Закрываю глаза и представляю себе, что Тим не миллионер Талеров, а обычный человек, который утром уходит на работу — офис, магазин, спортзал. Куда угодно, везде люди работают. Я жду его дома, и когда он возвращается вечером, бросаюсь на шею, мы долго целуемся, а потом я кормлю его ужином.

У меня получается готовить, даже Робби говорит, что я способная. И я бы всему научилась. Тим любил бы возвращаться домой, я бы все для этого делала.

Представляю, как мы сидим на кухне, он рассказывает мне как прошел день. Полинка уже большая, играет возле нас в куклы. А в люльке спит еще один малыш — сын, которого я ему обещала, и вместо которого родила Польку.

У нас была бы обычная нормальная семья, пускай без повара, горничных и садовника. Зато у меня был бы Тимур, а у него я, и это то, что не купишь ни за какие пачки долларов.

Ночную тишину тревожит пиликанье мессенджера, смотрю на экран — сообщение от Алекса.

«Привет, Ника! Извини, что поздно. Увидел, что ты в сети. Как дела?»

Быстро вытираю глаза и пишу ответ:

«Привет, Саша. Спасибо, у меня все хорошо».

Он спрашивает о дочке, наверное, Сонька сказала ему, что у меня родилась дочь. А потом вводит меня в ступор:

«Не хочешь вернуться?»

Сама себе задаю этот вопрос, но ответ на него я хорошо знаю. Я никуда не хочу, где нет моего ребенка. А Тимур мне ее никогда не отдаст. Он сказал, что делает Полинке загранпаспорт, но для выезда за границу надо разрешение отца, причем, нотариально заверенное. Я даже не знаю, имею ли я какое-то отношение к дочке по документам.

Мне не надо было возвращаться, Тимур не искал меня в Праге. А сейчас я даже не представляю, как от него можно сбежать. Без дочки пожалуйста, вряд ли он станет меня удерживать. Пишу Алексу:

«Пока нет. Извини, я иду спать. Спокойной ночи!»

И выключаю телефон.

Когда вернется Тимур, надо сказать, чтобы привез врача. Малышка днем капризничала, а вечером я снова еле ее уложила. Иду в душ, чтобы не бегать вниз. Правда, больше никаких полотенец и кроватей Талерова.

Беру с собой махровый халат, в нем будет удобно подремать в кресле. Если Полька не проснется, уйду к себе. Тимур должен прилететь завтра, а сегодня я могу еще позволить себе такую вольность.

Сквозь шум воды слышу детский плач, быстро смываю гель, выхожу из-за душевого ограждения и застываю как соляной столб. У двери в ванную стоит Тимур, уперевшись рукой в косяк.

Кажется, на мне вспыхивают даже капли. Прикрываю рукой, что можно прикрыть. Тимур смотрит, а я чувствую на себе его ладони, которые гладят, ласкают, сжимают. Наверное, на моем лице все написано, потому что он делает шаг вперед.

Отступаю, вжимаюсь спиной в холодный кафель. Этот взгляд действует на меня по-прежнему гипнотически, но я не должна поддаваться. Нельзя, чтобы он решил, будто я мечтаю вернуться в его постель. Я все помню, обслуге там не место.

— Тимур, — голос звучит сипло, и я прокашливаюсь — дай мне, пожалуйста, полотенце. Оно висит за тобой.

Смотрю ему прямо в глаза, как будто самое нормальное и правильное — стоять перед ним, когда из одежды только капли воды. Он на миг закрывает глаза — тоже, наверное, хочет избавиться от наваждения — и снимает с держателя полотенце.

Но тут снова плачет малышка, грудь тяжелеет, и Тим замирает с полотенцем в руках. Подходит ко мне, протягивает руку и снимает пальцем выступившую каплю молока.

От его прикосновения пронзает насквозь, пальцы ног поджимаются, в голове шумит. Тим сверлит меня взглядом, подносит палец к губам и слизывает белую каплю. Не сводит с меня глаз, темных, как самая непроглядная ночь, и говорит немного растерянно:

— Сладкое.

Выхватываю из его рук полотенце, заворачиваюсь и быстро выхожу из ванной.

С колотящимся сердцем прохожу в детскую. Перед глазами лицо Тимура — жадный взгляд, лихорадочные пятна на скулах, в глазах космос. Кадык дергается, когда он сглатывает, и меня тоже ведет.

Но я ни за что этого не покажу. Руки дрожат, но я стараюсь дышать ровно, не выдавая своего волнения. Беру халат, который оставила на кресле, надеваю, затягиваю пояс и подхожу к кроватке.

Качаю Полинку, поправляю соску. Если она будет плакать дальше, возьму на руки, но девочка успокаивается и засыпает.

Все время чувствую на себе прожигающий взгляд Тимура и мысленно благодарю небо за то, что он не вернулся в тот вечер, когда я уснула в его спальне.

Скажу честно, я была уверена в том, что Тимур потребует секс за право быть рядом с дочерью. Не потому, что он меня хочет, а для того, чтобы указать мое место и ударить как можно больнее.