Папа улыбнулся – довольно грустно, как показалось Освальду.

– Сынок, мы плохо живём, но не настолько, чтобы я не мог дать тебе три пятьдесят на кусок пиццы и газировку.

– Ладно, – сказал Освальд. Сказать «нет» тёплому, липкому куску пиццы с сыром очень трудно.

Поскольку завтра в школу идти уже не надо, да и вообще школы теперь долго не будет, Освальд не стал ложиться, когда папа ушёл спать. Он посмотрел старое японское кино про монстров, а на коленях у него, мурлыкая, свернулась клубочком Порча. Освальд видел уже немало малобюджетных японских ужастиков, но вот этого, «Зендреликс против Мехазендреликса», раньше ещё не смотрел. Как и всегда, Зендреликс напоминал гигантского дракона, но вот Мехазендреликс показался ему похожим на механических животных без меха, которых он рисовал в блокноте. Он смеялся над спецэффектами – поезд, который разломал Зендреликс, явно был игрушечным, – и над тем, как движения губ актёров совершенно не соответствовали английскому дубляжу. Впрочем, как и обычно, Освальд болел за Зендреликса. Несмотря на то, что это был просто какой-то парень в резиновом костюме, выразительности ему было не занимать.

Перед сном он попробовал посчитать поводы для радости. Бена рядом нет, зато есть фильмы о монстрах, библиотека и пицца на обед. Лучше, чем ничего, но всё лето на этом, конечно, не продержаться. «Пожалуйста, – пожелал он, крепко зажмурившись. – Пожалуйста, пусть произойдёт что-нибудь интересное».

Освальда разбудили запахи кофе и бекона. Без кофе он, пожалуй, мог и обойтись, но вот бекон пах просто потрясающе. За завтраком он проводил время с мамой – иногда до выходных он вообще с ней и виделся только по утрам. Сходив по необходимым делам, он торопливо добежал до кухни.

– Смотрите-ка! Проснулся мой будущий шестиклассник!

Мама стояла у плиты, одетая в пушистый розовый халат; светлые волосы она заплела в хвостик… ух ты, а это что такое? Блинчики!

– Привет, мам.

Она раскрыла объятия:

– Я требую утренних обнимашек.

Освальд вздохнул, словно это его раздражало, но потом подошёл и обнял её. Папе он всегда говорил, что уже слишком большой для обнимашек, но вот маме никогда не отказывал. Может быть, всё потому, что с мамой в будни он почти не виделся, а вот с папой они проводили вместе столько времени, что иногда начинали действовать друг другу на нервы?

Он знал, что мама скучает по нему и очень жалеет, что ей приходится так много работать. Но ещё он знал, что папа работает в «Закусочном космосе» неполный день, так что именно из-за того, что мама работает так много, им ещё удаётся расплачиваться по счетам. Мама всегда говорила, что взрослая жизнь – это битва между временем и деньгами. Чем больше денег ты зарабатываешь, чтобы оплачивать счета и покупать всё необходимое, тем меньше у тебя времени на семью. Найти баланс очень трудно.

Освальд сел за кухонный стол и поблагодарил маму, когда она налила ему апельсиновый сок.

– Первый день летних каникул, а?

Мама вернулась к плите и ловко подхватила блинчик лопаткой.

– Ага.

Наверное, надо отвечать с большим энтузиазмом, но у него просто нет на это сил.

Она положила блинчик ему на тарелку, а сверху – две полоски бекона.

– Без Бена всё не так, да?

Он покачал головой. Плакать он не собирался.

Мама потрепала его волосы.

– Знаю. Это печально. Но, слушай, может быть, сюда переедет кто-нибудь новенький, и ты с ним подружишься.

Освальд с сомнением посмотрел в её полное надежды лицо.

– Зачем сюда вообще кому-то переезжать?

– Ну, я тебя понимаю, – сказала мама, подкладывая ему ещё блинчик. – Но никогда не знаешь, что получится. Вдруг тут уже живёт кто-нибудь прикольный, а ты его просто не знаешь?

– Может быть, но что-то я сомневаюсь, – сказал Освальд. – А вот блинчики в самом деле классные.

Мама улыбнулась и снова потрепала его волосы.

– Ну да, у меня хорошо получается. Хочешь ещё бекона? Если да, то хватай скорее, пока не пришёл папа и весь его не умял.

– Конечно.

Одним из главных принципов Освальда было «Никогда не отказывайся от ещё одной порции бекона».

В библиотеке даже оказалось довольно весело. Он нашёл последнюю книгу из любимой научно-фантастической серии и интересную на вид мангу. Как и всегда, компьютеров пришлось ждать целую вечность, потому что их занимали люди, которые выглядели так, словно им некуда больше идти: мужчины с жидкими бородёнками, одетые в несколько слоёв замызганной одежды, исхудавшие женщины с печальными глазами и больными зубами. Он вежливо ждал своей очереди, понимая, что некоторые из них днём сидят в библиотеке, чтобы была хоть какая-нибудь крыша над головой, а ночь проводят на улицах.

«Пицца Джеффа» осталась такой же странной, как он помнил. Большое пустое пространство за кабинками и столами напоминало танцпол, где никогда никто не танцевал. Стены были выкрашены в бледно-жёлтый цвет, но, судя по всему, не то краску взяли дешёвую, не то красили всего одним слоем, потому что под ней всё ещё виднелись силуэты прежних изображений. Наверное, это было какое-то панно с людьми или животными, но сейчас от него остались лишь тени под тонкой завесой жёлтой краски. Иногда Освальд пытался понять, что же там изображено, но силуэты были слишком бесформенными.