Кэролайн поздоровалась, поцеловала отца в щеку, улыбнулась и налила себе чашку чая. Сев рядом с отцом, сказала:

— Папа, нам надо поговорить.

— О чем?

— Северьянов предложил мне работу… и я согласилась.

— Что?! Предложил тебе работу? Ты в своем уме? Это же ловушка!

— У него есть дочь, очень нуждающаяся в заботе и внимании. Мне очень жаль эту шестилетнюю девочку. Ее зовут Катя. И я теперь буду ее компаньонкой.

— Не верю своим ушам! — воскликнул Джордж. — Ты — компаньонка девочки?!

— Князь сказал, что за ценой не постоит, — попыталась урезонить отца Кэролайн. — Я назвала скромную сумму, но он заявил, что заплатит мне в пять раз больше! Причем авансом!

Джордж призадумался.

— Но мы не так уж сильно нуждаемся в деньгах. И кто останется в лавке, когда я уеду? Мне в ближайшее время снова предстоит поездка на континент.

— Мы можем взять на время помощника.

— Значит, ты уже приняла решение? Не посоветовавшись со мной? Я категорически против этой затеи. И ничто не заставит меня изменить свое мнение.

— Мне очень жаль, папа.

— А что происходит, когда он приглашает тебя куда-нибудь… ну, если его дочери при этом нет? Кэролайн покраснела.

— Князь пригласил меня в свой дом не для того, чтобы воспользоваться удобным случаем. — Девушка не заметила, что повторяет слова Северьянова.

— Перестань! Я говорю не о его дочери, а о том, что он хочет соблазнить тебя.

— Нет, папа, ты ошибаешься!

— Ты так наивна! Так доверчива! Где тебе устоять против такого человека, как он.

Кэролайн не нашлась, что ответить. Ведь несмотря на свое решение и твердые заверения князя, в глубине души она подозревала, что Джордж прав

— Он хочет использовать тебя, Кэролайн, я уверен.

— Князь — честный человек, — твердо возразила девушка, хотя, что греха таить, ситуация пугала ее. Но сомневаться и отступать было поздно: она теперь компаньонка его дочери — и точка. И никакие другие взаимоотношения между ними невозможны. Кэролайн знала об этом с того момента, как впервые увидела князя.

— Ты влюбилась в него, не так ли? Кэролайн молчала, понимая, что лучше не отвечать на такой вопрос.

— Ты можешь сказать, что не испытываешь к нему никаких чувств?

— Не могу, ты прав. — Она отвела взгляд. — Хотя понимаю, что это плохо… и безнадежно. — Кэролайн взяла свое пальто. — Я потом зайду за другими вещами, папа. Не тревожься. Я уезжаю недалеко, всего лишь на другой конец города. — Сейчас не стоило сообщать отцу о возможном отъезде в Россию.

— О Боже, Боже! — пробормотал Джордж.

Он долго сидел еще за столом на кухне, погруженный в тревожные размышления о дочери. У них никогда прежде не возникало таких разногласий. А сейчас это были не просто разногласия, а кое-что посерьезнее. Джордж понимал, что его дочь используют, и боялся, как бы ее не обидели. Он знал также, что и сам стоит на краю пропасти и при желании его легко столкнут туда. Например, кто-то вроде Северьянова. «Черт бы его побрал». Джордж всхлипнул, представив себе опасность, угрожающую дочери. У него отчаянно разболелась голова, что за последнее время случалось частенько. Ох, как он ненавидел эту войну! Время близилось к девяти, пора было открывать лавку. Из задумчивости его вывел громкий стук. Кто-то колотил в дверь, очевидно, набалдашником трости. Джордж тяжело вздохнул. Нельзя не открыть лавку, особенно сейчас, когда так важен каждый покупатель. Он поднялся, ощущая груз своих сорока восьми лет.

Человек у входной двери начал стучать снова. Джордж ускорил шаги и раздраженно крикнул:

— Потерпите минутку! Ишь расшумелись, можно подумать — пожар!

Он хотел посмотреть в окно, кто это ломится, но ставни были закрыты.

— Есть кто-нибудь дома? — раздался снаружи требовательный, глуховатый женский голос. — Открывайте, слышите? Открывайте! — Голос был скрипучий, старушечий.

Озадаченный, Джордж отодвинул задвижку и, распахнув дверь, оказался лицом к лицу с пожилой седовласой дамой, одетой в простой, но элегантный темно-синий костюм. Она показалась ему чем-то знакомой, однако Джордж был уверен, что никогда не встречал ее. Но, заметив экипаж дамы, он остолбенел. На карете красовался герб Стаффордов — серебряный крест на синем поле.

— Что-то ты долго не открывал, Браун, — сердито бросила Эдит Оусли. Не поздоровавшись, она вошла в лавку, прекрасно обходясь без трости, которой только что стучала в дверь.

Джордж растерялся от неожиданности, но ненадолго. Его охватил гнев, гнев, копившийся целых двенадцать лет.

— Вам здесь нечего делать!

Виконтесса, внимательно оглядевшись, бросила взгляд на Джорджа.

— Значит, вот оно, это место. Здесь ты торгуешь книгами, и здесь вы с Маргарет жили.

— Не упоминайте о моей жене.