— Может, позвонить?

— Нет, ты что! Не хочу никого будить, мне неудобно. Зайду как мышка и на второй этаж, спать лягу.

— Давай я попробую.

Тянусь за ключами, но Марина отдергивает руку, словно ошпарившись.

— У тебя пальцы холодные.

— Замерзла немного. — Она зябко потирает плечи.

— В Омске будет еще холоднее. Оденься хорошо.

— Еще указания будут, папочка? — говорит ядовито, раздраженно.

— Постарайся ни с кем не трахнуться по пьяни хотя бы в первую неделю.

Ключ поворачивается в замке. Дверь во двор открывается.

Мы смотрим друг на друга. Марина злится. В очередной раз навсегда прощаемся.

— Проводишь до двери? — произносит она не своим голосом. — А то голова что-то кружится.

Мы облизываемся.

Я бросаю взгляд на такси. Захожу в ограду, закрываю за собой дверь. Плотно.

Здесь тихо. Темно. Фантазия тут же рисует картинки.

— Спасибо, ты очень благороден. Отличной ночи. — Марина поворачивается спиной и идет к дому. Оборачивается и смеется: — Прощай, Колхозник. Удачи в твоих колхозных делах. Я же теперь городская чикуля. — Она крутится на месте, привлекая к себе внимание. — Вспоминай меня почаще. — Бросает взгляд на забор, за которым стоит такси. — Скучай. Такой, как я, тебе больше не найти нигде.

Я же... блть. Качаю головой. А потом делаю пару шагов вперед, хватаю выпендрежницу за запястье и дергаю на себя. Девица, оступившись, падает мне в руки. Не дав ей опомниться, нахожу сладкие красные губы и впиваюсь в них.

Кровь в венах вскипает мгновенно.

— Ревность — это неприятно, да? — шепчу Марине в рот.

Она всхлипывает. Пытается меня оттолкнуть, я не пускаю. Марина нервничает, я целую ее силком. Агрессивно, жадно. Иначе просто не получается. Пью ее, в себя вжимаю. Уже давно не пробую, потому что знаю наизусть вкус, запах, на ощупь. И хочу. Нужна потому что. Силы каждый раз делать вид, что легко отпускаю, закончились.

Марина кусается, а потом вдруг... вцепляется в меня мертвой хваткой. И расслабляется.

Мой язык тут же оказывается у нее во рту. Глубоко. Я наступаю. Сжимаю ее талию. Бесцеремонно хватаю за ягодицы и стискиваю. Трогаю-трогаю. Она ко мне льнет. И стонет.

Боже, как она стонет мне в рот.

Стараюсь тормозить себя. Она юная совсем. Но у меня не получается.

Веду ее за торец дома, где совсем темно и окон нет. Прижимаю к стене. И целую. Жадно — губы, шею. Марина рвано дышит. Доступная. Меня начинает потряхивать от сжигающей бесконтрольной похоти. Я стягиваю лямку ее платья, оголяя белье. А затем и грудь.

— Хочу тебя. Блть. Хочу. Сучка мелкая.

Улыбаюсь. Она дышит.

Моя рука у нее между ног. Платье задираю и через белье хватаю за промежность, сжимаю. Уже мокрая вся. Я трогаю, Марина стонет. Грудь ее цел'yю, мягкую, пышную, розовый твердый сосок в себя втягиваю, покусываю.

Марина захлебывается воздухом, на ногах не стоит. За меня держится.

— Поехали ко мне, — говорю ей в губы. Прошу, уговариваю. — В мой номер. Ты и я. Поехали.

— Боже. — Она трясется. — Я так хочу, Данил. Даня. У меня внутри аж больно.

— Тогда здесь. Сейчас.

— Быстро.

Губы вновь встречаются. Сердце барабанит. Она пьяная, кусает меня. Щипает. Мы в этом похожи — когда хорошо, надо обязательно кого-то ранить, причинить боль. Что она и делает. Но мне даже нравится. Пусть лучше так. Со мной. Я переживу. Лишь бы в безопасности.

Ремень быстро расстегиваю. Хочется эту дуру прям им и высечь. Слишком безрассудную, горячую. Слишком прекрасную в своей естественной тяге к удовольствию.

Лохматая, возбужденная, помада красная по щекам размазана. Платье спущено. Грудь о*уенная. А там, внизу между ног, мокрая.

Приспускаю штаны. Беру руку Марины и на член себе кладу. Она сжимает.

— Дура ты. Полная, — говорю я зло. — Бесишь меня.

— А ты меня.

Марина водит по члену, гладит. Глаза пьяные, в них похоть и жажда. Мы снова жадно целуемся, у нее во рту много моей слюны. Как принимающая сторона, Марина охотно ее глотает, что сносит крышу окончательно.

— Хочешь пососать? — говорю ей на ухо.

Она дрожит.

— Возьми в рот.

— Да.

Марина тут же приседает, сжимает ствол крепче. Открывает рот и тянется. Влажный язык, горячее дыхание. В следующую секунду меня окутывает нежностью, какой в жизни не испытывал. Скользящей на грани, до нутра пробирающей. Я в стену кирпичную рукой упираюсь и глаза закрываю. Взрываясь внутри бессчетное количество раз. Стоит только вниз посмотреть. На макушку белую.

Марина ласкает мой член, облизывает, в себя втягивает. Она будто, блть, удовольствие получает от этих поцелуев. Обводит головку, причмокивает.

Я хватаю ее за плечи и поднимаю. Сжимаю бедра, наваливаюсь. В следующую секунду вхожу. Она голову откидывает и зажмуривается. В плечи мои вцепляется. И отвечает на каждый толчок, каждое мое движение. Я язык ее облизываю. Она ласкала мой член только что. Этим самым языком. Сосала у меня. Блть. Только что.

Мы трахаемся жадно и быстро, теряя счет времени. Теряя себя. Я только рот ее грязный успеваю рукой зажимать, чтобы не кричала громко. Эта девчонка с ума меня сводит, не помню, чтобы так было когда-то. Чтобы неважно где и как. Чтобы лишь бы ее. Чтобы кричала. Чтобы подо мной.