Особенно приятно вспомнить тёплые, почти семейные взаимоотношения между соседями, особенно женщинами. Заходили друг к другу по любому поводу: советовались, занимали деньги, обращались по мелочам:

– Клаша, масло у меня кончилось, вот полей, пожалуйста, в селёдку.

или

– Гала, дай луковичку (спички), купить забыла.

Пользовался успехом «чайный гриб» – напиток, настаиваемый в 3-хлитровых банках. Зимой при дефиците овощей и фруктов нередко проращивалась луковица с целью получить зелёные ростки.

Фото 10. Ф. Кубарев. УТРО. 1957 г.

Появился телевизор КВН-49 с большой «линзой», в которую заливалась дистиллированная вода. Часто приобретение его случалось лишь в одной из нескольких семей коммунальной квартиры – самой зажиточной. А остальные, заранее спросив разрешение, со своими стульями тихо стекались на просмотр какого-либо желанного фильма.

Ну, а в обстановке застолья, нередко устраиваемого и такого радостного в те времена, как не спеть в хорошей компании всеми любимые до и послевоенные песни. Жизнь стала приходить в норму, если таковой считать однообразную жизнь с каждодневными заботами о хлебе насущном.

А как мылись и обстирывались? Стиральные машины, как пятиэтажки и холодильники, на потоке производства ещё не стояли. Подавляющее большинство москвичей мылось в банях, причём в 1940-е годы женщины, приходили со своими тазами (в качестве шаек). Представляете, молчаливая очередь человек в 20–30 закутанных в платки женщин с тазами?

Посещение бани проходило нечасто, 2–4 раза в месяц. В основном по воскресениям, так как люди работали по 8 часов в день, включая субботу. Уходило на баню 4–5 часов, чтобы добраться туда и обратно, выстоять очередь, раздеться, одеться, найти 1–2 незанятые шайки и помыться. При входе в баню семья делилась на две очереди – в мужское и женское отделения, причём могло быть и по две очереди в каждом отделении. В одной те, кто претендовал на получение крошечного (на один раз) кусочка коричневого мыла, в другой те, кто пришёл со своим «помывочным» припасом. Время от времени слышался голос банщицы:

– Один без мыла, пройдите.

Забавно? Зато дёшево. Очереди? Ну, а как без них? Они были всегда и везде, это наше родное и только советское, как говорили приехавшие из-за границы.

Стиркой семейного белья обычно занимались на кухне, благо в коммунальных квартирах она была большой. Стирали вручную на гофрированной доске в корыте, белое белье кипятили в баках-выварках. Однако работающие женщины чаще всего постельное белье сдавали в прачечную. Это было недорого. А если уж ты совсем экономный, сдавай белье на стирку в так называемую «сетку», а суши и гладь самостоятельно дома. Сдаваемое «в сетку» белье загружалось в одну или две большие сетчатые сумки, поверху завязываемые на узел. Такое белье в машинах стиралось и отжималось скопом. Из сетки клиент получал белье ещё влажным. Но всегда и везде очереди: и при сдаче белья, и при получении (на час-полтора).

Помню случай, как соседка вынесла в баке стираное ею бельё, чтобы развесить во дворе. Тут вспомнила, «нужно поставить суп на плиту, к приходу мужа как раз поспеет». Вернулась домой, помыла мясо, поставила вариться. Вышла, а бака уж «след простыл». Или ещё. Тогда за дверью на выходе из комнаты в коридор у многих жильцов стояли какие-нибудь ящики для грязного белья. В коммунальных домах, коих по Москве было великое множество, поэтажных или предкоридорных дверей не существовало вовсе, а на дверях при входе в подъезд никаких запоров не было. Поэтому, если пропадало грязное бельё из чьего-либо ящика, ни у кого не вызывало сомнения, что какой-то воришка зашёл с улицы. Ведь какая лафа! Заходи в любой дом на любой этаж. Мелкое воровство случалось часто.

Химчистка была всем по карману. Одежда стоила дорого, поэтому в ателье существовал такой вид работ, как перелицовка. Дорогую одежду, например пальто, распарывали и заново перешивали чистой, изнаночной стороной ткани налицо. Или, стремясь использовать дорогую ткань, костюм отца перешивали под худобу выросшего сына.

Уже в 1950-е годы москвичи стали обращать внимание на свой внешний вид, несмотря на то, что лёгкая промышленность в Союзе всегда находилась в худшем финансовом положении по сравнению с тяжёлой. На случай дождливой и осенне-весенней погоды у женщин появились боты: резиновая, по щиколотку высокая обувь, с углублением под каблук средней высоты. Однако это уже новый женский изыск, до этого все носили для защиты обуви от непогоды привычные галоши, и никто не роптал.

Фото 11. Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, 1957 г.

Москвичи приветствуют иностранцев (обратите внимание на крыши)

Значительно встряхнул людей и особенно молодёжь фестиваль 1957 г., который прямо-таки шокировал москвичей внешним видом гостей и раскованной, непринуждённой манерой их поведения. Он приоткрыл завесу другой жизни, более яркой, содержательной, более обеспеченной, необычной. Закомплексованный советский человек, живущий в рамках «от сих до сих», начал расставаться со своими советскими канонами в одежде и мешковатым ширпотребом.

Бывшие в ходу ещё с дореволюционных времён такие ткани, как габардин, коверкот, драп, кримплен, велюр, креп-жоржет, плющ, пан-бархат, постепенно стали вытесняться новыми. В начале 1960-х появился лавсан с необычной расшифровкой – «ЛАборатория Высокомолекулярных Соединений Академии Наук». Его нити стали добавлять в существующие ткани с целью улучшения их свойств. Появился штапель, кримплен и нейлон – немнущиеся, практичные, удобные при стирке ткани. Они сразу пробрели популярность. Прежние, широко распространённые (льняные, хлопковые и др.) ткани сразу стали считаться немодными и устаревшими.