Но ударить он может, ей не увернуться, если она будет грубить.

И, кажется, готов ударить…

Об этом свидетельствовали немигающий, жёсткий взгляд, напряжённо сжатые кулаки и желваки, нервно перекатывающиеся на его скулах.

– Хочешь, чтоб я извинился? – слова он произносил неторопливо, весомо.

Разделяя их значительными паузами. Так, что приходилось ждать и прислушиваться, когда он обронит следующее слово.

– Нет! – быстро, с чувством произнесла она и отрицательно помотала головой.

Ухмыльнулся, разжал кулак.

Давал возможность рассмотреть, оценить и осмыслить каждое своё движение наблюдателю.

Покрутил ладонью, рассматривая глубокие царапины на ней. Показал Юле.

– Твои…-пояснил он и снова усмехнулся.

Но уже настоящей улыбкой, секундной, но настоящей. Которая оставила лёгкие морщинки в уголках глаз и слегка смягчила испепеляющий взгляд.Казалось, что эти ранки его радуют.

Он, как-то по- особенному, посмотрел на них и на Юлю, подарившую ему это «украшение».

– Я не хотела… чтоб так получилось… Извините.

Брови Георгия шевельнулись. Вот как – она не хотела. Смешно.

Пробежал взглядом по её лицу, волосам, раскинутым по подушке.

Протянул руку к её голове:

– Покажи, куда я вчера ударил? – голос показался более мягким, сочувственным.

Юля со страхом перехватила его руку, не дав прикоснуться к себе.

Казалось, что они тихо и дружелюбно беседуют, перешептываются.

Сергей сделал вывод, что примирение произошло, парочка налаживает отношения и больше не прислушивался к шепоту тех двоих.

– А хочешь, чтоб я ушёл?

–Хочу! – искренне, с готовностью ответила Юля.

Глаза потемнели, отголосок улыбки покинул их.

Он резко и грозно наклонился над лежащей девушкой и жарко прошептал ей в ухо:

Конец ознакомительного фрагмента.