Афродита говорит, и ее голос меняет тембр. Мне кажется, я вижу ауру, которая ее окружает. Это розовое теплое сияние, пронизанное золотым блеском.

Оболочка дирижабля продолжает наполняться, но это больше не интересует меня. Я знаю, что Афродита снова влечет меня к гибели, чувствую это, но не могу сопротивляться. Словно мотылек, летящий на пламя. Как кролик, ослепленный фарами машины, которая сейчас его раздавит. Словно мышь, загипнотизированная змеей. Как наркоман при виде шприца.

– Мы вдвоем. Мы сможем перевернуть Вселенную. Достаточно, чтобы ты просто поверил мне. Ты боишься меня, потому что веришь всему, что тебе наговорили обо мне. Даже Гермафродит, мой собственный сын, рассказал тебе какие-то ужасы. Не все, что ты услышал, ложь. Почти все правда. Но послушай свою душу, то, что она тебе расскажет обо мне. Я знаю, что причинила тебе боль. Но разве ты сможешь понять, что это было для твоего же блага?

Я затаил дыхание.

– Это как преграды, которые должна преодолеть лошадь. Чем выше барьер, тем выше она сможет прыгнуть. Разве тот, кто поднимает планку, желает зла? Но лошадь, прыгая, может сломать ногу.

Я молчу.

– Теперь, благодаря мне, благодаря пройденным испытаниям, ты лучше знаешь себя. Ты стал сильнее. Ты смог противостоять Раулю, и это благодаря мне. Ты создал Просвещенного, и это благодаря мне. Ты знал об этом?

Оболочка дирижабля занимает уже все помещение подпольной мастерской.

– Я должен улететь, – говорю я.

Афродита грустно улыбается.

– На этом? – насмешливо спрашивает она.

Она достает анкх, словно желая рассмотреть поближе механизм, и… стреляет в оболочку дирижабля, которая тут же начинает сдуваться. Вторым выстрелом она уничтожает велосипед. В мгновение ока механизм, над которым Монгольфьер, Адер и Сент-Экзюпери так долго трудились, превратился в груду дымящихся обломков.

Она отрезала мне единственный путь к спасению! Я настолько ошеломлен, что не знаю, как реагировать.

– Это для твоего же блага, – говорит она. – Ты достаточно спасался бегством. Настало время встретить судьбу лицом к лицу.

С этими словами она убирает анкх, обнимает и целует меня долгим поцелуем.

– Поблагодари же меня.

Я думаю, не убить ли ее.

Может ли ученик убить преподавателя? Можно ли убить богиню любви?

После минутного замешательства я тоже целую ее.

Словно сожалея о собственной глупости, я пытаюсь понять, что же со мной происходит. Может быть, я переживаю то же, что и человечество, завороженное картиной собственного разрушения? Не в силах воспрепятствовать ему, человечество смиряется с ним, и оно даже начинает ему нравиться.

Афродита с нежностью смотрит на меня. Возможно, она повидала немало мужчин на пороге отчаяния. И в то же время я не могу не признать, что испытываю нечто вроде благодарности к этому чудовищу.

Я говорю себе, что судьба не жалеет яду. Едва ты выберешься из одной неудачной любви, как за ней тут же следует другая, потом третья. Личности необходимо страдать, чтобы расти.

Я растерянно смотрю на останки дирижабля.

Афродита ласково проводит рукой по моему подбородку. Мне хочется до крови укусить ее.

– Не забудь, если ты найдешь ответ, мы целую ночь будем любить друг друга так, как ты никогда еще никого не любил. Я отдамся тебе вся без остатка, как никогда еще не отдавалась ни смертному, ни богу.

Вдалеке раздается голос Атланта:

– Мы еще там не искали.

Афродита отступает и исчезает со словами:

– До скорой встречи, дорогой.

Она посылает мне воздушный поцелуй. Я стою как вкопанный, словно меня одолела дремота. Меня будят крики преследователей.

Я закрываю глаза и чувствую свет, маленькую искру, там, в глубине сердца. Это мое истинное «я», спрятанное в глубине тела. Оно прокладывает себе путь, чтобы побороть наступающую тьму. Искра освещает мое сердце, гонит кровь, которая светится разными цветами – сначала она красная, потом оранжевая, желтая, белая и, наконец, серебряная.

Мне кажется, будто я просыпаюсь от сладкого сна, но встреча с реальностью неприятна. Я выныриваю на поверхность и вижу десятки факелов, которыми размахивают скачущие ко мне кентавры.

Серебряная кровь заполнила все мое существо, вплоть до кончиков пальцев. Она пробила дыру в черепе, там, где находится моя седьмая чакра, и словно лазер, бьющий из моей головы, соединила меня с небом.

Я не просто кто-то. Возможно, я Тот, кого все ждут. Я не должен оплакивать свою судьбу. Я обязан победить чары Афродиты, вспомнить слова Маты Хари: «Ты точно можешь больше, чем думаешь».

Много больше. Я Мишель Пэнсон, пионер танатонавтики, ангел, сумевший спасти человеческую душу, бог-ученик, покровительствующий людям-дельфинам. Я – бог! Пусть маленький, но все-таки бог. Я не опущу руки, как опускал их когда-то влюбленный смертный. Только не сейчас.

– Вот он, я его вижу! – кричит Атлант. – Он здесь! Мы поймали его.

Факелы устремляются ко мне.

Я бросаюсь в другую сторону. Опять бежать. Опять спасаться. На бегу я повторяю себе: «Не забудь, что ты бог».