— Слава Богу, что она не ранена. И не погибла, — сказал учитель.

— Да, слава Богу.

Кэролайн лежала в постели, но спать не могла. Вернувшись в свою комнату, она дала волю слезам и теперь чувствовала себя раздавленной, опустошенной. Договор подписан, и Северьянов уедет в ближайшее время. Он вернется в Россию, и она никогда больше не увидит его. Если не поедет с ним.

Закрыв глаза, девушка представила себе поле боя: солдаты, кони, бряцание сабель, ружейная пальба, гром пушек. Князь, несомненно, сразу же отправится в действующую армию. А вдруг его убьют?

Ей очень хотелось уехать с ним, и при этом она совсем не думала о том, что нужна Кате. Кэролайн влюбилась в него, хотя он входил в высший свет, ненавистный ей своими наследуемыми привилегиями. При этом князь не отличался ни пресыщенностью, ни самодовольством, как прочие аристократы. Он любящий отец, человек благородный и настоящий патриот. Князь — истинный джентльмен и, видит Бог, не раз доказал это с тех пор, как они встретились. В своих поступках он руководствуется чувствами чести и долга. Разве могла она не полюбить его?

Но князь женат и уезжает на родину. Кэролайн вытерла слезы. Было бы безумием поехать с ним и со всеми его домочадцами. Находиться рядом с ним в роли Катиной компаньонки было бы слишком больно. Нет, надо взять себя в руки, провести с Катей оставшееся до отъезда время, а потом вернуться к себе, в книжную лавку, и забыть о существовании Николаса Северьянова.

В комнате было темно. Свеча давным-давно догорела. Кэролайн вспомнила, с каким выражением смотрел князь на жену, когда та болтала об их возвращении домой. Он был явно чем-то расстроен. Вот если бы поговорить с ним об этом…

Кэролайн села в кровати, обхватив руками колени, представила себе его отъезд… и бесконечную вереницу дней, недель, месяцев после этого. Она никогда больше не увидит его и останется с разбитым сердцем. Говорят, время лечит все раны. Но только не разбитое сердце.

Князь ждет ее ответа. Она еще не сказала, что не поедет с ним в Россию. Девушка встала и затянула пояс халата. Беда в том, что на самом деле ей очень хотелось отправиться с князем.

Она вышла из комнаты в темный коридор и на цыпочках спустилась по лестнице.

Дверь в библиотеку была открыта. Кэролайн видела, что в камине пылает огонь. Она прокралась поближе и заглянула в комнату. Сердце у нее затрепетало.

Северьянов лежал на диване, мрачно уставившись на танцующие языки пламени.

— Николас?

Он вздрогнул, быстро спустил ноги с дивана и встал. Их взгляды встретились.

— Понимаю, что сейчас поздно, но мне хотелось поговорить с вами, — пробормотала Кэролайн.

— Вы угадали мое желание. Я надеялся, что вы придете.

Она растерялась. Князь говорил не то, что ожидала услышать девушка. Теперь гораздо труднее сказать то, что она собиралась.

Северьянов закрыл дверь.

— Кэролайн, я должен извиниться за поведение Мари Элен и особенно за то, что о подписании договора вам при шлось узнать таким образом.

— Меня потрясло это.

— Знаю.

— Когда вы уезжаете?

— Надеюсь, не позднее чем через неделю. Даву взял Минск. Я должен вернуться к Барклаю, армия которого охраняет дорогу на Москву. Это мой долг. Иного выбора нет.

— Не позднее чем через неделю, — эхом отозвалась Кэролайн, пытаясь унять охватившую ее дрожь.

— Вы едете с нами?

— Я не могу.

— Прошу вас отправиться с нами.

Сердце ее гулко забилось.

— Здесь моя жизнь. Здесь мой отец.

— Вы нужны Кате. Попробуйте поработать в России хотя бы шесть месяцев. А если вам не понравится, то обещаю, я не стану задерживать вас.

Искушение было велико. Очень велико.

— Нет.

— Там ничто вам не угрожает. Я никогда не допущу, чтобы вы подверглись опасности. Мы будем жить в Санкт-Петербурге. А если Наполеон вздумает повернуть на север, мы успеем уехать оттуда. Я не поставлю под угрозу ни жизнь дочери, ни вашу. — Князь говорил очень убедительно, глаза его горели.

— Нет.

— Это окончательное решение? — Он сверлил ее своими золотистыми глазами.

Из глаз ее хлынули слезы, но она кивнула.

— Я не могу видеть ваших слез, — прошептал Николас и погладил Кэролайн по голове. — Не плачьте. Почему вы плачете?

— Потому что я дурочка.

— Вы отнюдь не глупы, Кэролайн. Итак, мы расстаемся.

Девушка молча кивнула. До отъезда оставалась неделя, а у нее уже сейчас сердце разрывалось от боли.

Князь замер в нерешительности. Глаза его сверкнули. И не успела Кэролайн воспротивиться, как он заключил ее в объятия. Его губы завладели ее губами. Девушка прильнула к нему, моля Бога, чтобы Николас не погиб на войне и когда-нибудь вернулся. Она молилась о том, чтобы Бог позволил ей забыть его, но всей душой не желала этого.