Папа взял инструменты и пошёл налаживать капельный полив. Это позволяло и достаточно орошать малину, и хорошо экономить воду. Мы с мамой разбрелись по рядам.

– Девчонки, песню запе-вай! – Раздался громкий и бодрый голос папы.

Я хотела сказать, что вся деревни в округе скоро нас возненавидят за разноголосый вой, который мы называем пением. Но тут мама затянула:

«Потолок ледяной, дверь скрипучая…»

Очень актуально. Ага в такую-то жарынь. Но мама пела так заразительно, что слова песни начали срываться самим собой. В чём папа точно прав, так это в том, что с песней работается легче и быстрее. В конце концов даже это перестало помогать. Когда солнце поднялось в самый зенит. Руки ломило, в горле пересохло, а в голове, кроме мечты о том, чтобы засунуть себя в холодильник полностью ничего не было.

– Так, думаю время перерыва или скорее сиесты, – папа намеренно исковеркал последние слова, пытаясь походить на испанца. – Домой наслаждаться холодным вином на своей фазенде?

Мама рассмеялась.

– Как красиво ты обыграл предложение выпить. И что-то мне подсказывает, что вину предпочтёшь кое-что покрепче.

Папа скорбно цокнул языком и возвёл руки к небу.

– О, что за прагматичная женщина – моя жена? Никакой романтики.

– Я реалист, – мама покивала и положила руку мне на плечо. – Ну что, домой?

– Не, испанские традиции мне не по душе, – я отмахнулась. – Лучше по-русски – искупаюсь в озере.

– О, отлично! – Оживился папа. – А по нашим традициям после работы в такую жару нужно пить не вино, а…

– Вот, – мама сложила руки на груди и прищурилась. – Об этом я и говорила.

– Я имел ввиду квас, – быстро выкрутился папа и тоже сощурил глаза. – Что? А ты о чём подумала? – После чего покачал головой. – Эх, пьющая жена – горе в семье.

– Зато пьющий муж – просто ходячее счастье, – хохотнула мама и толкнула его локтем. – Ладно, пойдём уже, испанский любитель кваса.

– Аля, давай тоже с нами. Хоть подвезём, – предложил папа.

– Так и скажи, что нужен ещё один помощник с погрузкой корзин с малиной, – я посмеялась, а папа возвёл руки к небу.

– Прагматик номер два. С кем я живу?

– Не прагматик, а реалист, – повторила я мамины слова, и мы все рассмеялись.

Помогать родителям я собиралась любом случае. Они устали не меньше меня. А так получилось и быстрее, и веселее. Погрузив все корзины, мы двинулись в обратный путь. Едва выехали к озеру, я вдохнула прохладный воздух полной грудью. Как же хорошо!

Трактор остановился, и я выбралась из прицепа. Но едва выволокла велосипед и огляделась, как сердце радостно забилось. На берегу я увидела сидящую прямо на траве, одинокую фигуру в белоснежном топе и джинсах. Алина! Приехала! Схватив из кузова ведёрко малины, которое я собиралась пустить на личные нужды – проще говоря слопать, я крадущимся шагом направилась к подруге и громко выкрикнула:

– Ты чего расселась тут, городская? Ишь, понаехали!

Она вздрогнула и вскочила. Так испуганно, будто я выстрелила из ружья у неё над ухом, но, увидев меня, расслабилась и карие глаза лукаво блеснули:

– Ты чего разоралась, деревенщина? Не знаешь, как интеллигентные люди себя ведут?

– Не-а, не знаю, – протянула я максимально тупым голосом после чего мы расхохотались и обнялись.

Мы с Алиной мало того, что были тёзками, так ещё и очень походили друг на друга. Прямо сестры. Обе высокие, худощавые блондинки. Только у неё прямые и светло-русые, которые она выравнивала краской, а у меня вьющиеся доставляющие массу хлопот. Ну и, спасибо огородам и вечному пребыванию на солнце, более смуглая кожа, в отличие от белой, почти мраморной у подруги.

В детстве мы были не разлей вода, но потом мама Алины вышла замуж за богатого столичного бизнесмена и жизнь круто изменилась. Шикарная одежда, модные аксессуары, учёба в престижном университете и светские тусовки. Но каждое лето она приезжала сюда, предпочтя Малинку и общение со мной дорогим курортам. Вначале я даже завидовала ей. Но потом стала замечать, что с каждым годом Алина приезжала всё более молчаливая и замкнутая. А сейчас… она выглядела не просто подавленной и грустной, а напуганной.

– Всё в порядке? – я отстранилась и нахмурилась, заглядывая Алине в глаза.

– Да, – она поспешно отвернулась, убирая локон за ухо. – То есть не совсем. То есть…– она вздохнула и посмотрела на меня. – Ты не представляешь сколько всего произошло.

– Так расскажи, – я погладила её по плечу и подняла ведёрко с малиной. – Тем более смотри какая красота. Помнится, ты ей объедалась так, что потом тебя тошнило.

– Нас, – поправила Алина и стянула яркую ягоду, но не отправила её в рот, а задумчиво разглядывала, зажимая между пальцами. – Кто бы мог подумать, что такую мерзость я буду вспоминать с теплотой и считать счастливыми днями.