Шрифт:
С трудом разлепив отяжелевшие веки, Анжелика обнаружила себя в маленькой спаленке на узкой солдатской кровати в обнимку с мальчишкой-компьютерщиком.
На ней не было ничего. Совсем.
Воздух был насквозь пропитан запахом разврата, смятое платье валялось под кроватью.
Женщина почти до крови прикусила ладонь, тихо завыла.
Утро врывалось в окна без занавесок. На грязном полу валялось дорогущее белоснежное нижнее бельё, которое было куплено для ритуала зачатия.
В памяти обрывками всплывали эпизоды вчерашней вечеринки. Щёки и что-то внутри горело огнём, голова раскалывалась на тысячи острых кусочков.
Анжелика попыталась бесшумно встать, но панцирная кровать скрипела как ненормальная.
Одежда требовала как минимум химчистки: мятое платье, вымазанные непонятно в чём трусики. Долго не удавалось найти вторую туфельку.
Женщина умылась, причесалась, как сумела, но внешний вид её был удручающим, ужасным.
В сумочке, кроме того, чему там быть положено, лежала тысяча долларов, сорок тысяч пятитысячными купюрами, две упаковки французских духов, какие-то игрушки, пачка презервативов, вид которых натолкнул на мысль – был ли секс защищённым?
Увы, следов контрацепции не было видно.
Что делать, куда идти, крутилось в голове, как теперь объясняться с мужем?
Сергей ждал её. Оправдываться не пришлось: всё было ясно без слов.
Благо хоть квартира принадлежала ей, и расставание обошлось без рукоприкладства.
С работы Анжелика уволилась. Родила, как положено – в срок. Девочку назвала Анечкой.
На шальные праздничные мероприятия она больше не ходила: слишком уж непредсказуемы последствия пьяных танцев.
Дай бог каждому
Мариночка Лапина считала себя очень счастливой женщиной. Она вообще была человечком солнечным, жизнерадостным, добрым.
– Кому-то за всю жизнь ни одного разочка не удаётся влюбиться, а я… в меня до Вениамина Андреевича трижды влюблялись. Однажды, чуть было, замуж не выскочила. Дурочку одну малохольную пожалела. Забеременела она от моего Севки, аккурат накануне нашей свадебки. Не змеюка же я подколодная – ребятёнка отцовского надзора лишать. Поплакала у жениха на плече и благословила его на отчий подвиг. Хороший он был, Северьян. А любил как! Вспомню – мурашки по телу. Ну да ничего – пережила, справилась. Слава богу – не последняя баба на селе.
Вениамин, начальник поездной бригады, улыбчивый такой, шустрый (состав не спеша петлял через всю страну), востроглазый, заприметил Мариночку на одном из полустанков, где она покупала жареные семечки, варёный картофель да малосольные огурчики.
Было на что обратить внимание: фигурой, умением плавно нести над землёй многочисленные женские прелести и чувственным очарованием Мариночку природа не обделила. К тому же коса до пояса, пронзительный застенчиво-смиренный взгляд, скромное обаяние молодости, миловидное личико и вообще.
Резкий гудок неожиданно возвестил отправку. Женщина вздрогнула, замешкалась. Ступени-то высокие, неудобные, покупка россыпью в переднике. Проводница шумит, руками машет.
Пришлось Вениамину доброе дело справить – спрыгнул, подсобил.
Как глянул Вениамин снизу вверх под подол, где о чём-то греховном семафорили цвета бесстыдства чистенькие до одури трусики, как приподнял во весь рост спелые, налитые здоровой упругостью ягодицы, так и влюбился без памяти, только Мариночке о том ни слова не молвил: ходил – наблюдал, пока оказия не представилась словом перекинуться.
Был он не робкого десятка, причём при должности. Проводницы, что доверие его заслужить, повинность постельную по очереди несли. Особенно Венька любил замужних баб с шикарными бюстами и крутыми бёдрами, хотя сам был сухонький, жилистый, поджарый.
Накатанный железнодорожный маршрут, свои в доску проводницы, каждую из которых он что ни рейс – объезжал не единожды за дозволение хитрить по мелочи и торговать на остановках. Таковы были правила, которые сам же и устанавливал. Начальник бригады – величина. Без него прыщ на носу в составе не вскочит, потому скучать ему не приходилось.
Вениамин и сам выше головы не прыгал. Какой смысл влюбляться в первую встречную, рисковать должностью и здоровьем, когда вокруг цветник из проверенных лапочек без комплексов, но со справками о состоянии здоровья?
Особенно ему Варька Пронина нравилась – подмахивала здорово и никогда не кочевряжилась: как вздумается начальнику, такую позу и примет. Иногда сама что-нибудь эдакое заковыристое любила применить. К тому же певунья и не пьянела.
Она и сейчас за Венькой едва не по пятам ходила. Привычка – вторая натура. Любила она это сладкое дело, хотя замужем была за двухметровым бугаём с плечами как у кузнеца-молотобойца.