– Есть у кого таблетка или типа того?

– Да, у меня есть, – сказала Рита, открывая серебристый клатч, – отдам за ответ на предыдущий вопрос.

Она протянула Андрею голубую кругляшку. Он стремительно проглотил ее, запив содержимым своего стакана.

– Кто-нибудь еще хочет? У меня на всех хватит, раз уж впереди у нас намечается интересная ночь.

– Смотря что это? – Олег тут же получил пинок под столом от Андрея. Тому еще меньше хотелось, чтобы Рита видела в них сборище торчков. Однако друг проигнорировал его молчаливый протест.

– А вдруг это что-то интересное.

– Да ничего интересного, просто «ешка».

– Тогда давай конечно! Теперь я понимаю, почему Андрей на работе сутками торчит во всех смыслах! А еще на меня гнал.

Внутри что-то предательски ёкнуло, будто из тумана до него дошел смысл произнесенных за столом слов.

– Так это было не обезболивающее?

– В каком-то смысле, – Рита, кажется, тоже не сразу правильно поняла ситуацию, но, улыбнувшись, быстро сориентировалась, – но ты сам молодец. Уточнять ведь надо, прежде чем в рот совать.

В голове Андрея мысли устроили паническую чехарду. Опережала всех боязнь потерять контроль над собой, перед глазами тут же возник образ отца. Он уже не слышал, как его друзья наперебой рассказывали девушкам о мистическом феномене Той Стороны. Он будто вывалился из реальности внутрь себя самого.

Все дело в том, что возможность потерять самоконтроль была одновременно и заветным желанием, и тайным страхом. В угрюмые минуты одиноких размышлений однажды его посетила идея, что отец со своей тягой к власти над всем, что в поле его зрения, ни в какое сравнение не идет с тем демоном, что сам Андрей вырастил из его отпечатка в собственной голове. Он даже помнил, когда это началось.

«С самого детства он боялся отца, боялся не оправдать его ожиданий или просто попасть под горячую руку. За сестрой, с ее несгибаемой волей, ему было не угнаться по всем показателям. Однако уже тогда полуинтуитивно он выбрал другой путь: чтобы выдержать груз чужих ожиданий, нужно было уменьшить их вес. И с тех пор Андрей начал походить на этакого недотепу: безотказного, но не слишком сообразительного. Про таких обычно говорят: звезд с неба не хватает. Как часто он слышал эту фразу в разговорах родителей между собой или с учителями! Для матери он стал тем ребенком, которого и ругать-то, в сущности, не за что. Но и успехами его особо не погордишься. Отец же потерял к нему всяческий интерес, и в отношении его теперь сквозило лишь брезгливое недовольство с редкими вспышками активного раздражения, чуять которые Андрей научился издалека.

Демон уверенной рукой тянул его многие годы, уберегая от падения в пропасть бездарности (и на том спасибо). Но также он не давал возможности вырваться из заколдованного круга посредственности. Соответствовать образу было по-настоящему тяжело, пожалуй, лишь первый год. Со временем это вошло в привычку, а затем переросло в рефлекс. Конечно, демон давал эту спасительную мимикрию не за бесплатно. Он брал свое фоновым чувством вины, нелепыми страхами, а главное – забирал яркость всех позитивных чувств, на сдачу оставляя рассеянность и благоразумную избирательность памяти, позволяющие забыть приступы стыда за свое положение. Репутация делала свое дело, и год от года все меньше усилий приходилось прикладывать для соблюдения статуса кво…».

Волна тепла, пробежавшая по телу, вынесла Андрея из пучины самокопания обратно к улыбающимся лицам друзей, освещенных покачивающейся над столом лампой Эдисона. Но лишь затем, что бы вновь отключить окружающий мир и погрузить в пучину радостного удовольствия внутри себя самого. За пару часов, показавшихся ему блаженной вечностью, Андрей выныривал несколько раз, превращая реальность в набор образов, наполненных музыкой, внутренним светом и глубоким личным смыслом. Перед восторженными глазами пронеслись мигающие от стробоскопа фигуры людей, погруженных в танцевальный транс, сосредоточенное суровое лицо бармена с густыми бровями и волевым подбородком, черная крыша с алыми отсветами, разлетающиеся на ветру искры от окурка, вдавленного в металл пепельницы, бронзовая кожа и карие глаза Риты, взрыв поцелуя…

Сверкающий калейдоскоп событий, запахов и ощущений остановил свое вращение на испещренном трещинами асфальте недалеко от входа в заведение. Тело словно наполнено гелием, между фалангами среднего и указательного пальцев, обтянутых черной кожей перчаток, дымится сигарета.

– Голова прошла?– прозвучал голос Риты.

– Что? А, да… Это было нечто, – ответил Андрей, будто просыпаясь, – но больше не делай так, особенно без предупреждения.

– Мне повторить, что ты сам попросил? К тому же, ничего плохого ведь не произошло.

– Вроде бы…– он спохватился, вспомнив поцелуй на крыше, – в смысле, нет, конечно. Просто это было несколько неожиданно… А куда все подевались, или мы только вдвоем вышли?

– Эк тебя, сынок… – она рассмеялась, – они уехали к тому бармену на его машине, а наше такси вот-вот приедет. Ты вообще ничего не помнишь?

– Ну, не совсем… – он увидел тень взволнованности, скользнувшую по ее лицу, – все немного смешалось в голове. А так я все помню.

– Хорошо. Это, похоже, наша.

Вслед за ее элегантным пальто он направился к седану корейского производства, видавшему лучшие времена. По-джентльменски распахнул дверь, пропустив даму сердца в салон, пахнущий жевательной резинкой и давно нестиранными носками.