— Поговори с ним, — произнес Орайя.

— Мне не о чем с ним говорить. Он как всегда делает только то, что ему кажется правильным.

— Мне тебя жаль, честно, — покачала головой Айрин.

— Кого из нас?

— Со временем ты поймешь, что тебя.

— Возможно… Но все равно, сейчас нам лучше помолчать, — шикнул Кимао и посмотрел в сторону лестницы, где наверху стояла Данфейт.

Дани сделал вид, что только что там оказалась.

— Добрый вечер, — поздоровалась она и начала спускаться вниз.

— Мы сделали ставки на то, когда ты проснешься. Я победил, — улыбнулся Орайя и подмигнул Данфейт.

«Подмигивающий зрячий… Очень интересно!» — подумала Дани и вдруг одна ее нога подкосилась и сорвалась со ступеньки.

Данфейт успела сгруппироваться и повиснуть на перилах.

— С тобой все в порядке? — поинтересовалась Айрин.

— Да… — неуверенно ответила Данфейт и поднялась на ноги.

— Ты какая-то зеленая…

— Спасибо за комплемент, Айри, — ответила Данфейт и состроила кривую улыбку на лице.

На этот раз обе ее ноги подкосились и она, не успев схватиться за перила, полетела вниз.

Когда Дани открыла глаза, перед ней маячило лицо Кимао. Ты смотри, побрился…

— Значит, все хорошо, — заявил Кимао и протянул ей руку.

— Спасибо, — ответила Данфейт, поднимаясь на ноги с пола.

Что-то было не так. У нее ничего не болело. Данфейт даже прикоснулась к своей голове, чтобы нащупать шишку на затылке.

— Странный день, — покачала головой Данфейт и направилась прямиком к креслу.

По дороге у нее еще раз заплелись ноги, но она сгруппировалась и не упала. Кимао, Айрин и Орайя молча смотрели на нее. У всех на лицах застыло недоумение.

— И это все? — спросил Кимао.

— Ты о чем? — не поняла Дани.

Кимао прищурился и посмотрел на Орайю. Тот отрицательно покачал головой и взглянул на Айрин.

— А мне откуда знать? — возмутилась Айрин.

— Да что случилось? — прокричала Данфейт, приподнимаясь в кресле и свешиваясь с подлокотника.

— Оставьте нас, — попросил Кимао.

Орайя и Айрин не стали перечить. Айрин посмотрела на Данфейт с некой жалостью, и вышла следом за Орайей.

Кимао присел в кресло рядом с Дани. Он не хотел смотреть на нее, но знал, что рано или поздно ему придется это сделать. Кимао поднял глаза и встретил усмешку. Вот сейчас он спросит ее о главном, а когда она поймет суть произошедшего, улыбка покинет ее лицо. Кто знает, когда она улыбнется ему в следующий раз, и улыбнется ли вообще когда-нибудь?

— Ри рассказывал тебе о «Возвышении»?

— Это ритуал посвящения аркаина, когда тот становится зрячим.

— И в чем он заключается, ты знаешь?

— Не совсем, но думаю, что это связано с каким-нибудь испытанием, — пожала плечами Данфейт.

— А что ты знаешь о «матриати»?

— «Матриати»?

Кимао закрыл глаза и потер рукой уставшие глаза.

— «Возвышение» — это ритуал, в котором принимают участие два аркаина. Один из них становится зрячим, а другой — матриати.

— Это что, борьба какая-то?

— Нет. Это этап в жизни аркаина, когда он должен принять отведенную для него роль. Тот, кто сильнее, получит все. Тот, кто слабее, потеряет свою свободу.

— Ты хочешь сказать, что «зрячими» называют тех, кто поработил кого-то? — не поняла Данфейт.

— Да.

— В чем же заключается суть «Возвышения»?

— В сексе. Тот аркаин, который сильнее, прикрепляет к своей оболочке того, кто слабее во время оргазма. Первый, после «Возвышения» называет себя «зрячим», второй — «матриати».

— Ты говоришь о рабстве?

— Называй, как хочешь, — ответил Кимао и отвернулся. — Одни созданы для того, чтобы управлять, другие — чтобы охранять тех, кому принадлежат.

Данфейт молчала. Она еще не осознала того, что он хотел ей сказать. Безусловно, она все поняла, но еще не осознала.

— Ты хочешь сказать, что мы с тобой…

— Да, переспали.

— Когда?

— Ночью.

— И ты сделал из меня раба?

— Матриати, а не раба. Когда твое поле привыкнет к тому, что зависит от меня, силы вернутся к тебе.

Данфейт продолжала внимательно на него смотреть. Он повернулся к ней и заглянул в глаза. Он чувствовал себя предателем, лжецом, который обманом лишил свободы другого человека. Она теперь принадлежала ему, как вещь. Как к вещи он и обязан был относиться к ней. Его желания для нее закон. Любая прихоть, любой каприз должны были быть удовлетворены по первому требованию. Иначе… Что иначе? Он сможет ее убить? Он сможет заставить ее корчиться в муках перед ним? Он принесет ей страдания, гораздо большие, чем физическая боль? В том мире, где существовал он, матриати не уважали. И даже страх быть повергнутым от руки зрячего, которому принадлежит раб, не способен был изменить этого. Но все равно, каждый день пары связанных создавались вновь и вновь. Одни соглашались сыграть в игру, где победителем должен был оказаться только один. Другие подчинялись добровольно, чтобы навсегда связать свою судьбу с тем, кого по-настоящему любили.