– У меня оно вызывает еще и ассоциацию с неграми [10] , – заметил мистер Бредон. – Ну, помните пьесу?

– Негров в рекламе использовать не надо, – огрызнулся мистер Инглби. – Религию, разумеется, тоже. Так что от цитирования двадцать третьего псалма [11] воздержитесь. Никакого богохульства.

– Понятно. Только что-то вроде «Лучше масла – и притом вполовину дешевле»? Обращение к карману покупателя?

– Да, но масло ругать не надо. Они и маслом торгуют.

– О!

– Можно сказать, что этот маргарин не хуже масла.

– Но в таком случае, – возразил мистер Бредон, – в чем же преимущество масла? Если тот, другой продукт так же хорош, а стоит дешевле, зачем покупать масло?

– В вашу задачу не входит продвигать покупки масла. Речь идет о естественном человеческом инстинкте.

– А, понимаю.

– В любом случае о масле не беспокойтесь. Сосредоточьтесь на маргарине «Зеленые пастбища». Когда что-нибудь придумаете, несите это машинисткам, а потом – прямиком мистеру Хэнкину. Поняли?

– Да, благодарю вас, – сказал мистер Бредон с весьма озадаченным видом.

– А я приду около часу и покажу вам наиприятнейшее место для ланча.

– Огромное спасибо.

– Ну, всяческой вам удачи! – И мистер Инглби отправился к себе в кабинет.

«Этот долго не выдержит, – подумал он. – Однако костюмы шьет у чертовски хорошего портного. Интересно…»

Он пожал плечами и уселся составлять маленький стильный буклет о стальных офисных столах «Слайдерс».

Оставшись один, мистер Бредон не бросился сразу же в атаку на маргарин. Подобно любопытному коту на мягких лапках, которого он весьма напоминал, он продолжил знакомиться со своим новым домом. Смотреть в нем особо было не на что. Выдвинув ящик письменного стола, он нашел зазубренную и заляпанную чернилами линейку, несколько изгрызенных ластиков, кучу блестящих идей насчет чая и маргарина, нацарапанных на клочках бумаги, и сломанную авторучку. На книжной полке стояли словарь, какой-то отвратительный фолиант под названием «Руководство для руководящих лиц», роман Эдгара Уоллеса, приятно оформленный буклет, озаглавленный: «Все о какао», издание «Алисы в Стране чудес», «Знакомые цитаты» Бартлетта, «Избранные произведения У. Шекспира» и пять разрозненных томов «Детской энциклопедии». Внутренности конторки с покатой столешницей представляли больший интерес. Конторка была набита старыми пыльными бумагами, включавшими «Правительственный доклад о пищевых консервантах (ограничения), Акт от 1926 года»; множество весьма грубых (во всех смыслах) рисунков, сделанных рукой любителя, стопку пробных оттисков реклам товаров фирмы «Дэйрифилдс», несколько личных писем и старых счетов. Брезгливо отряхнув пыль с пальцев, мистер Бредон перешел от этого вместилища к крючку и вешалке для пальто на стене, потом – к стопке потрепанных папок в углу и, наконец, уселся во вращающееся кресло перед столом. Бегло осмотрев клеевую подушечку, ножницы, новый карандаш и стопку промокашек, два блока бумаги для заметок и крышку от картонной коробки со всякой всячиной, он водрузил перед собой досье «Дэйрифилдс» и принялся изучать шедевры своего предшественника на тему маргарина «Зеленые пастбища».

Час спустя дверь кабинета открылась, и внутрь заглянул мистер Хэнкин.

– Как, осваиваетесь? – любезно поинтересовался он.

Мистер Бредон вскочил.

– Боюсь, особо похвастать пока нечем. Кажется, мне не совсем удалось проникнуться здешней атмосферой, если я понятно выражаюсь.

– Это придет со временем, – сказал мистер Хэнкин. Он был человеком чутким и считал, что новые копирайтеры буквально расцветают от ободряющих слов. – Позвольте посмотреть, чем вы заняты. Начинаете с заголовков? Очень правильно. Заголовок – более чем полдела. «ЕСЛИ БЫ ВЫ БЫЛИ КОРОВОЙ» – о, нет-нет, боюсь, не стоит называть потребителя коровой. К тому же практически такой же заголовок у нас уже был… дайте вспомнить… кажется, в 1923 году. Мистер Уордл его придумал. Вы найдете его в четвертом досье от конца. Там было сказано: «ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ВЫ ДЕРЖАЛИ КОРОВУ НА КУХНЕ, вы не могли бы получить спред лучше, чем маргарин «Зеленые пастбища»…» и т. д. Хорошая была реклама. Привлекала внимание, создавала приятный зрительный образ и вмещала в одной фразе целую историю.

Мистер Бредон кивал, словно внимал заповедям из уст Пророков. Шеф копирайтеров, водя карандашом, внимательно прошелся по списку заголовков и поставил галочку напротив одного из них.

– Вот этот мне нравится: «Больше и маслянистей. Ст'oит уплаченных денег». Тут правильный посыл. Можете написать текст к этому и, вероятно, еще к этому: «Вы будете готовы поспорить, что это масло…» Хотя насчет второго я не совсем уверен. Люди из «Дэйрифилдс» весьма строги в отношении упоминания всяких пари.

– В самом деле? Как жаль! А я уже придумал несколько вариантов. «Можете держать пари…» Вам не нравится?

Мистер Хэнкин с сожалением покачал головой.

– Боюсь, это слишком прямолинейно. Призыв к трудящимся классам попусту тратить деньги.

– Но они и так это делают. Все здешние дамы, как я заметил, любят делать небольшие ставки.

– Я знаю, знаю. Но уверен, что клиент этого не одобрит. Вы скоро увидите, что самым большим препятствием для хорошей рекламы являются клиенты. У них у всех свои причуды. Такой заголовок подойдет для «Дарлинг», но не подойдет для «Дэйрифилдс». Один наш связанный со скачками заголовок имел большой успех: «Можете смело поставить последнюю рубашку на не дающую усадки лошадку «Дарлинг». За неделю скачек в Аскоте было продано восемьдесят тысяч полотенец. Хотя отчасти помог случай, потому что лошадь по кличке Дарлинг выиграла пятьдесят к одному, и все женщины, получившие выигрыш, бросились покупать «не дающие усадки полотенца» с лошадками просто из чувства благодарности. Публика – она странная.

– Да, – согласился мистер Бредон. – Похоже на то. Реклама, судя по всему, содержит больше, чем видит глаз.

– Это верно, – мрачновато произнес мистер Хэнкин. – Ладно, запишите все, что придумаете, и приходите ко мне. Вы знаете, где мой кабинет?

– О да… в конце коридора, рядом с железной лестницей.

– Нет-нет, там кабинет мистера Армстронга. Мой – в другом конце коридора, возле другой лестницы, не железной. Кстати…

– Да?

– Да нет, ничего, – рассеянно проговорил мистер Хэнкин. – То есть… Нет, ничего.