– А Хелен – это кто?

– Старшая горничная. Как оказалось, одна из девушек зашла в номер двенадцать и обнаружила там Фрэнка Пэрриса с размозженной головой. Ну и картинка: ошметки мозгов по всему одеялу.

Лиза почти ликовала. Вопреки сказанному ранее, она не могла удержаться, чтобы не позлорадствовать: ведь столь важный для сестры день оказался безнадежно испорчен. Глядя на эту странную молодую женщину, я пыталась понять, точно ли у нее все дома.

– Горничную звали Наташа, – вставил Лоуренс. – Она пришла убраться в номере и обнаружила труп.

Лиза залпом опрокинула виски.

– Не знаю, что вы рассчитываете найти, Сьюзен. Штефан сознался в преступлении и несет заслуженное наказание. Еще лет десять пройдет, прежде чем власти хотя бы задумаются о возможности его освобождения, и это правильно. Что до Сесс, то она объявится, когда сама сочтет нужным. Моей сестричке нравится быть в центре внимания. Вероятно, она просто разыгрывает из себя героиню драмы.

Лиза нетвердо поднялась, и я поняла, что она наверняка уже выпивала, прежде чем прийти сюда, и два двойных виски составили компанию многим прочим.

– Оставляю вас двоих наедине, – сказала она.

– Лиза, тебе нужно поесть.

– Я не голодна. – Девушка наклонилась ко мне. – Вы в ответе за Сесили, – отрезала она. – Вы издали эту долбаную книжку. Найдите мою сестру.

Лоуренс смотрел, как его дочь неверной походкой идет через обеденный зал.

– Прошу прощения, – сказал он. – Лиза очень много работает. На нее легла вся ответственность по управлению отелем. Неудивительно, что она немного устала.

– Похоже, она не особенно любит сестру.

– Не принимайте это всерьез. Лиза просто делает вид. – Трехерн пытался убедить меня, однако сам выглядел не слишком уверенным. – Это у них еще с детства началось, – признался он. – Девочки постоянно соперничали во всем.

– Откуда у нее шрам?

– А, я так и знал, что вы спросите. – Ему явно не хотелось говорить об этом. Я выжидала. – Боюсь, это Сесили виновата. Не что иное, как несчастный случай, но… – Лоуренс вздохнул. – Когда Лизе было двенадцать, а Сесили десять, они повздорили. Сесили бросила в сестру кухонный нож. На самом деле она не хотела причинить ей вред. Это была всего лишь глупая детская выходка, продиктованная вспышкой гнева, однако лезвие задело Лизу… ну, результат вы видели. Сесили была ужасно расстроена.

– А из-за чего они поссорились?

– Разве это важно? Из-за какого-нибудь мальчика, быть может. Между ними вечно существовало соперничество. Но ведь это обычное дело, разве нет? Сесили уродилась более красивой, чем сестра, и стоило ей познакомиться с кем-нибудь, это всегда бесило Лизу. Вот почему она, кстати говоря, так настроена против Эйдена. Всему виной обычная ревность, не стоит воспринимать ее слова всерьез. На самом деле он замечательный парень. Мы с ним отлично ладим. – Лоуренс поднял бокал с вином и заключил: – Девчонки есть девчонки!

Он произнес это как тост, но я к нему не присоединилась. Так-то оно так, подумалось мне, но нельзя же доходить до грани психоза. Сесили изуродовала Лизу. Лиза всей душой ненавидит Эйдена. И ненависть эта, переплетенная со своего рода ревностью и завистью, вполне могла распространяться и на Штефана Кодреску.

Но вот только имеет ли все это отношение к убийству? Вот в чем вопрос.

Ужинала я без аппетита. Слова Лизы меня задели, и я задавала себе вопрос, справедлив ли ее упрек. Я не отправляла Алана Конвея в «Бранлоу-Холл», но, без сомнения, в конечном счете получила выгоду от его поступка. Вольно или не вольно, я была отчасти виновата.

После кофе Лоуренс провел меня через кухню, и я обратила внимание на служебную лестницу и лифт, ведущие на верхний этаж. Мы вышли с задней стороны отеля, и, бросив взгляд через двор, я заметила подъездную дорожку к Бранлоу-коттеджу. В нескольких его окнах горел свет. Возле дома по-прежнему стоял черный «рейнджровер».

– Для Эйдена это сущий ад, – вздохнул Лоуренс. – Едва сообщив в полицию об исчезновении Сесили, он сразу стал главным подозреваемым. В подобных делах с мужьями всегда так. Но я и мысли не допускаю, что он мог желать вреда моей дочери. Я видел их вместе. И знаю, что они значат друг для друга.

– У них только один ребенок? – спросила я.

– Да. Меня это немного печалит. Но роды были трудные, и я думаю, Сесили просто не хотела снова пройти через это. И к тому же у нее было столько хлопот с отелем.

– Вы сказали, что Роксане семь. – Я сложила цифры в уме. – Когда у нее день рождения?

Лоуренс понял, к чему я клоню.

– Сесили уже ждала ребенка, когда выходила замуж. Но причина брака не в этом. Современные молодые люди не придают особого значения формальностям… Не то что мы. Эйден обожает дочь. Сейчас Роксана – единственное, что помогает ему сохранить здравый рассудок.