Небольшая комната, по всей видимости принадлежала мальчишке- подростку. Интерьер, обстановка, характерные детали и отсутствие всяких милых девчачьему сердцу мелочей — все говорило именно об этом.

Одна из стен была заклеена красочными постерами с персонажами и объектами из то ли вирт-игры про космос и звездные сражения, то ли соответствующего фильма. В самом центре постера, надвигаясь на зрителя, располагался гигантский звездолет, бугрившийся разнообразными техническими надстройками, орудийными башнями и ракетными установками. Его броневые плиты были испещрены многочисленными оплавленными следами от попадания раскаленной плазмы и ядерных боеголовок. Чуть в стороне красовалась горделивая фигура космодесантника, увешанного, словно новогодняя елка игрушками, всяким разным оружием. Его мужественное лицо с выдвинутым вперед подбородком, высоким лбом и пронзительно голубыми глазами уверенно смотрело вперед, словно говоря: Я — герой!

Тема космоса и звезд продолжалась в довольно большом числе моделей космических кораблей, которые висели на специальных подвесках под потолком. Большие транспортники и пузатые авиаматки, массивные линкоры, громадные крейсеры прорыва и юркие штурмовики еле заметно покачивались от неуловимого движения воздуха.

В углу комнаты стояла кровать, на которой находилось неподвижное тело подростка. Натянутая до самого подбородка белоснежная простынь совсем не скрывала субтильного туловища. Узкие плечи, руки и ноги без всякого намека на мышцы. Его болезненную бледность лица усиливали непослушные черные волосы. Вокруг глаз застыли темные круги.

— …Перестань себя винить, — через плохо прикрытую дверь доносился приглушенный женский голос. — Ты ни в чем не виноват. Услышь, наконец меня! В случившемся с Алексеем нет никакой твоей вины! Мища, пожалуйста, прекрати. Ты же поедом себя ешь…

Через несколько секунд заговорил мужчина. Голос у него был тяжелый, полный бесконечного отчаяния. Звучала и еще нотка тщательно сдерживаемой ярости. Физическим чувствовалось, как он сдерживался, чтобы не сорваться и дать выходы накопившейся злобы.

— Я понимаю, разумом понимаю, что ты права… Я отошел на какие-то полчаса в офис «Ростико», чтобы подписать эти проклятые бумаги. Леща остался в машине, на охраняемой парковке. Что там ему могло угрожать? Конечно, ничего. Там же везде камеры, сканеры, подавители. Там все под контролем. Так они всегда говорят. Не беспокойтесь, все под контролем, — словно убеждая самого себя, говорил мужчина. — Я ведь и не думал… Понимаешь меня… Откуда я мог подумать, что эти урожденные дебилы решать именно на парковке устроить свою дуэль?! Мне даже в голову не могло это прийти. А им пришло… Они ведь урожденные дворяне, честь и совесть страны, элита… Им ведь дозволено то, что нам, смертным, недоступно. Конечно, конечно, можно. Это же дворянская дуэль. Им же нельзя сносить оскорбления их чести. Можно и целый дом испепелить ради такого… А мы что? Мы же земляные черви. На земле живем, ползаем…

Его речь становилась все более бессвязной, постепенно сходя на бормотания. Вскоре раздались рыдания.

— Ненавижу этих тварей. Понимаешь меня? Всей душой их ненавижу! Всего выворачивает, когда их холеные рожи вижу перед собой… А я должен им улыбаться, разговаривать с ними, кланяться. Они ведь урожденные дворяне, первые боярские роды, что щедро платят за мои артефакты… Только теперь они нам за все заплатят. За все и полной мерой, — растерянность и отчаяние в его голосе уже сменились торжествующей ярость. — Я ходил к Вяземским. Да, да, Поля, я был у самого Михаила Андреевича, патриарха урожденного боярского рода Вяземских. Теперь мы часть рода и нас будут защищать, как самих себя… Я принес полную клятву… Я изготовлю для дружины рода такие артефакты, что никому и не снились. А те твари, что покалечили нашего мальчика, обязательно за все заплатят. Слышишь меня, поля? Они за все заплатят…

Дверь в комнату с лежавшим подростком вдруг распахнулась, пропуская вперед полную женщину в белом медицинском халате логотипом одно из известных клиник на кармашке. Поправив маску, прошла к кровати и внимательно оглядело своего пациента. Затем перевела взгляд на монитор небольшого медицинского прибора, с помощью датчиков отслеживавшего состояние подростка. Все показатели были в пределах нормы. Собственно, как в норме? Для человека, попавшего под прямой удар одной из магических родовых практик, подросток, и правда, чувствовал себя просто великолепно. После такого обычно мокрого места остается или человека со стенки или земли соскребают. Концентрация энергии в эпицентре подобного удара нередко превышает двух — трех миллионов джоулей, от которых запросто камень и металл плавиться. Здесь же оказалось хрупкое человеческое тело, пусть и защищенное магическим артефактом.

Сиделка со вздохом покачала головой. Жалко было мальчишку. Слышала, что про него врачи в день трагедии говорили. Мол, повезло, если с полгода протянет. Ему почти весь мозг прожарили, словно в гигантской микроволновке. Овощем жить будет, если что…

Вытащив из вакуумной упаковки специальную салфетку, она аккуратно протерла лоб мальчика. Она заметила крошечные капельки пота.

— А это что еще такое? — женщина заметила, как на мониторе загорелся тревожно мигающий индикатор; мерзкий звуковой сигнал она уже давно отключила, оставив только световую индикацию. — Ой, мамочки!

По монитору вдруг поползла вверх кривая, показывающая динамику уровня мозговой активности. Линии уверенно карабкалась вверх к показателям абсолютно здорового человека. Только этого не могло было быть! У мальчишки почти не осталось здоровых структур в мозге. Большая часть мозговой ткани, как показали анализы, превратилась псевдоживую ткань наподобие клетчатки.

— Святые угодники, — заметалась она возле пациента, внезапно забыв обо всем, чему ее учили. — Ой, что это я?! Надо срочно в клинику сообщить! Тут целя бригада нужна…