободен. Иди, сейчас вещи твои принесу.

Я, замотавшись одеялом, ковыляю в душ.

– Да я все уже там видел. Детский сад.

Я снова краснею, забегаю в ванну. Здесь-то почему двери нет. Спасибо, хоть душевая кабинка с дверью.

Когда я вышла из душа постель была застелена, а мои вещи, постиранные и отглаженные, лежали на кровати.

Спускаясь по лесенке, услышала, как на кухне идет оживленная беседа. Стоило мне зайти на кухню, Дэн раскинул руки:

– А вот и наша звезда! Детка, ты вчера была просто в ударе!

Я напряглась.

– Стойка на руках, мостик, шпагат, сальто.

– Перестань называть меня, деткой, – сквозь зубы прошипела я, чувствуя, что краснею.

– Ты ей подвал в спортзал переоборудуй, козел, брусья, все дела, – Дэн поднял вверх большой палец, – Во будет!

Я села на высокий табурет. Алекс протянул мне стакан с какой-то шипучей жидкостью.

– Алкозельцер. Пей.

Я залпом осушила стакан. Алекс поставил передо мной чашку с ароматным кофе и тарелку с бутерами, налил себе кофе и сел рядом. Я отодвинула тарелку в сторону Алекса.

–Я это не заказывала.

– Ешь, не капризничай, – тарелка снова поехала в мою сторону.

– В меня не влезет, мне слишком плохо.

Дэнский сел напротив меня и начал читать рэп:

«Так вот, когда тебе плохо, всегда есть те, кому хуже,

У них проблемы с регистрацией, наркотиками, оружием,

А ты, сидишь дома и плачешь, что никому не нужен…»

– Ах, какая невезуха, нет ни голоса, ни слуха, – парировала я, отпивая кофе.

– Но мои-то певческие данные ничто в сравнении с твоим завораживающим вокалом.

И он стал парадировать мое пьяное пение песни байландо, вызывая желание упокоиться с миром. А я думала, он в отключке.

« Байландооооо, байландооооо тадата тадата тадатата субьендэ баханда.

Байландооооо, байландооооо да и слов то совсем я не знаю такая дуранда.

То ли физика, то химика и мио-мио-мио и чего-то там с текилой я напьюсь домас.

И такая мелодИя и больная фантазИя и моя философИя я напьюсь домас.

Мне захотелось провалиться сквозь землю. Алекс поперхнулся кофе. Я уронила голову на стол. Кто-нибудь, пристрелите меня!

–Заткнись! Заткнись! Заткнись! – заныла я

– Дэн, дай позавтракать спокойно, – Алекс уже еле сдерживал смех.

А Дэн все никак не унимался. Сопровождая ужасное пение, еще более ужасными телодвижениями.

– Погодите, сейчас еще припев, на чистом, блин, испанском:

«Я супер стар ком тиго

Бипбип ком тиго

Комар ком тиго

Какой-то там еще ком тиго

Уно ноче лока

Кон трэменда лока…

О о о о

О о о о

Алекс выбежал из кухни, расплескав на себя кофе и давясь от смеха. Я взвыла. Дэн наклонился ко мне:

– Повторить на БИС?

Я замотала головой, не отрываясь от стола.

– Хорошая же песня. Ты вчера четыре раза её крутила…, и мы были вынуждены слушать!

– Пожалуйста, Дэн, перестань.

– Ладно, пей свой кофе, – он вышел из кухни.

«Пока есть руки, ноги и на плечах голова,

Пока ты на что-то годен, кончай жалеть себя!

Ты молод и свободен, а значит у тебя есть всё!

Пока ты на что-то годен, жалей кого-нибудь ещё!» – послышалось из гостиной Дэновское пение.

– Позавтракала? – спросил вернувшийся на кухню Алекс.

«Поржал?» – хотелось мне спросить, но решила благоразумно промолчать.

– Можем ехать?

– Куда?

– Отвезем тебя домой сначала, потом с Дэном по делам.

– А я-то думала, мы теперь будем жить маленькой шведской семьей? – съязвила я.

– Конечно, будем, только позже.

Дэнский сел за руль, Алекс рядом, я устроилась на заднем сиденье. Алекс прибывал в задумчивости, Дэн завел песню «Слышь, ты чё такая дерзкая!» и всю дорогу ставил её на повтор, наблюдая в зеркало за моей реакцией, я, молча, злилась. Сами же напоили, теперь издеваются. Когда в очередной раз Дэнский повернулся ко мне, напевая