– Я родился, когда папа несколько лет стажировался за границей. А там, в местной мэрии, регистрировать русское имя наотрез отказались.

– Но здесь – то можно было бы и сменить… – Генерал свою фразу скорее прошептал, и расслышал ли её Солганов — неизвестно.

Просмотрев все остальные личные данные молодого человека, Бощерумов повернулся к нему:

– Цель нашего возможного сотрудничества тебе известна?

– Да, меня полковник ввёл в курс дела. Надо найти хотя бы следы одного из клиентов папы.

– Пойми, Марсель…

– Все называют меня Мареком.

– Генералов не перебивают, Марек. …Так вот, мы не ловим этого Виканичева, он пока ни в чём не заподозрен. Просто есть вероятность, что у него была возможность вмешаться в государственные дела. Но я хотел бы, чтобы такая вероятность так и осталась бы лишь чисто теоретической. У тебя с Виканичевым есть даже общее: его родители тоже высокообразованные и тоже работали за границей.

Воцарилась пауза, и Сиверцев повернулся к Мареку:

– Расскажи, что собираешься делать.

– Мне можно говорить? – Обратился тот к генералу и получив утвердительный кивок приступил к изложению плана своих действий.

– Всем известен звериный нюх. Так вот, уже есть программа, и не одна, которая обладает имитацией распознавания следов, равной звериному нюху. Сорокалетних клиентов у моего отца было не много. Я с помощью программ смогу выделить след этого Виканичева, и попробую найти тот же след в районе обрушившейся атомной электростанции. А если он сам всё ещё здесь, то смогу найти и его.

– Слова твои меня устроили, Марек. – Генерал встал и подал ему руку для прощального рукопожатия. – Надеюсь, что скоро узнаю результат.

* * *

Вживляя в себя чипы у знающих людей, Всеслав ставил себе другую цель – уметь сопротивляться неприемлемым установкам, получаемых через Троянов. Только вот он неожиданно узнал, что оказался здесь совсем не случайно. Кроме того, вообще не ясно откуда второй чип раскапывал данные для меня, после чего волей – неволей наталкиваешься на естественную мысль… А кто вы на самом деле, обитатели Хрустальной Звезды? Вас хоть можно увидеть настоящих?

Будто бы в ответ на такую мысль, в небе вспыхнула объёмная анимация в яркой библейской одежде. Даже так? У них всё под контролем? Нет, скорее это совпадение… Чипы, которые были вживлены в мочки ушей, по очереди, слегка шевельнулись. Тогда у меня вопрос: показанное мне, действительно, правда? Наши мысли им не доступны — спрошу вслух:

– Чувствую, что приборы в моих ушах вы опознали. Как видите, я их смог пронести сквозь ваш кордон. Но у меня вопрос: показанное мне является правдой?

Анимационный персонаж висел несколько выше, с немного опущенным к моим глазам взором. Такое больше выглядело утверждением на немой вопрос Всеслава.

– Но я – то думал, что погиб, а вы меня оживили. А оказывается, вот что было на самом деле! Сорок земных лет у вас — это не многовато ли? Я не из средних веков, мне на Земле ни сколько было не хуже.

Образ в небе ещё ниже опустил свой взор. Признаёт вину?

– А почему мне дано увидеть вас настоящих? Или нашим глазам вы невидимы?

После такого немого вопроса Всеслава, анимация подняла зрачки, имитируя взгляд в упор. Такое «сверление глазами» длилось с минуту, затем образ пропал словно лопнувший воздушный шарик, но при этом даже не оставив здесь никаких своих обрывков.

Первый настоящий контакт? И это после целого года работы на них, а по земным меркам и через сорокалетие! Хотя, если честно, не так уж здесь худо… Здесь у меня персональный дом, в нём даже есть спортзал, правда деревянный, зато совсем нет пыли — можно не убираться. Дверь дома открывается только передо мной, для других она неприступна. Только вот интеллектуально я здесь явно деградирую…

Начало всех экспедиций всегда проходило по одной единственной схеме. Локатор совершал медленный круговой облёт вокруг направляемых в экспедицию дружинников. Это и служило сигналом для включения скафандров. Но включались они достаточно своеобразно: мягкий в обыденности щиток – иллюминатор поднимался, герметизируя внутреннее пространство, после чего сразу затемнялся, полностью лишая своего обладателя какого – либо наружного обзора. При этом в голове сразу появлялась уверенная мысль, что всё нормально, и что именно так должно и быть.