– И чо? – пренебрежительно спросил сынок. – И чо, бать? Да плевать мне – что там ему порезали, а что – отрезали. Это просто значит, что сейчас он – старый гей с порезанными умениями. Где легенда, нагнуть которого я мечтал много десятилетий? Нету ее. Нету, бать, понимаешь? И от этого у меня на душе – самая зеленая тоска. Понимаешь меня, бать? Бать?

– Понимаю, – сказал «батя». Очень похоже – с большим трудом из себя выдавил это короткое слово. Но сынок, как и все существа в периоды пьяной откровенности, практически не обращал внимания, упиваясь собственными проблемами.

– А последний визит? – продолжал пьяный сынуля. – Это вообще был какой-то реальный позор. Я даже не вышел к нему, бать, его мои шестерки гоняли. Прикинь, бать – мои шестерки гоняли Психа. Да как гоняли! Он даже сандалию потерял, не вру, бать. Мне ее принесли – эту сандалию несчастную. Вот честно тебе скажу, бать, вот только тебе скажу, больше никому не признаюсь – я чуть не заплакал, когда ее увидел. Потому что мечта моя рассыпалась. Потому – она такая жалкая была, эта сандалия. Потертая, сношенная… у меня новобранцы лучше одеваются. И это Псих, бать? Это вот это моя мечта – вот это бессильное пожилое ссыкло, шныряющее по кустам, как крыса?

На этих словах его собеседник, которому он доверчиво изливал душу, встал и ударил его по голове железной палкой.

– Сам ты педик! – сказал Псих, принимая свой истинный облик.

Затем подумал и добавил:

– И педофил еще. И удар слева у тебя слабый.

А потом прыгнул в портал.

Красный Ребенок молчал, наверное, с полминуты, глядя на мир с выражением лица «Что это вообще было?».

Потом встал и крикнул:

– Эй вы там! Доставайте монаха и начинайте потрошить. Папу ждать не будем.

Верхние планы,

м. Пхра Мэ Куан, г. Квансеым

Координаты неизвестны.

Псих вывалился на ковер в берлоге Гуа, но тут же упруго вскочил на ноги.

Гуа, которая в коротком халатике валялась на диване, вскочила не менее спортивно.

– Ты совсем охренел? – поинтересовалась она, и тон ее не предвещал ничего хорошего. – Я очень надеюсь, что у тебя есть убедительное объяснение…

– Заткнись, – перебил ее Псих.

Гуа от неожиданности действительно заткнулась.

– Заткнись и слушай, – повторил Псих. – Я обгадился, Гуа. Обгадился целиком и полностью, по макушку. Завалил все, что только можно было завалить. Спасти ситуацию можешь только ты. Если мы с тобой прямо сейчас не отправимся гасить Красного Ребенка, боюсь, минут через десять-пятнадцать Четвертого начнут жрать.

– Весело! Ну хоть будет на ком злость сорвать, – сразу же включилась куратор. – Мне нужно три минуты на сборы. Пока я переодеваюсь и собираюсь, ты утыкаешься мордой в угол, не подглядываешь и коротко вводишь меня в курс дела.

– Легко, – согласился Псих, послушно вписывая круг в квадрат. – Мы сцепились с Красным Ребенком, подмявшим под себя Братск. Это сын Князя – да, того самого бычары. Очень силен, пожалуй, лишь процентов на десять-пятнадцать слабее меня перед поимкой. Четвертый у него. Меня Ребенок ушатал не вспотев, я сдох. В прямом смысле слова. Жир выдернул меня Пилюлей Возврата Души. Я послал свинку к тебе за помощью, но Красный Ребенок оказался хитрее. Он принял твой облик, охмурил и заманил Жира к себе…

– Что ты сказал? Он принял мой облик? – перебила его Гуа.

Сказано это было таким тоном, что будь Псих чуть более трусоват, костюм из шкуры тигра пришлось бы стирать.

– Да, он принял твой облик, – подтвердил Псих.

– Тогда кабздец котенку, – спокойно и немного устало сказала Гуа и это безразличие пугало сильнее всего. – Я готова. Поворачивайся и бросай портал. Похоже, кто-то доигрался.

с. Кузнецовка,

Братского сектора

Иркутской локации.

56°05' с. ш. 101°14' в. д.

Высадиться в центре штаб-квартиры Красного Ребенка не удалось – похоже, сразу после исчезновения Психа возможность портального перемещения в пределах купола была заблокирована. Пришлось кидать портал ко входу.

Ворота Гуа вынесла «воздушным тараном» и обе створки ворот, кувыркаясь, влетели во двор.

Во дворе на большом деревянном столе лежал обнаженный Четвертый и два демона в белых колпаках фиксировали ему руки и ноги.