– Эх, все мы люди немощные, – думал отец Георгий.

Утром, восставши ото сна, батюшка собрал вчерашние рясу и подрясник и всунул их в стиральную машину, которая весело заурчала, наполняясь водой. Для подризников и другого облачения при церкви имелся особый «стиральный домик» с несколько иной технологией стирки, где вода уходила в особый проток.

– Трудно без матушки. Царство Небесное Людмиле, – он перекрестился.

Зайдя в трапезную, он увидел на столе недоеденный салат, хлеб и соленые помидоры.

– Не прокисло ли? – подумал батюшка, – но понюхав еду решил, – ничего. Сгодится.

– Господи, прости меня грешного, – пробормотал отец Георгий.

Ему почему-то стало самого себя очень жалко, хотя он понимал, что саможаление и самооправдание это грех. Батюшка задумался. Стиральная машинка продолжала урчать. Он положил на чистую тарелку салат. Немного посидел, грустно глядя перед собой. Потом вздохнул и принялся за трапезу. После трапезы отец Георгий погрузился в думы. Он стал вспоминать. И вспоминал батюшка всю свою нелегкую жизнь.

Нам скажут, а у кого жизнь бывает легкой? И что такое воспоминания о ней? Казалось бы, это уже прошло и этого уже нет. Всего-навсего воспоминания. Но они овладели отцом Георгием, захватили его и потащили за собой. Хорошо вспоминать грехи для того, чтобы в них каяться, но только не отчаиваться при этом.

Батюшка и о грехах своих вспоминал и о многом другом. Вот об этих воспоминаниях мы и попробуем рассказать.

Родился он в 1970 году и рос в семье невоцерковленной. Его родители были коммунистами и в Бога не верили. Они даже детей своих не крестили, и будущий отец Георгий крестился в пятнадцатилетнем возрасте. До этого звали его Егором. Но так как такого имени в святцах нет, то священник окрестил его Георгием, в честь Георгия Победоносца. Однако, для родителей и друзей он оставался Егором.

Был у него старший брат Виктор, который служил в Афганистане. Так он тоже, по настоянию младшего брата принял крещение уже после войны. Несмотря на то, что после «Афгана» вернулся живым, Виктор погиб уже на гражданке. Его зарезали какие-то блатные, за то, что он заступился за девушку.

Егор хорошо помнил тот период, как он плакал по брату, как хоронил его, как приглашал священника.

– Царствие небесное рабу Божьему воину Виктору… – произнес отец Георгий и перекрестился.

Потом он вспомнил, как он соблюдал свой первый Великий Пост. Родители уходили рано, и мать оставляла ему на завтрак бутерброды с колбасой. А то, что принял крещение Егор тайно от родителей, опасаясь их гнева, повлекло за собой невозможность открыто говорить о своей вере и тайном хождении в церковь. Времена были советские, середина восьмидесятых. Егор понимал, что если родители-коммунисты узнают, что он верующий, то за этим последует большой скандал. Но как же быть с Великим Постом? И тогда Егор брал оставленные мамой бутерброды, заворачивал их в газету и шел в ближайший овраг, находящийся радом с их домом. Там к нему подбегали собаки, и он отдавал им свои бутерброды. Как же эти собаки его полюбили, и уже видя издалека, начинали вилять хвостами. Ну а в школу Егор уходил голодным. Так проходил его первый Великий Пост.

Некоторое время спустя родители все-таки узнали, что Егор ходит в церковь. Но отец еще до этого ушел из семьи, оставив двух сыновей на воспитание матери. Он завел другую семью, но алименты платил исправно. Мать действительно закатила Егору скандал.

– Какой позор, – кричала она, – мой сын ходит в церковь! Это же надо стыд какой для нашей семьи!

Впоследствии, видя, что Егор всерьез стал православным, она уже смирилась с этим и больше не ругалась. Надо сказать, что много лет спустя, Егор, став уже отцом Георгием, всё-таки убедил мать исповедаться и причаститься Святых Христовых Таин. Так же он воцерковил своего заблудшего отца, который к тому времени разошелся и со второй женой. Егор простил ему детскую обиду, за то, что отец когда-то бросил их с матерью и братом. Впрочем, родители уже давно умерли, и отпевал их он тоже сам лично.

Воспоминания плыли, нет, даже летели, одно за другим. Стиральная машинка перестала урчать, и отец Георгий вытащил рясу и подрясник. Выйдя в коридор, он повесил облачения на веревку и вернулся в любимое кресло. За окном стучал дождь.

– Слава Богу, что сегодня мне не надо никуда идти, – подумал отец Георгий.

Дома было хорошо, тепло. Хотелось покоя и умиротворения. Отец Георгий закрыл глаза, и воспоминания вновь овладели им.

Ему вспомнился его школьный друг Кирилл. Как вместе с ним они бегали по стенам разрушенного большевиками монастыря. Тогда, в восьмидесятые годы они и представить себе не могли, что эта святая обитель через двадцать лет возродится, и что в ней будет отстроен благолепный собор с колокольней и вновь братья монахи станут совершать торжественные Богослужения на радость и утешение скорбящему люду…

Но все это будет потом. А тогда Кирилл пришел к ним в девятый класс новичком и на удивление оказался верующим. В отличие от Егора он был воспитан в благочестивой семье, и родители его были воцерковленными людьми. К новичкам у пацанов обычно было предвзятое отношение. Поэтому Егор взял Кирилла под свою опеку и сел с ним за одну парту. Надо сказать, что к Егору одноклассники относились уважительно, так как он был «своим парнем», хорошо играл в футбол и имел в школе много друзей.

– А как ты к вере пришел? – спросил Кирилл, когда они разговорились.