Ноги сами понесли его на улицу Коммунальщиков. Эта дрянь, наверное, как раз только проснулась! Вчера примерно в это же время она нежилась на солнышке, попивая кофеек. И сегодня он не уйдет просто так, выскажет ей все, что думает! Это из-за нее он оказался в тюрьме, из-за нее впустую потратил восемь лет жизни, а теперь и саму жизнь наладить не может. Из-за нее у него ничего нет. Ни семьи, ни работы, даже жить негде. Некогда она хорошо наварилась на нем, благодаря тому, что выступила в роли жертвы, и сейчас живет припеваючи. Будет справедливо потребовать от нее…

Деревянный забор был низким, местами доски и вовсе болтались, поэтому проникнуть на участок не составило труда. Погода стояла не по-весеннему жаркой, и окно на первом этаже было открыто нараспашку. Ловко уцепившись за подоконник, Крест подтянулся и вскоре уже оказался в небольшой комнатке.

Половину ее занимала кровать, в данный момент с небрежно откинутым одеялом и помятой подушкой, шкаф-купе и комод. В доме было тихо, лишь в ванной шумела вода. Похоже, девица снова плескалась в душе. Осторожно Крест прошелся по дому. Комната на первом этаже была всего одна, рядом кухня, просторная и светлая за счет того, что окна располагались с двух сторон. Прихожая. Никаких мужских вещей, лишь женская да детская одежда и обувь. Затем поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж. Там на всю площадь простиралась одна большая комната, судя по обстановке, детская. В это время дочка, видимо, была в школе, как и сказала соседка. Так же тихо спустившись обратно, Крест вернулся в спальню, сел на край незаправленной кровати и принялся терпеливо ждать.

Вскоре шум воды стих, послышались легкие торопливые шаги, и на пороге комнаты появилась мадам Таюрских, в халате и с полотенцем в руках. Она усиленно промокала волосы, поэтому не сразу заметила нежданного гостя, а заметив, застыла на месте. И по ее глазам он понял – она узнала.

– Ты? – вырвалось у нее от изумления.

– Я, – просто ответил Крест и улыбнулся совсем не по-доброму. Скорее, наоборот.

– Тебя выпустили? – пробормотала она и вроде бы испугалась, что произнесла это вслух.

– А ты надеялась, что я никогда не выйду? – усмехнулся он, медленно обводя ее взглядом с головы до ног и обратно.

Она под его взглядом будто съежилась, крепче прижала полотенце к груди. Попятилась было, но, натолкнувшись на стоявший позади комод, застыла.

– Радует, что ты меня помнишь, – искренне удивился он, – а вот я тебя совсем не помню. Как и не помню того, что у нас с тобой вообще что-то было, – его лицо окаменело, превратилось в бесстрастную маску. – Нах*ра ты на меня заяву накатала?! – в его голосе зазвучали угрожающие нотки.

Девица еще больше смутилась. Глаза ее забегали, но отвечать на прямой вопрос в лоб она не стала. По какой причине, неизвестно.

– Ну и как тебе живется? – Крест встал с кровати, медленно шагнул к ней. – По ночам спокойно спишь? Совесть не мучает?

Она вся подобралась. Все так же пряча глаза, отшатнулась от него, тем самым давая ему возможность зайти ей за спину и остаться там.

– А… а за что она меня должна мучить? – неуверенно пробормотала она, косым взглядом отслеживая его перемещения.

– Вот прямо совсем не за что, да? – из-за ее плеча Крест заглянул ей в лицо. Она была выше среднего роста, и ему даже наклоняться не пришлось. В нос сразу же ударил едва уловимый, но дразнящий запах либо геля для душа, либо шампуня. И кожа щеки перед глазами казалась мягкой, бархатистой.

– Мне… мне сказали, что ты преступник…

Она вздернула голову, глядя прямо перед собой, и Крест не удержался, заскользил глазами по нежной шее вниз. Туда, где разъезжающаяся ткань халатика угрожала обнажить грудь.

– Да сказать можно что угодно, – слегка нараспев парировал он, не отрывая взгляда от ее округлостей. В горле пересохло, и он, сглотнув, облизал губы. Черт, у него давно не было секса! Усилием воли Крест заставил себя снова взглянуть ей в лицо. – А если я сейчас про тебя скажу, что ты шлюха подзаборная, ты, что, ею автоматически становишься?! – вызывающе и громко спросил он.

Она не ответила, лишь губы поджала и слегка покраснела. Крест усмехнулся. Неужели у нее еще совесть есть? Вот только поздно! Поздно, милая моя!

– Ну что? Много бабла на мне заработала? – он снова вернулся на кровать и сверлил ее взглядом. Пристальным взглядом, в котором сочетались ненависть и презрение и таилась угроза.

– Нет, – твердо ответила она и, мимолетно стрельнув по нему глазами, запахнула плотнее халат. Видимо, почувствовала на себе его раздевающий взгляд.

Крест ухмыльнулся, еще раз облизал губы. А что? И фигурка у нее классная, и ноги стройные, и грудь имеется. И на мордашку симпатичная, большеглазая.

И дома никого, кроме них, нет…