Спасибо небу, что у нее была Анни. Горничная быстро приготовила для нее горячую ванну, а потом убрала волосы и помогла надеть то самое бордовое платье — талисман Элизабет в трудные минуты жизни. Платье с низким вырезом оставляло обнаженными плечи и верх груди.

Морган уже ждал ее внизу, и она почувствовала его беспокойство.

— Простите, я не заметила, что уже так поздно, — пришлось извиниться ей.

Как всегда, он внимательно оглядел ее, не пропуская ни малейшей детали, но ограничился коротким замечанием:

— Вы прекрасно выглядите.

Элизабет уже приготовилась вернуть ему комплимент, так как он отлично смотрелся в своем вечернем костюме, но не успела, потому что раздался стук в дверь.

В следующие четверть часа гости прибывали один за другим, и Элизабет любезно встречала всех, сознавая, как много зависит от ее первого появления в роли хозяйки дома.

А может быть, она просто старалась угодить Моргану?

Элизабет не стала долго раздумывать над предположениями. К чему ей добиваться его одобрения? Он безразличен к ней, а она к нему, вот и весь ответ, убеждала она себя.

После обеда все перешли в гостиную, куда были поданы кофе и бренди, и постепенно Элизабет почувствовала себя свободней и стала держаться с большей уверенностью. Выполняя просьбу Моргана, она была особенно внимательна к мистеру Джеймсу Брубейкеру, посадила его рядом с собой за обедом и долго беседовала с ним после в гостиной, причем сочла это совсем не утомительным.

Элизабет ожидала, что мистер Брубейкер окажется пожилым строгим человеком, но в действительности он был немногим старше Моргана. Светловолосый и краснощекий, немного нескладный, сдержанный в манерах, он производил самое приятное впечатление.

Брубейкер был вдовцом, недавно потерявшим жену и маленького сына, когда лошади понесли экипаж, и не скрывал, как тяжела ему утрата.

— Мне так не хватает ее и Грегори, — с грустью рассказывал Брубейкер, — но я благодарю Всевышнего за те благословенные дни, что мы провели вместе.

Элизабет всей душой сочувствовала его горю и терзалась сама, потому что мечтала именно о таком браке. Невольно ей на память приходило завещание отца, и снова она задавала себе один и тот же вопрос:

Отдал бы отец ее судьбу в руки Клариссы, знай он, к чему это приведет?

К своему глубокому огорчению, она не могла остановиться и развивала мысль дальше. Что бы отец подумал о Моргане? Счел бы он Моргана более достойным стать ее супругом, чем Натаниеля? Она почувствовала смущение. Отец был честным человеком, ставящим правду превыше всего.

В конце концов прошлое уже не изменить. Натаниель ее обманул, а Морган всегда оставался честным… Даже чересчур честным.

А теперь… Что теперь? Где бы она ни оказалась, всюду за ней следовал его взгляд. В столовой во время обеда. В гостиной. Или сейчас, когда он, стоя у камина, беседует со своим банкиром. Ничто не могло от него ускользнуть.

Быстро бежали часы, и вот они с Морганом уже на пороге провожают гостей; Элизабет пожалела, когда за последним из них закрылась дверь.

Настал момент, которого она страшилась: они с Морганом остались одни. Она пыталась спрятать свое беспокойство, не выдать себя и спросила его наигранно веселым тоном:

— Все прошло очень хорошо, вы согласны? Ответ Моргана был подобен неожиданному шквалу снежной бури.

— Вы определенно очень понравились Брубейкеру. — Он помолчал. — И потратили на это немало усилий.

Элизабет не приняла вызова и сохраняла безмятежность.

— Я была уверена, что вы именно этого от меня хотели.

— Вы своего добились, потому что завтра утром мы с ним встречаемся. Но, насколько я помню, я просил вас быть очаровательной, но не очаровывать.

Его тон был резким, и Элизабет с трудом сдерживалась.

— Я только выполняла ваше поручение, не более того.

Она уже приготовилась уйти, когда его пальцы впились в ее нежное плечо.

— Повторяю, Элизабет, я не потерплю в своем доме никакого ублюдка, ни от моего брата, ни от кого другого.

Она с трудом высвободила плечо.

— Если вы такого низкого мнения обо мне, зачем вы на мне женились? — Ею овладел гнев. — Ах, простите, я и позабыла про свою голубую кровь! И тем не менее вы считаете меня обыкновенной шлюхой, хотя в глубине души знаете, что это не так!

Чуть заметная тень промелькнула на его лице, возможно, выражение вины, и Элизабет насладилась кратким мигом победы.

— Я уверен в безупречности вашей репутации до брака, — наконец уступил он, — но я буду твердо ее защищать и после.