– А они что… без сознания? – я буквально выдавливаю из себя каждое слово.

– Да, пока без сознания.

– Адрес больницы скажите, пожалуйста, - уже почти шепчу я.

Я забегаю в больницу на нервяках. Всё время, что добиралась до неё – чуть ли не плакала. Благо таксист, косившийся в мою сторону не давал зарыдать как девчонка.

Я вообще редко плачу.

Но тут…

Чуть не прорвало.

Но слёзы всё равно хотят вырваться из глаз. Особенно, когда добегаю до палаты. Вижу эти капельницы, провода, перебинтованные тела – плохо становится. Грудь в тиски сжимает. И хочется закричать.

Вот зачем они вообще куда-то поехали??

– Вероника?

Я резко оборачиваюсь, шмыгаю носом и стираю со щёк слёзы. Не сдержалась. При виде них.

– Да? – рассматриваю мужчину впереди себя. Высокий, Тёмненький. Красивый. И жутко серьёзный. Кто это? И только сейчас замечаю… Из полиции.

Током прошибает.

У меня с ними в последнее время вообще не ладится.

Одно упоминание и так в дрожь бросает, а тут… Ещё и сами пришли. Проделки Рустама?

– Меня зовут Артур Александрович, следователь по делу вашей матери и сестры.

Тут же отпускает.

– Отойдёмте, поговорим, – кивает. У меня не остаётся выбора, как пойти за ним. Через несколько минут останавливаемся у кабинета, в котором мы и располагаемся.

Я сижу как плахе.

Боюсь любого слова.

– Вы знаете, что случилось?

– Примерно, – качаю головой. – Мне позвонили, сказали, что они в аварию попали. И сейчас без сознания.

– Знаете, как это произошло?

Поднимаю взгляд со своих дрожащих рук.

И в этот раз отрицательно мотаю головой.

– Нет…

– У них отказали тормозная система. Причём, из-за механического вмешательства.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю с комом в горле. – Они сломались не сами?

– Именно, – кивает, открывая свой блокнот. – Их привели в неисправность.

Я задыхаюсь, не зная, кому это могло и в голову прийти! Хулиганам? Местным бандитам? Зачем? Или у мамы на работе были враги?

– Скажите, где вы были сегодня с десяти утра до шести вечера? – холодно, словно глыба, проговаривает следователь.

– И зачем это? – в шоке спрашиваю. – Вы меня подозреваете? Серьёзно? Вы считаете, что я специально устроила это, Чтобы моя мать и сестра сейчас лежали без сознания??

Я резко встаю, едва не роняя стул, на котором сижу.

– Вы в своём уме?!

– Вероника, – звучит твёрдо. – Ничего личного. Это моя работа и я должен всё узнать и проверить. Сядьте. Чем больше будет у нас информации, тем быстрее мы разберёмся с делом.

Я поджимаю дрожащие губы и недовольно падаю обратно на стул, скрещивая на груди руки.

– Вернёмся к вопросу.

– Меня часто нет дома, – говорю ему сразу. – У меня тренировки, подготовка к кубку. Вчера я была у своего парня. Приехала поздно ночью.

– Почему сегодня не поехали с родными? – чиркает что-то блокноте.

– У меня была тренировка.

– Это может кто-то подтвердить?

– Не кто-то, а целая группа людей!

– Меньше экспрессии, – даже не поднимает на меня взгляд.

– Я даже не знаю, как выглядят эти тормоза, – шиплю на него. Я вообще в машинах не разбираюсь.

– Ага, – кивает и опять что-то пишет. Протягивает мне блокнот. – Напишите мне свой номер. Больница отказывается его мне предоставлять.

– И правильно делает, – выхватываю у него ручку. Смотрю на исписанный лист бумаги. Пишу свой номер, а взгляд сам цепляется за фразу:

«Подозреваемая: Вероника Прокофьева»

Зашибись!

Остервенело дописываю последнюю цифру. Вкладываю ручку ему в блокнот и резко встаю.

– Я свободна?

Он кивает. Чёрт! Хоть бы глаза поднял!

– Да.

И всё. Я разворачиваюсь. Выхожу из кабинета и бегу обратно в палату. Разговариваю с лечащим врачом. Узнаю о их состоянии. Не всётак плохо. Но я всё равно чуть не впадаю в истерику.

Следом иду за их вещами. А сама чуть не рыдаю. Слёзы стираю. Забираю сумку, рюкзак Ксюши. У неё телефон разрывается. Там Артём звонит. Парень её, кажется.

Сажусь на лавочке возле больницы, отвечаю Артёму. Говорю, что расскажу всё потом.

И уже через несколько минут начинает разрываться мамин телефон.