Два дня назад мы вернулись из Диснейленда. Сегодня рано утром приехал курьер и вручил мне конверт. Открыв его, я обомлела. Там был билет на самолёт через пять дней.

Оливер во время обратной дороги пытался заговорить со мной и как-то исправить неприятный осадок после утреннего инцидента. Джастин сначала пытался ему помочь, шутя и вовлекая меня в беседу, но потом сдался, заметив мой гневный взгляд. Мишель благоразумно не вмешивалась. Только Итан ничего не понимал и всю дорогу делился своими впечатлениями от аттракционов и какой у него замечательный папа. Я же сторонилась Оливера и делала всё возможное, чтобы не сорваться при ребёнке и не начать снова орать. Мне было обидно, что он опять решил будто имеет право лишить меня моей жизни, планов, целей и перспектив. Он с самого начала знал, что детей не планирует и помнил про моё отношение к этому вопросу. Однако его это не остановило, когда он добивался меня. От этого его паршивее. Мне казалось, что меня надурили. Дали красивую конфетку с интересной и яркой обёрткой, а, раскрыв её, обнаружилась какашка.

— Дочь, Диего поделился, что ты участвовала в конкурсе. Почему ты нам ничего не сказала?! Мы бы с папой пришли за тебя поболеть и полюбоваться, — выдернула из моих грустных мыслей мама, жуя салат.

Знаю, что многие приёмные родители стараются найти такого ребёнка, который внешне будет похож на них, а потом ещё и скрывают, что они не родные. В нашей семье изначально все и всё знали и никаких тайн не было, всё-таки мы с Диего были далеко не младенцами, когда нас усыновили. Внешне мы были совершенно не похожи с родителями. У мамы были светло-русые немного вьющиеся волосы, серо-голубые глаза и молочного оттенка кожа. У папы уже появилась седина, но причёска была похожа на Диего, светло-карие глаза и более смуглый, чем мама. Однако мы с Диего оба были достаточно смуглыми, с почти чёрными глазами и такими же волосами.

Вернувшись в реальность, услышала древнюю песню Life исполнительницы Des’ree, тихо игравшую фоном с кухни. Я покосилась на Диего, который сделал вид, что его это не касается, поедая отбивную. Он вообще всю дорогу сюда, как и два прошедших дня, молчал и не задавал вопросов.

— Я сама не знала, что буду участвовать в этом цирковом шоу, — резче, чем хотела ответила я.

Диего нахмурился, посмотрев на меня. У него была предельно простая позиция насчёт нашей семьи. Хоть он и не называл приёмных родителей «мамой» и «папой», но относился к ним с безграничным уважением. Разумеется, телячьих нежностей от него никто и никогда не дождётся, но ему не нравилось, когда я огрызалась или отвечала не тем тоном.

В подростковом возрасте я частенько показывала свой характер, когда мы жили в Австралии. Мама, в свою очередь, разговаривая по телефону с папой могла нажаловаться ему на мой тон, характер или что-то ещё, что ей не нравилось. Он же, красавчик, сразу передавал эту информацию Диего. В итоге брат звонил мне и проводил воспитательную беседу на тему уважения к старшим людям, которые обеспечили нас крышей над головой, едой, одеждой и перспективами. Он никогда не кричал на меня, но объяснял вполне доходчиво. Поэтому сейчас ему явно не зашёл мой нервный тон. Но он же должен войти в моё положение! Я же не к маме имела претензии, а к Оливеру, но не всегда могла вовремя затормозить и выдохнуть, прежде чем заговорить.

— Это как?! — с улыбкой поинтересовался папа.

Вздохнула и досчитала до пяти.

— За меня решили. Да, Ди? — решила перевести все стрелки на него, но брат и бровью не повёл.

Родители уставились на него в ожидании пояснений.

— Да, — «пояснил» мой брат.

Обожаю его манеру общения. Просто клад для разведки, ей-богу. Ему ни пытки не страшны, ни угрозы. Он никогда не выдаст лишнюю информацию, если решил, что вам не нужно её знать.

— Понятно, — кивнула мама, переглянувшись с папой. Она тоже уже смирилась с его «чрезмерной общительностью». Как пошутил Оливер, мой брат задушит вас своей любовью, подобно любвеобильному лабрадору. — Значит, ты вновь танцевала? Но ты же одна не выходишь на сцену, — продолжила мама с тёплой улыбкой.

— Верно. Я вышла на неё с Оливером, — выдала я и мама поперхнулась.

Папа постучал ей по спине, смотря на меня широко распахнутыми глазами. Мама сделала глоток воды и прокашлявшись продолжила:

— Оливером Тёрнером?! Тем самым?! Твоим партнёром?!

Я молча кивнула.

— Но как?! Он здесь?! Давно?! Переехал?! Почему ты ничего не сказала?! — засыпала мама вопросами, севшим от кашля голосом.

Диего мельком скользнул взглядом по мне и деловито отрезал кусок мяса.

— Он пока ещё здесь, в конце недели уезжает обратно. Так что нет, не переехал. А не рассказала, потому что сама не знала как к этому относиться.

Родители переглянулись.

Папа в своё время разделял желание Диего грохнуть Оливера. Мама была более миролюбивой, но однажды поделилась со мной, что она разочаровалась в Оливере. И дело не в нанесённой травме, а в его последующем поведении. У неё в голове тоже не укладывалось, как за полгода нельзя была найти и минутки, чтобы навестить меня. Да, что там, навестить… Написать сообщение хотя бы!

— И ты с ним вышла на сцену? Вы прямо танцевали? — шокировано прошептала мама.

— Да.

— Сын, а ты как это допустил?! — удивленно вскрикнул папа, посмотрев на Диего.

Брат отложил приборы и сделал глоток воды.

— Я не имею права вмешиваться в жизнь Габи. Я поговорил с Оливером, обрисовав ему перспективы любого неверного шага с его стороны. Затем просто наблюдал. Он почти не косячил. Габи взрослая девочка и сама принимала решение, выходить на сцену или нет, — спокойным тоном ответил Диего, вновь приступив к мясу.

Папа перевёл взгляд с брата на меня.

— Ты его простила?