И понеслась зумная всеземная вечеринка!

Инвайтнули Тихий океан. Тот на диване лежал, раскинувшись между Евразией и Австралией. Сразу жёлтые полоски рыбки-бабочки со дна поднял и по ссылке загрузился.

Гору Моуаору позвали. Та глазки красила грустной Французской Полинезией. Моргнула тотчас акцептом.

Лунная радуга присоединилась гигантским водопадом радости, вообще не раздумывая. Бросила все дела в Йосемитском национальном парке.

Веселье плескалось полярным сиянием. Глаза блестели Меконга рассветами. Шутки шелестели листвой секвойи Генерал Шерман. Улыбки сверкали белыми горизонтами. Тепло накатывало девятым валом. Про всё во Вселенной забыли.

А началось-то всё с простого разговора холодных полюсов. Друзей просто вспомнили. Карантин не карантин. Веселиться всегда можно.

Карпедиемно и с удовольствием.

Вышел я как-то раз в поле погулять. В вотсапное. Карантин всё-таки. Я за безопасность и соблюдение постановлений.

В общем, вышел в свободу. Зелёного воздуха да кислорода в лёгкие набрать. Синими галочками улыбнуться цветочкам-ромашкам. Серые галки невнимательным игнором разогнать. Звонким пингом в тёплый ветер вслушаться. В свежий аромат скошенного стога сена сообщений глазами всмотреться. Жёлтым смайликом солнцу в облака подмигнуть. К аватаркам внимательно приглядеться мельком.

А вотсапное поле зудит-трещит звуками электронных цикад. Барабанит по перепонкам шумом деревьев на кромке леса. Хлорофиллом листьев шелестит пигментно-нежным. Магниевы комплексы по тетрапирролам разбросав. Закат раскинув красными крыльями горизонта. А кудрявые облака снежно-белым завиваются ввысь нежными кружевами.

И тут подмигнула мне стройная лантана, вечнозелёный кустарник. Солнечный и переменчивый цветок. Живёт где-то рядом. То ли в Венесуэле, то ли в Индии или Средней Азии. Иногда в Средиземноморье, где море и пляжи. По-разному жизнь носит.

Моргнула мгновением. На тысячную долю секунды. Веками анютиных глазок. Эпохами. Адам и Ева пошептались на ушко, надкусив яблоко. Первобытное общество тащило добычу и дам в пещеры. Древний мир на три с половиной тысячи лет застыл, до-нашей и нашей эрами. Луций Лициний Красс закрыл риторические школы цензурой. Средние века доспехами скрипнули на секунду. Новое время на пятьсот лет замерло. Новейшее с 1918 года гармонично накатило волнами эго революций и войн.

Ураган шёлковой шалью завернулся. Океаны на небо упали. Я аж фары от удивления включил. Но я же человек. Общительный. Взглянул в ярко-жёлтые глазки в тёпло-оранжевом ситце, сказал: «Здравствуйте, как поживаете?» Большим пальцем по гладкому экрану айфона лёгкие приветом месседжи тапнул. Долго общались. С начала карантина и до самого его непонятно-когда завершения.

А куда в итоге завернула свои капризные повороты история? Это отдельный этап эволюции. Неизведанный. Может, и раскроется. Она же как роза. Иногда шипы, иногда лепестки. По настроению.

Так о чём это я? Привычно, ни о чём. Возможно, про созерцание. Может, про красивые и хрупкие женские линии. Они же где-то рядом.

Не исключено, что про новую реальность, в которой мы живём. На какое-то время. Но живём.

Carpe diem.

Есть у меня знакомая художница. Зовут Наталия. Хорошее имя. Означает «рождённая в Рождество». Тёплое, как густой снег вперемешку с кудрявыми облаками в конце декабря, когда из окна смотришь возле камина.

Художница, хорошо известная в узких кругах. Прислала на вотсап новую работу посмотреть. Глубоко кисть в смысл погрузила. Метров на сорок пять в океане. А я попытался быстро набросать, хотя бы на двадцать пять, что увидел. Все имена, географически-космические факты – точны. Из открытых источников.

Это же картина планеты.

В карантине.

Планета окрасилась в чёрно-белые цвета. Взглянула профилем в небо. Глаз – как океан, раскинувшийся зеркалом на сто шестьдесят миллионов квадратных километров.

Тихий.

Громыхающий воем сирен скорой помощи, как извержение вулкана Кракатау, звуковая волна которого четыре раза обогнула земной шар во всех направлениях (есть мнение, Эдвард Мунк написал «Крик» под впечатлением этого события в 1883 году. – Прим. редко, но читающего автора). Переполненный слезами родственников и друзей ушедших. Девятым валом сомнений в будущее. В чёрном зрачке белый солнца загар и пляжей нежность прошлого отражением.

Складки сомнений плавные и лёгкие.

Как катастрофический сдвиг, который географические полюса Земли может сдвинуть с линейной скоростью три тысячи пятьсот километров в час. С крупномасштабными бедствиями, поднятием морского дна, землетрясениями и извержениями вулканов. Теоретически. Столкновением миров прошлого и грядущего натянутые Иммануилом Великовским в 1950 году в его интерпретации исторических источников.

Морда планеты – в тонкой маске.

Надолго своей тяжестью. Сморщенной от мельчайших вирусных штаммов, стучащих в карму Земли яростными тремя тысячами метров в секунду бременем двух тысяч тонн метеоритов в год. Крупнейший штамм, как шестидесятитонный Гоба, накрыл Северную Америку Аризонским кратером. Крупнейший углистый метеорит Альенде закрыл солнце тенью Южной. Хоть и самый изученный, но возрастом не дотянул немного до наших дней своим паспортом в 4567 миллиардов лет (факт!). Lucania и Narni упали в Италии с двухминутной разницей. Один – в 56-м году нашей эры, второй – в 921-м. Тунгусский метеорит накрыл штаммами Россию – всеми пятьюдесятью мегатоннами взрыва китайской заразы.