Правила охоты на ведьму

Аннотация

Запомните! Поступки ведьм лишены здравого смысла.

Сдружиться с беглым воришкой – легко.

Променять должность верховной колдуньи на дальнюю дорогу – с удовольствием.

Спасти того, кому на роду написано убить тебя – отличное решение.

Полюбить его – почему бы и нет.

Зато ведьмы честны. Если влюбляются, то навсегда; если ненавидят, то всем сердцем.

Итак, вы встретили ведьму. Заранее соболезнуем.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Пролог Итак, вы встретили ведьму В объявлении, которое я сорвала со столба, было написано: « Достойный приработок для колдуний любых специализаций. Если вы молоды, симпатичны и готовы использовать свои навыки на благо – заходите!». Всё, что касается приработка, я уважала, потому направилась к нанимателю. Тот оказался владельцем трактира; в его кабинете стояли бочки с соленьями, и отовсюду пахло тушеной капустой. Сам наниматель был плюгав и одутловат, но недостатки свои компенсировал высокомерием. Говорил он надменно, закатывал глаза и постоянно цокал языком, чем дико раздражал. Я терпела. – Ты, конечно, не сокровище, – вздохнул он, когда я помахала перед носом объявлением и продемонстрировала колдовские способности, – но глаза ясные. Так и быть, дам тебе шанс. – Что делать-то надо? – Нахмурилась. Очень уж не любила, когда мне «давали шансы», если я о тех не просила. Одно дело – работать по найму, а другое – быть должником у благодетеля, который тебя, убогую, отмыл, обогрел и накормил. Хозяин трактира взялся осматривать меня со всех сторон. Заложил руки за спину, склонил голову. – Фигуристая вроде, держать спину умеешь, – вслух перечислял он мои достоинства, будто оценивал лошадь, – на лицо нормальная. Да, ты подходишь. Суть вот в чем: трактир у нас, если заметила, называется «В гостях у чародейки», вот я и хочу, чтобы ваш брат, а точнее – сестра, развлекала гостей. Работенка-то непыльная. Знай себе столики обслуживай, а в перерывах шарики магические выпускай. Умеешь шарики пускать, а? С ладони слетел огненный всполох. Не шарик, но нанимателя устроил. – Пойдет. Платить буду, как указано в объявлении, и не медянкой больше. Устроит? Кивнула. Не в моих интересах торговаться. Спасибо и на том, что никаких рекомендаций от магов не попросил, а то в городах самоучек не любят, предпочитают работать с теми, кто выпорхнул из-под учительского крыла. – Тогда спускайся в зал. Трактирщик тебе всё объяснит и одежку рабочую выдаст. Моську только обмой! – крикнул, когда я открыла дверь. – Мне чумазые колдуньи даром не сдались. Ясно? – Ага. Вскоре я познакомилась с другими девочками-подавальщицами: рыженькой Марой и чернявой Иленой. Они учились у здешнего мага, ну а денег на гулянки не хватало, потому обеим пришлось устроиться на позорную работенку. Мара была общительна сверх меры, Илена – мрачна точно грозовое облако. – Учись, как надо посетителей обхаживать, – подмигнула мне рыженькая и грациозно вышла с подносом в зал. Она двинулась к столику с тремя мужчинами разбойничьей наружности (у приличных мужчин обычно на троих шесть глаз, а не четыре), покрутилась и так, и эдак, затем подняла в воздух кувшин с выпивкой, не касаясь того руками. Мужчины заулюлюкали, а один вложил в руку подавальщицы монету. Мара вернулась к нам, скучающим за стойкой, и хмыкнула. – Вот как надо. Всё, что гости тебе дарят, хозяин не отбирает. Будь милашкой, шути почаще, и дела пойдут замечательно. Я за неделю на сапожки скопила, а потом и шубейку прикуплю. – Ты лучше с неё пример не бери, – буркнула Илена. – Мару ежедневно кто-нибудь за зад хватает. – Зато платят! – поспорила рыжеволосая, подбоченившись. – Так ты не в колдуньи тогда иди, а в бордель. – Тебя забыла спросить! Они бы и дальше переругивались на радость мне, но звякнул колокольчик на входной двери. – Чур, мои! – воскликнула Мара. Илена горько сплюнула. Вечерело, и зал наполнялся людьми самой разной наружности: от тех самых разбойников до прилично одетых горожан. Я потихоньку втягивалась в процесс. Зазывно улыбаться, конечно, не научилась, но пару магических трюков исполнила. Очень повезло, что нигде не напортачила. Карман оттягивали медянки, подаренные щедрыми (и чаще всего пьяными) гостями трактира. «А что, – думала, поправляя фартук, – ноги отваливаются, зато в остальном – самое то». И я почти обрадовалась свалившейся на голову удаче, но тут в трактир ворвалась компания из четырех мужчин. Завидев их, все замерли. Замолкли и горланящие мужики за столиком у окна, и щебечущие девицы, что сидели в дальнем углу, и даже разбойники потупили очи. Мара и Илена поклонились, трактирщик взялся натирать до блеска столешницу. – Эй ты, белобрысая! – один из новых гостей щелкнул пальцами, обращаясь, по всей видимости, ко мне. – Тащись сюда! – Улыбайся! – Мара пихнула меня в бок локтем. Голос её дрожал. Я выдавила из себя нечто, смутно напоминающее улыбку. – Чего изволите, господа? – Жрать неси, – хохотнул лысый парень с тонкими усиками и мокрыми губами. Вся четверка выглядела безукоризненно. Я отметила и запонки с камешками, и шелковые шейные платки, и аромат парфюма, и кошели, набитые монетами. – Что именно? – уточнила, склонив голову набок. – Да что угодно! И выпивки! – медноволосый парень, прыщавый до омерзения, попытался ущипнуть меня пониже спины, но я увернулась. – Будет исполнено. – Какая невинная у нас чародейка! – хохотнул лысый, и компания разразилась одинаково мерзким смехом. – Эй, а хозяин где?! – добавил он во весь голос. Владелец трактира прибежал так быстро, точно всё это время караулил за углом. Пока он кланялся гостям, а те ржали и чего-то просили, я добралась до взволнованных девочек. – Слава, ты бы, это, помилее была, улыбнулась, что ль. – Илена покачала головой. Вот уж от кого не ожидала такого наставления. – А что? – Что?! – Мара заправила прядку волос за ухо. – Она ещё спрашивает! Сын городского судьи с друзьями сюда не каждый день заходит! Вон тот, лысенький, и есть сын. А вон тот, рыженький, помощник главного казначея. Первые люди в нашем захолустье, знаешь ли. Четверка рассматривала нас такими жадными взглядами, что сводило лопатки. Хозяин трактира изредка восклицал: – Да! Конечно-конечно! Будет исполнено! Ох, не к добру всё это. С другой стороны, если понравлюсь – гости не скупятся на подачку; а в моем положении выбирать не приходится. Потому буду так очаровательна, как никогда. Я понесла к столику кувшин, полный чистейшего сидра, хотя для остальных гостей трактирщик на три части воды добавлял одну – алкоголя. Но по пути меня отловил хозяин. Взял за локоток, подвел к девочкам. – Очень прошу, порадуйте наших господ, исполните все их капризу. Они вам щедро заплатят. Хорошо? – и добавил в зал: – Трактир закрывается! Приношу свои извинения. Впрочем, посетители разбежались уже тогда, когда в заведение вошли именитые гости. Мы остались вдевятером. Мара с Иленой потащили к столику закуски, я таки донесла выпивку. Судейский сын отвешивал пошлые шуточки, но не лапал. Его друзья называли меня красавицей и просили то поднять тарелку, то зажечь огонек, то пустить из пальцев искры. Вполне безобидные просьбы, которые я исполняла без всякого напряжения. Но вскоре они изрядно набрались, и глаза их затуманились похотью. – Приблизься-ка, – помощник казначея поманил пальцем Мару. – Да не тушуйся ты, не укушу. – Слушаю, господин! – хихикнула она, склоняясь к его лицу. Я отвернулась буквально на секунду, а когда посмотрела в сторону гостей, помощник казначея выкручивал девушке руки, а судейский сынок пытался стянуть с неё платье. Мара вырывалась и выла раненым волчонком, но гости не внимали её просьбам остановиться. Хозяин при этом, как и трактирщик, с интересом уставились в окно, словно и не происходило перед их главами ничего ужасного. Илена всхлипывала в углу. Я ринулась к столу, но была остановлена хозяином. – Стой на месте! – Вы рехнулись?! Они же её… – За всё будет сполна уплачено, – пробасил он и цокнул, будто я не понимала очевидных истин. – Не бузи, милочка, и не раздражай наших гостей. – Пожалуйста, не надо! – лепетала Мара, рыдая. – Прошу, нет… Она пыталась оттолкнуть мужчин магией, но её сил не хватало даже на простейший удар. Я чувствовала волны энергии, исходящие от девушки, которые тухли сразу же, как рождались. Илена тоже бормотала под нос что-то, да только впустую. Бесы! Я схватила столовый нож и резанула себя по ладони. Кровавые капли проступили на коже, а меня изнутри окатило жаром. Точно сунулась в печь. Вообще-то я хотела отбросить компанию к стене, но с непривычки перестаралась: смела всё, что было в зале. Полетели столы и стулья. Посуда взметнулась к потолку и опала градом из осколков на пол. И четверка тоже полетела кто куда, а Мара осталась стоять на месте и ошалело хлопать ресницами. Помощник казначея бросился ко мне с вилкой, но поскользнулся на масляной луже и бухнулся лицом в пол. Судейского сынка придавило столом – не смертельно, но малоприятно. Хозяин забился под стойку, прикрыв руками голову, и молил богов о пощаде. Трактирщик подвывал ему на одной долгой ноте. Мара и Илена, воспользовавшись всеобщей неразберихой, вылетели из трактира. Видимо, придется им искать учителя в другом городе, потому что здесь жизни девочкам не дадут. – Тебя поймают и четвертуют! – вопил судейский сынок, дрыгаясь под столом. – Но сначала высекут! Лично отхожу тебя плетью, ведьма! Я подошла к нему, сорвала с ремня кошель, полный монет, и улыбнулась так тепло и очаровательно, что его передернуло. – Удачных поисков. А это я заберу в качестве компенсации. Когда я уходила, вдогонку летели угрозы и проклятия. Так, хватит с меня заманчивых подработок. Кажется, пора устроиться на нормальную работу! ПУНКТ ПЕРВЫЙ Остерегайтесь знакомства с ведьмой «Во всех людских бедах виноват случай. И женщины». Народная мудрость Спина ныла от неудобной позы. Я, бес знает, сколько сидела на колченогом стуле посреди комнатушки, больше напоминающей чулан. Стеллаж с бумагами, стеллаж без оных, два стола, три стула и оконце размером с ладонь. Вот и вся обстановка. Наниматели на государственную службу без интереса изучали моё направление. – Итак, перед нами Ладислава из Приречных зорь?.. – то ли спросил, то ли подытожил первый наниматель, сутулый и рябой. – Угу, – вяло отреагировала я. Попробовала закинуть ногу на ногу, так стул опасно скрипнул, грозясь развалиться. – Обладаете знаниями в сфере магических искусств? – подозрительно поинтересовался второй, обмакнув перо в чернильницу. Первый в это время барабанил пальцами по столу и дул щеки от осознания собственной важности. – Угу, – без особой уверенности повторила я. – И желаете практиковать в данной области? – Угу. – Лицо приобрело кислое выражение. А что делать? Ситуация безвыходная. Или детей рожать, или чародействовать. И если второе хоть плохо, но получалось, то мысли о плачущих младенцах вызывали у меня нервный зуд. Никакими талантами, как и умом или красотой, боги меня не обременили. Светлые волосы, темные брови, две руки, две ноги – вот и вся внешность. Характер в меру противный, инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. В общем, пропащая личность, да ещё и без образования. Удел таких или воровать, или спиваться, или уйти в публичный дом. И вот, встала девица на перепутье. Куда податься? Краем уха в какой-то дрянной таверне услышала, что нынче на государственной службе серьезный недобор колдунов. Платят мало, вот и не суется туда никто. А мне какая разница? Я добралась до столицы, отстояла полдня в очереди из безработных (в основном – бездомных с бегающими глазами и шаловливыми ручонками). После битый час мне оформляли направление. Затем престарелый колдун-эксперт ощупывал мои магические силы: не обманываю ли; нынче любой шарлатан назовется магом, а коль диплома нет – и не уличишь в обмане. – Годна к труду и обороне! – хохотнул эксперт, показав напоследок большой палец. Его энтузиазм мне бесовски не понравился. И, наконец, я предстала перед нанимателями, где забыла упомянуть об образовании. Точнее – об его отсутствии. – Обучались у столичного колдуна? – Почти… – уклончиво ответила я, потупив взор аки не целованная дева. – Почти обучались, почти у столичного или почти у колдуна? – хохотнул первый наниматель, не понимая, что трижды попал в цель. Я неоднозначно ухмыльнулась. – Рекомендательные письма предоставите? «Если дадите перо с бумагой – обязательно», – подумала, дернув плечом. – Что насчет темной магии? Применяете? – Второй наниматель продолжил заполнять форму. Покачала головой. – Чудно. Уровень резерва у вас приличный, – первый наниматель сверился с заключением эксперта. – Преобладает чародейство бытовое, стихийная магия не проявляется. Вы бы подошли… Готовы ли служить при княжестве? В ответ я закашлялась, потому как ожидала должность в поселке, старушек с освященной водицей (дабы избавиться от лютой ведьмы), тяжелые роды местных женщин и неурожай пшена. Но княжество? Мор у них там или вурдалаки бушуют – дело нечисто. – А позволите? – Лерейское княжество давно запрашивает мага для обучения министерских детей основам бытового чародейства. По показателям вы соответствуете – давненько у нас не было столь подходящего результата. – Другие претенденты на хлебосольное место не воспротивятся? – Да кому оно надо? – задал резонный вопрос первый наниматель. – Княжество это в трех неделях от столицы, холодина там постоянная, ещё и избалованные отпрыски под вашей опекой. – Зато плата стабильная, – вмешался его напарник, заметив, как я напряглась, – дом предоставляется вместе со всей утварью. С князем познакомитесь, при дворе будете числиться, опять же работодатель серьезный. Соглашайтесь, пожалуйста. А то мы уже, право слово, замучились отправлять им извинительные письма. – Сложности в работе, конечно, имеются, но ничего критичного, – добавил первый. – Со всем можно разобраться, коль голова ясная, а резерв бурлит. В серых глазах читалась мольба. Возможно, это ключевой момент в моей судьбе, и ведет он к чему-то важному? Книжка с чарами есть (уперла у учительницы), теоретические навыки – тоже. Глядишь, окажу пользу обществу. А нет – сбегу, как сбегала раньше. Наниматели определенно недоговорили что-то важное, и глаза их бегали влево-вправо ну очень уж честно. Но после они огласили приблизительный оклад (окончательный обсуждался на месте) – и сомнения отпали. За такие деньжищи я пинками всех вурдалаков вытурю! – А давайте! – Хлопнула в ладоши. Стул предательски пошатнулся. – Когда готовы выехать? – облегченно спросили оба нанимателя разом. – Да хоть сейчас. Мешок со скудным скарбом валялся под стулом, иных пожитков или накоплений не наблюдалось. Последние недели я ночевала в лесах или заброшенных лачугах, воюя с местными бродяжками за теплое местечко. И, признаться, частенько терпела поражение. – Лошадь у вас есть? Отрицательно мотнула головой. – Знаете, выпишем одну из государственных, чтобы доехать до княжества. Но, ради богов, отправляйтесь сие же мгновение. Вас там будут ожидать к концу месяца. Не доедете – увы и ах, лавочка прикрыта. – Но я ведь могу продать лошадь и никуда не поехать?.. – Дело ваше, – наниматель скривился. – Но там такие лошади, что даже на конину не продадите, ибо мясо старое. И не забывайте: у вас ситуация безвыходная, а в княжестве прилично платят. В общем, поступайте по совести. Мне передали направление и спровадили с такими почестями, что стало ясно – от одного гиблого задания служащие благополучно избавились. Так молодая чародейка вступила в новую веху жизни. Впереди ждало долгое путешествие до княжества, хромая лошадка гнедой масти с редкой гривой и куча открывшихся передо мной перспектив. Куча – правильное слово. ПУНКТ ВТОРОЙ Не стоит недооценивать её спутников «Если на вас напал мертвяк, расслабьтесь. Незачем омрачать последние секунды жизни бесполезными переживаниями». Из свитка по выживанию. Весь первый день я тщетно пыталась слиться с лошадью и не вывалиться из протертого седла. Хромоножка тяжко вздыхала после каждой кочки и норовила, подмахивая задом, выпихнуть меня на землю. Лошадка была прирожденной актрисой: она то сильно покачивалась, грозясь завалиться на бок, то замирала и печально рассматривала безоблачное небо, часто дыша, то разгонялась так, что позавидовали бы скакуны при дворе правителя. Хромота ей мешала лишь отчасти. После полудня она зашлась в надрывном кашле и встала, навострив маленькие рыжие ушки и подогнув плохо сросшуюся от давнего перелома ногу. Весь её вид выражал скорбь вселенских масштабов. – Решишь помирать – предупреди. Хоть пообедаю. – Я щелкнула лошадку по носу. Хромоножка пронзительно чихнула, а затем понеслась на трех ногах как на четырех, и ветер взвыл в ушах. Радовало лишь то, что из сотен развилок, множеств мелькающих полей и манящих пролесков животинка выбирала те дороги, указатели рядом с которыми отсчитывали версты до Лерейского княжества. Ночевала я как придется. Чаще укладывалась ближе к лесу или водоемам, где и заедало комарье. Хромоножку, кстати, отказывались есть даже паразиты. Реже останавливалась в селах и продавала свои услуги всем желающим. На третью ночь, например, выпросила лежанку за небольшую ворожбу, которая таковой не являлась. Хозяин маслобойни, добродушный пузатенький старичок, упросил потравить клопов. Я старательно обследовала все углы, пошептала в ладонь, сплюнула через левое плечо, обогнула дом, обстучала его стены – короче говоря, убедительно доказала причастность к миру чародейства, истратив минимум резерва. Ночью нас никто не искусал (либо клопы померли от чар, либо не рискнули высовываться к ненормальной чародейке), а поутру старичок кланялся мне в ноги и откармливал золотисто-желтым маслицем. А после печально заключил, что лошадь моя не сегодня-завтра отправится в лучший мир. Ох, как же, должно быть, гостеприимный хозяин обомлел, когда лошадка пустилась в грациозный галоп на своих трех. На тринадцатый день моя спутница в очередной раз решила проявить характер. Она очень по-женски прислонилась к стоящей у дороги березке и отказалась двигаться. Хлеб, найденный на дне сумки сахарок, ласка и угрозы – ничто не заставило упрямое животное сдвинуться с облюбованного места. Ничего не оставалось, как усесться с другой стороны той же березы и поискать в книге чары против несговорчивых лошадей. Внезапно позади нас раздался пронзительный свист. А вскоре из-за высокой полевой травы появился рыжеволосый парень, самой приятной наружности: передние зубы отсутствовали напрочь, а под глазами сияли два одинаковых синяка. В пальцах парень крутил ржавый ножичек. – Эй, девка, не желаешь познакомиться с красным молодцем? – полюбопытствовал, надвигаясь на нас. Лошадь отрицательно помотала мордой, а я навесила на лицо маску безразличия. – Да не тушуйся, я весь твой, – загоготал парень. – Что такая начитанная красавица забыла в наших краях? Он подошел совсем близко. По ноздрям ударил едкий запах пота и бражки. – Лучше не приставай, – кривясь, посоветовала я. – Или тебя не пугает знакомство с колдуньей? – И что она мне сделает? – Заплывший синевой глаз разбойника подернулся, очевидно, в лукавом прищуре. – Книгой ударю, – честно призналась я. Парень заржал. Хромоножка в это время нерешительно подобралась к нему и задумчиво принялась жевать ворот меховой жилетки. От такой наглости обомлел не только он, но и хозяйка всеядного существа. – Эй! – заверещал парень. – Убери свою скотину! Она ж, тварь такая, парадную одежду сожрет. Он отбивался, но тщетно. Ножичек выпал из пальцев, когда лошадка попыталась надкусить волосы завидного жениха. Я перехватила оружие и сунула за пояс – пригодится. Разбойник в немом удивлении осел на землю, мигом забыв про похабные мыслишки. Моя обида на Хромоножку испарилась, и мы отправились дальше, оставив красного молодца осматривать ощипанную жилетку. Кстати, от настоящих разбойников боги миловали. Впрочем, на кой им немытая девчонка на издыхающей лошади? Чем тут поживишься? Тот день закончился без происшествий. В очередном селе «несчастную девоньку» щедро накормили (не забесплатно) и предоставили кишащий мышами сеновал. Не спалось. В зубах скрипела солома, раздражала духота. В дверь скребся пузатый хозяйский кот, не желающий ловить грызунов и свято верящий в то, что заезжая чародейка изловит их лично для его плешивой персоны. Всё-таки как несправедливы боги! Угораздило же мне родиться колдуньей. Я никогда не думала о другой судьбе, надеялась жить как мама: наплодить детишек, завести хозяйство, встречать муженька с сенокоса кринкой молока и наваристой кашей. Но лет в пятнадцать грянул гром. В прямом смысле. Однажды от злости на паренька, не замечающего моих знаков внимания, я едва не спалила дом обидчика тремя прицельными ударами молний. Местная убогая распознала во мне чародейку, после чего среди деревенских ребят я приобрела небывалую известность, а взрослое население единодушно решило отдать меня на растерзание священнослужителям. Родители, узнав о магических способностях дочери, предложили выгнать бесовские происки из тела раскаленным прутом. Бесы воспротивились изгнанию и спешно удрали из родительского дома. К сожалению, меня они прихватили с собой. «Вы ещё вспомните, от кого избавились!» – горько ревела я, но отправилась куда подальше. В отличие от деревень, где нашего брата страшились как чумы, в городах колдунов ценили. Набирали классы, обучали бытовым или целительским чарам и отправляли в свободное плавание. Но увы. Я получала отказ за отказом. Все или были «завалены учениками», или «перестали передавать знания, дабы насладиться покоем», или «не заметили искры таланта», или «не верили в мои возможности». Возможности, ха! Помнится, как-то в пути захотелось мне покрасоваться перед ребятней. Решила сотворить крохотную тучку посреди ясного неба. Ни заклинаний, ни рун я тогда не знала – действовала исключительно по ощущениям. Дождь лил неделю. В итоге меня подобрала старая болотная ведьма, поток желающих учиться у которой почему-то оказался крайне мизерным. Нулевым, если честно. Семь лет в пустую голову вбивали знания, заставляли шататься по кладбищам, ночевать в чащобах. Ведьма не учла, что ребенок ей попался апатичный и в меру глупый. Первая встреча с мертвечиной настигла меня через месяц обучения – в обвалившемся склепе на разрушенном погосте. До сих пор помню, как в загробной тишине на меня надвигался разложившийся мертвец. Провал его рта напоминал засасывающую бездну, сквозь сгнившее мясо виднелись кости. Факел выпал из моих онемевших пальцев. Не знаю, каких действий ожидала ведьма, но я прижалась к стене и решила не брыкаться. «Шестнадцать лет – тоже жизнь», – подумалось мне. Труп, с хрустом склонив голову, задумчиво посмотрел на покорную жертву уцелевшим глазом, а после почесал голый череп. – Почему ты не защищаешься? – прошелестел он. – А на кой? – смиренно поинтересовалась я, не совсем понимая, зачем он общается с жертвой. После выяснилось, что мертвец был хорошим знакомым ведьмы, а я – бездарной личностью с неистребимой склонностью к самоубийству. Уже покинув дом учительницы, я отказалась чародействовать на крови и предпочла направить силы в мирное, бытовое русло. Старуха хоть и проклинала меня за уход, но не оставила без прощального подарка. Отныне на запястье болталась широкая полоска железного браслета, в котором сверкал рыжий камень размером с монету. Вряд ли драгоценный, но контролирующий мои силы. Дома больше не горели, но без браслета я, как и прежде, представляла опасность для всех, включая себя. Ведьмы из меня не получилось. Чародейки, впрочем, тоже. Напоследок учительница заявила, что я всё равно вернусь к ней. И, более того, от силы крови отказаться невозможно. И когда-нибудь я это пойму. Жаль, что в том трактире пришлось воспользоваться темной магией. Я сдерживала её в себе многие месяцы, подавливала порывы. Но, увы, дала слабину. В первый и последний раз! Оставшиеся дни, однообразные и скучные, стерлись из памяти. От графика я отставала, поэтому подъехала к княжеству только к концу третьей недели. Заметно похолодало, солнце скрылось за сплошным полотном из туч. Потянулись голые поля с чернеющими крестами тряпичных кукол, отпугивающих ворон, и, собственно, сами вороны, гадящие прямо на пугала. Впереди виднелись остроконечные башенки единственного крупного города княжества – Капитска. Хромоножка всё чаще надрывно чихала, шатаясь из стороны в сторону при малейшем порыве ветра. Пришлось спешиваться и идти рядом с наглым животным, умело давящим на жалость. – Я тебя волкам скормлю, – пригрозила я. Гнедая лошадка не ответила. Она не особо любила общаться с хозяйкой. Только печально посмотрела на меня, в очередной раз натужно вздохнула, завалилась на бок и… Благополучно издохла, оставив растерянную чародейку в полнейшем одиночестве. До города было ещё три часа пешей прогулки. ПУНКТ ТРЕТИЙ Не доверяйте ей «Лерейское княжество самое холодное и неприветливое из всех. Не ходите туда». Из путеводителя по Рустии. Волкам несчастное существо я, конечно, не отдала. Наоборот, заприметила вдалеке фигурку работающего в поле мужичка и слезно попросила того присмотреть за лошадкой до моего возвращения из города. Мужичонок почесал окладистую бородку и почти свалил подальше, но с помощью слезной мольбы, разбавленной обещанием проклясть за отказ, согласился скоротать время весьма необычным способом. Колдобистой дороге не было конца. За три часа ходьбы я возненавидела окружающую природу: редкие лесочки, осунувшиеся хижины, чахлые придорожные кусты. Мимо не проехала ни одна телега, не проскакало ни единого путника. Почему кто-то безмятежно посапывает на печи, а я вынуждена добираться до будущего места работы едва ли не ползком? Где справедливость? Даже Хромоножке повезло – она отправилась в Кущи богов. Или где проводят вечность лошади? Рядом с городом началась жизнь. Тощие собаки приветливо помахивали обрубками хвостов; конопатые дети, улюлюкая, носились за псами с вытесанными из веток ножами; воняющие брагой мужики спали по обочинам. Мрачные дружинники вальяжно расхаживали по вытоптанным в грязи дорожкам. Один из них, нескладный и сутуловатый, похлопал меня по плечу. – Это… Ты куда? – Туда, – я неопределенно указала пальцем. – А на кой ляд? Нам нищих и своих хватает. – По приглашению на службу. – Зачем? – продолжал допытываться стражник. – К кому? Покажи бумаги. Вот ещё, объясняться с каждым встречным! Вздохнула полной грудью и улыбнулась самой теплой из возможных улыбок. – Дяденька-стражник, – засюсюкала я, всучив дружиннику бумагу с направлением, – отстаньте, пожалуйста. У меня лошадь скопытилась, поэтому за ней следит какой-то мужчина. Мне некогда беседовать. – А зачем следит? – Стражник настороженно захлопал белесыми ресницами. – Чтоб не убежала, – с ленцой сообщила я. – А ещё я ученица болотной ведьмы. Не пропустишь? – Не пропущу, – гордо вымолвил дружинник, дочитав бумагу и отодвинувшись в сторонку. – Ходят тут всякие… Общественный дух подрывают. В чём-то он прав. Насчет «всяких» ничего сказать не могу, но город точно всплакнет, познакомившись со мной. До княжеского имения, указанного как пункт встречи с нанимателями, я шла около получаса. Оно нашлось практически сразу, как пустующие окраины сменились оживленными улочками. К дому вели все вымощенные камнем тропинки в этом захудалом городе. Кажется, боги давно поставили на Капитске жирный крест. Дома скосились от времени и непогоды, рынок словно вымер, а единственный воришка, встретившийся на пути, слезно попросил «милостивую госпожу» отдать ему кошелечек. Особо неразумная собака робко пристроилась к ноге, за что получила троекратное проклятье и слабый пинок под мягкое место. Город походил на крупное село. Выделялся только расписной дом князя да стремящиеся в небо башенки постовых. В имение я так и не попала. На выходе меня изловила пухлая женщина в непривычно длинной юбке, та волочилась по земле. Дама кокетливо поправила угольно-черные вьющиеся волосы и воскликнула, оскаливаясь во весь рот: – Деточка! Родненькая! – Кто? – Я огляделась. Прием показался чрезмерно пышным для чародейки сомнительной наружности. – Как дороженька, лошадка не устала? – заискивающе тараторила женщина. – Ей хорошо, – заверила я. – Вы, наверное, обознались. Я приехала по направлению из столицы. Дама закивала с такой силой, что я испугалась. Как бы голова не оторвалась от короткой шеи. – Да-да, дошла весточка. Дождались спасительницу! «Почему письмо пришло быстрее, чем работница?!» – вознегодовала я. Впрочем, ответ прост: письмо тащила не изнеможенная лошадь, а воробьиная почта. Тощий с виду воробышек умудрялся за неделю доставить весточку в другой конец страны. Конечно, можно было бы отправить зов с помощью магии, но сомневаюсь, что в княжестве, где нет чародейки для обучения детей, работают специально обученные отправители зовов. Куда сильнее волновало то, каким образом меня вознесли в ранг спасителей. И что мне за это будет. – Можете звать меня Ладой. Мою протянутую руку сжали в крепких объятиях. – Ладочка! – возопила ненормальная. – Я – Ельна. – Приятно познакомиться. Знаете… – Я засеменила назад. – Лучше – Славой. – Славочка! – Губы расплылись в счастливой улыбке. Нужно было остаться с Хромоножкой. Прилегла бы рядом, обняла… померла по-тихому. – Честно говоря, мне больше нравится полное имя – Ладислава, – решилась я, искренне веря в невозможность ласкового сокращения. Ошиблась. – Ладиславусечка наша! – «Ладиславусечка» поперхнулась. – Мы ж колдуна столько месяцев ждем. Наши-то, самоучки треклятые, двух слов связать не могут, магичат по бумажкам каким-то. Неучи. Интересно, признаваться ли, что я такая же бездарная самоучка? Пути к бегству мне отрезали. Ельна цепко ухватилась за мой локоть и потащила к пустующей центральной площади. Я бежала позади, едва поспевая за прыткой женщиной. Так и не поняла, можно ли считать ее моим наемщиком. Если так: боги, за какие согрешения вы наказываете меня? – Куда мы? – выдернув локоть, пропищала я. – Город покажу. – А может, вначале – дом? – жалобно всхлипнула. Живот заунывно урчал, всё тело чесалось. Я в принципе не горела желанием рассматривать безликие улочки, но сейчас – особенно. – Какой дом? – опешила Ельна. – Мне сказали, он предоставляется вместе с работой. Глаза провожатой непроизвольно округлились до размеров небольших блюдец. Она разом обмякла, затеребила рукав моей рубашки. Наконец, махнула рукой: – Так уж и быть, пойдем. И то верно, чего вам бояться-то? – А чего нам бояться? – Я в сомнениях искривила бровь. – Так нечего, – окончательно запутала меня Ельна. – Вот и он. Буквально в сотне локтей от родового гнезда князей находилось место моего предполагаемого существования. Небольшое, но крепко сколоченное двухэтажное зданьице с расписными ставнями и узорной крышей выглядело слишком богато для простой колдуньи. Ельна приоткрыла незапертую дверь. Та пронзительно скрипнула, распахиваясь настежь. Дом был, к сожалению, занят – его облюбовали насекомые. Паутина оплела все стены в замысловатые орнаменты, сами пауки, каждый размером с ноготь, раскачивались на тонких ниточках, как на качелях. В момент знакомства с домом передернулась даже я, привыкшая к ужасам, ибо вспомнила заброшенные склепы. – Ну, – пробормотала Ельна, не рискнув переступить порог, – если прибраться – приличный домишко для хорошенькой девушки. – Да, – согласилась «хорошенькая девушка», – тут… неплохо. Но почему дом пустует? Ельна сделала широкий шаг от крыльца и заявила: – Народ-то суеверный, а тут до вас пятеро в Божьи кущи отправились. За полгода. Я так и застыла с открытым ртом посреди запущенных сеней. – Но они сами умерли,– непонятным образом утешила Ельна. – Одного сожрала собака, другой захворал, третий вон с той лестницы скатился. Четвертая… – Хватит, – застонала я. Один паучок бесцеремонно заполз за шиворот. Его крошечные лапки ощупали рубаху. Если бы он мог говорить, то, наверное, поприветствовал бы нежеланную домовладелицу, а затем с удовольствием перекусил ею. Изумительно! Пять человек. За полгода. По одному в месяц. Постоянство – признак качества. Оставалось время как раз для меня. Дом окончательно потерял возможную прелесть. – Но вы же молодая, – радостно подытожила Ельна. – Не суеверная? – И? – Не собираетесь умирать? – Вроде нет. – Значит, заселяйтесь. Ничего с вами не случится. Я к вам зайду через часик-другой – покажу город да школу, где будете преподавать. Живот то ли от страха, то ли от голода свело долгой судорогой. – А перекусить ничего не найдется? – Обязательно принесу! Вы только не уходите! И она спешно скрылась из виду, оставив меня созерцать жутковатое замусоренное тряпками помещение. Ладно, не зря ж родилась чародейкой, уж с бытовыми проблемами расправлюсь. Взрыв громыхнул вскоре после ухода Ельны. В окнах дома полыхнуло алым, оповестив округу о том, что от пауков я избавилась довольно изощренным способом: выжгла их. Из трубы повалил едкий черный дым, застилающий небеса. На представление сбежались встревоженные соседи. – Чумной дом, – всплакнула бабушка. – Совсем юная девка была… – Быстро она тудыть-то отправилась, – поддакнул охрипший мужской голос. – Другие недельку хоть, но держались. – Пожить совсем не успела. – Интересно, обуглились телеса али нет? – Вдруг вещи какие остались после нее, – проблеял особо жадный паренек. Замызганная сажей морда выглянула в окошко, сверкая зелеными глазищами. На лицах «встречающих» моментально появилась крайняя степень огорчения моей живучестью. Народ, не нашедший свеженького мертвеца в многострадальном доме, понуро разошелся. Второй этаж оказался пригоднее для существования: в нем требовалось подмести полы, выкинуть жутко пахнущие тряпки и избавиться от выводка крыс. Точнее от того, что от них осталось – много разлагающихся трупиков, прижавшихся друг к другу тельцами. Уборку прервал настойчивый стук в дверь. Я сбежала вниз по скрипящей лестнице, позабыв о том, что до сих пор держу одну из мышей за хвост. На пороге вновь возвышалась Ельна, которая приоделась в крайне парадную одежду: цветастое платье до щиколоток да сапожки на клепаных застежках. Из пушистых волос выглядывал бутон розы. Я застыла у порога с мышью в одной руке и веником – в другой. Для меня вырядилась, что ли? За Ельной стоял молодой мужчина самой обворожительной наружности: прямой нос, резко очерченная линия бровей, глаза цвета небес в солнечный день. Золотистые волосы шелком спадали на широкие плечи. О подвигах таких красавцев поэты слагают замысловатые песни, а девушки штабелями валятся к их ногам. Я моментально зарделась и, не задумываясь, вручила мужчине мышь. Он принял своеобразный подарок с вымученной улыбкой на тонких губах. – Ой, да выбросите вы её, – истерично хихикнула я, неожиданно вспоминая о прорехе в рубашке, засаленных после путешествия волосах и саже на щеках. – С удовольствием, – хмыкнул мужчина. Голос подходил под внешность – ровный, мелодичный, напевный. – Рад познакомиться с вами, Ладислава. – Всемил наш князь, – встряла раскрасневшаяся Ельна. – Солнышко для всего княжества. Мужчина притворно закатил глаза и произнес: – Мы рады, что на наши мольбы откликнулась столь милая девушка. Городу не хватает колдуньи. Вы, думается, учились у людей, чьи возможности нам и не представить. «Ага, вам и не снилось, откуда выползла ваша чародейка», – я едва сдержала глуповатый смешок. – И всё же. Работа хорошая, отчего же так долго искали учителя? – До вас приезжало несколько наемников, но, к сожалению, не пришлись мы им по душе. Говорят: нет творческого роста. Увы, княжество маленькое, не знающее роскоши, – и заметив, как я скисла, князь тут же поправился: – Зато люди свойские, секретов не держим, за замками не прячемся. «Это точно. Хоронить меня они пришли очень по-свойски». – Ладислава, – продолжил Всемил, – не откажите мне в чести показать вам город. Но вначале побеседуем за обедом, расскажете о путешествии до княжества. – Называйте меня Ладой, – в очередной раз смилостивилась я. Всемил дождался, пока я, чуть не прищемив пальцы, закрою входную дверь, а затем галантно подал руку, помогая спуститься со ступенек. – Вы красивы, – любезно подметил он, наблюдая, как я пытаюсь отряхнуть волосы от паутины. Я мельком взглянула на себя в отражение лужи и закашлялась от стыда. Или у князя напрочь отсутствует вкус, или присутствует обостренное чувство такта. – Как добрались? – Всемил завел непринужденную беседу. – О! – вместо внятного ответа я встрепенулась. – А вы можете отправить кого-нибудь с телегой к южной дороге в город? – Разумеется, отправим сей же момент. Но для чего? – Да у меня кобыла там издохла. Похоронить хочу. В синих глазах промелькнул долгожданный испуг. Но князь, не обронив ни слова против, подозвал Ельну и, дождавшись, когда та уйдет на поиски слуги, неестественно усмехнулся: – Как же вы так измотали лошадь? Я промолчала, кокетливо подмигнув князю. Он судорожно сглотнул засевший в горле комок и поспешил куда-то вдаль. Вот и познакомились. ПУНКТ ЧЕТВЕРТЫЙ Остерегайтесь её ворожбы «Светлячок» безвреден для чародея или других существ. Причинить им вред попросту невозможно». Книга по бытовой магии, страница тридцатая. Спустя годы лишений и тяжб я была вознаграждена по заслугам: теплом, уютом и множеством еды. Да такой вкуснотищи я в жизни не пробовала! Картошка с заморскими специями, кроваво красное вино со вкусом вишни, пироги с морошкой и клюквой. А в прозрачном, словно морская гладь, бульоне плавал огромный кусок мяса. Отожравшись, я разомлела, начала клевать носом прямо за столом, но Всемил растормошил меня и повел на обзорную прогулку. К моему ликованию, осматривать было нечего. Князь страстно рассказывал о живописном парке на другом конце Капитска, о статуе богини плодородия, находящейся там же. В итоге оказалось, что в пределах ходьбы располагалось немногое: рынок на площади, тихий и сонный; маленькое озерцо, покрытое коркой льда; храм во имя покровительницы княжества да великолепный князь, вслед которому женщины любых возрастов бросали голодные взгляды. Я в запачканной куртке и прорванных штанах напоминала чучело. Всемил не обращал внимания на окружающих и расхваливал меня и навыки, которыми я, по его мнению, обладала. Сладкий голос набил оскомину, но деликатно попросить князя замолчать мешала совесть. Он вроде как от всей души, а я… – У вас жена-то есть? – выпалила я первое, что пришло в голову. Как и полагается, в голову мою забредала всякая ересь. – Нет, – озадаченно ответил он. – А почему «то»? – Замечательно то, что её нет – вот почему. – Потерла ладонь о ладонь. – Так почему? – А почему бы и нет? Князь крепко задумался, ибо продолжать беседу в подобном духе не смог. Я, радостно насвистывая под нос незамысловатую мелодию, наслаждалась замешательством. Наступила долгожданная тишина. Наверное, я зажралась, но Всемил был такой замечательный, точно вылизанный, что доводил до тошноты. Всеобщего трепета я не разделяла. Ну, плечи широкие, ну, голос обволакивающий, ну, ямочки на щеках. Разве это делает мужчину мужчиной?.. А если не это, то что? По правде, в мужчинах я разбиралась на уровне: «О, оно умеет говорить!» Вскоре мы добрались до одноэтажной школы. Давным-давно здание это принадлежало кому-то из богачей, и хотя резные колонны «украсили» неприличные надписи, а двери перекосились, оно не утратило былого величия. Едва заметного, неосязаемого великолепия, прячущегося в длинных извилистых коридорах и высоких потолках. Здесь обучали ребятню любого статуса и возраста: от пятилетних крестьянских малышей до рослых розовощеких пацанят из зажиточных семей. С той разницей, что бедным ученикам вдалбливали основы чтения да учили считать до сотни, а детям побогаче умудрялись впихнуть в непокорные головы даже магию. Глупость несусветная! Колдовству, как и любого прирожденному таланту не обучить. Сила сама шарахнет да так, что никакие объяснения не помогут. – Как я буду учить детей? – всё-таки спросила я. – Вдруг у них не окажется способностей? – Сделаете вид, будто таковые имеются. – Всемил развел руками. – Да и к детям особо не приставайте. Расскажите основы, приучите к порядку, покажите парочку простейших, а главное – безопасных чар. Коль кто захочет, сам попросит о дополнительном обучении. Я рассеянно кивнула. – Кстати, вот помещение для занятий. Всемил пропустил меня в продолговатую комнатушку. Кроме привычных скамеек, та оказалась полностью заставлена ещё и фигурками из стекла, расставленными на хлипких навесных полках. Стекло пускало по кабинету замысловатые блики, искрилось, блестело под ниточками солнечных лучей. Оно же стоит невероятных денег! Матушки! – Э-э-э, а зачем всё это? Опасно ведь… – иных слов я попросту не подобрала. – Родители хотят погрузить детишек в мир магии. – Всемил заулыбался. – Что может произойти? Да всё что угодно! Плохо ты знаком со мной, князь. – Не забывайте о случайности. Украшения легко разбить, а восстановить проблематично. – Не переживайте, Ладислава, – небрежно бросил мужчина, – ребята аккуратные, им известна цена этих вещиц и плата за ослушание. Да и я надеюсь, вы не станете злоупотреблять практикой. Погрузитесь в теорию, байки, поучительные рассказы. Но что я учу, право слово! Вы, если верить рекомендации, и сами прекрасно разбираетесь в обучении детей. Не давайте им самодурствовать, а сами они бить стекло не станут. Конечно же, князь не понимал, что учительница может расколошматить хрупкие фигурки в одиночку. – Занятия начинаются с рассветом, – не заметив тревоги в моих глазах, продолжил Всемил. – Уговорю найти ребятишек для вас на ранний час. Проведете урок и дальнейший день полностью в вашем распоряжении. Не опоздаете? – Я никогда не опаздываю, – заверила князя девушка, которая приехала на три дня позже обещанного. Вообще в мои планы не входило просыпаться в тот момент, когда приличные ведьмы засыпают. Но я обязана доказать всем, и в первую очередь самой себе, что на мне ни природа, ни боги не отдохнули. Пусть я не практикующий колдун, зато прекрасный теоретик! Авось всё получится. Мне попался крайне сомнительный «авось». *** Я еле заставила себя слезть с кровати и зябко повела плечами. Сквозь щели в дом заползали холода и ветра. С небес степенно сходила непроглядная тьма. Звезды растворились в туманном покрывале. Замолкли сиплые собаки. Отсыревшая кровать не дала толком выспаться, и сейчас я ощущала себя разбитой и дряхлой. На горизонте проявлялось похожее на кляксу рыжее пятно рассвета. В танце кружил снег. Его крупные хлопья медленно спускались и исчезали, едва касаясь покрытой изморозью земли. Город затих, словно вымер. Противно скрипели половицы, а одна ступенька лестницы чуть не проломилась подо мной. Обстановка угнетала, не спасали и найденные огарки свечей, трепещущий огонь которых слабо освещал углы сеней. Не найдя ни времени, ни сил для растопки бани, я с помощью магии подогрела воду прямо в корыте, быстренько ополоснулась. Под собственную неприличную ругань, безостановочно шмыгая носом, оделась, перекусила остатками вчерашнего обеда и направилась к школе. Шла я туда скорее по интуиции, потому как в потемках очертания Капитска выглядели однообразно. Покуда тут знать, где сворачивать и на что ориентироваться? Сонные дети нехотя подтягивались к входу. Те, что стояли снаружи, рассматривали мою пыхтящую, спотыкающуюся персону с небывалым интересом. – Тетенька, будете нас учить? – Худощавый мальчонка в залатанных штанишках и тоненькой рубахе подергал меня за рукав. – Чему? – Колдовству, – буркнула я, тут же устыдившись собственной грубости. – Не надо, тетенька ведьма, – прошептал мальчик, – пожалуйста. Мы хорошие. – Да я к министерским, – с раскаянием промычала «ведьма». – А, этих запросто. Мальчонка кивнул и убежал к друзьям. Когда я добралась до кабинета, там уже ожидало в нетерпении тринадцать разновозрастных учеников. Объединяло их недовольство на лицах. Губы были одинаково выпячены, взгляды источали презрение. Дети не удосужились даже поприветствовать меня. Обстановка накалялась. Я уселась на одиноко стоящий у стены стул, закинув ногу на ногу, но быстро передумала и поднялась, чтобы возвыситься над ребятами. В движениях проявлялась нервозность. Ученики прожигали меня взглядами. – Доброе утро, – соврала я. – Родители рассказали вам о новом предмете? Его буду вести я. Зовите меня Ладисл… Взялась записывать имя мелом на доске, но была перебита. – Эй, учительница! Мы сможем поджигать людей?! – нетерпеливо поинтересовался вихрастый паренек лет двенадцати – Сомневаюсь. – А прислугу? – кровожадно крикнула маленькая девочка с двумя длинными рыжими косами. У меня от возмущения перехватило дыхание. – Они – не люди?! – Нет, – хором воскликнули изумленные «незнанием» дети. – Они – слуги. – В любом случае, обойдемся без поджигания. Давайте начнем занятие? Гомон постепенно затих. Я прокашлялась и… замолчала. Пауза неприлично затягивалась. Наружу выплыла крохотная проблема: во мне напрочь отсутствовала способность к ораторскому искусству. Ощущать силу внутри себя и рассказывать о ней детям – разные вещи. Нудные лекции из уст ведьмы давно забылись, а придумать речь самостоятельно оказалось непосильной задачей. Дети рассматривали меня с любопытством и вновь вернувшейся недоброжелательностью. Сбежать, что ли? Краткий миг позора, и я буду далеко отсюда. А если прихвачу парочку стеклянных фигурок – обеспечу себе месяц-другой безбедной жизни. – Эм… в общем… – пробубнила я. – Покажите магию, – спасла положение низенькая светловолосая ученица. – Почему бы и нет… – Занятие предстояло опасное, но из двух зол я избрала менее постыдную. Из сумки, до сих пор стоящей у стула, я достала увесистую книжку и наугад выбрала в ней чары. Детям повезло. Мне попалось крошечное пламя, освещающее помещение и совершенно безопасное для окружающих. Несколько пасов, шепот про себя. Ало-золотой огонек под восхищенные вопли поднялся к выбеленному потолку, а после опустился на уровень глаз. Я с легкостью управляла им, направляя влево-вправо движением ладони. «Светлячок» долетел до стеклянной фигурки, ударился об нее (немного не рассчитала расстояние), замер, а потом… Молниеносно принялся биться о стены кабинета. Я пыталась остановить безумный огонек, а ребятня, считающая случившееся представлением, хохотала от восторга. Ровно до тех пор, пока «безопасный» светлячок не ударился о платок на шее светловолосой ученицы и не запылал настоящим пожаром. Девочка завизжала от страха, дети вскочили с лавок, я выругалась в голос. Чары вызова дождя всплыли в голове мгновенно. Новая порция немудреных пассов, спешный шепот. Девочка вроде не пострадала, скинула платок на пол, но под сомнение ставился авторитет мага и «столичного работника», а значит, действовать требовалось незамедлительно. Полил дождь. С такой мощью, что затопил комнатку слоем воды толщиной в палец. Пришлось спешно сбегать с места позора: через распахнутое окно, чтобы не попадаться на глаза другим учителям. Только пересчитав учеников и тщательно осмотрев каждого из них, я выдохнула с облегчением. Мысли мешались. Плакала моя работа. Подвергла опасности министерских детей, чуть не угробила ни в чем неповинную девочку. Устроила потоп. И это за полчаса занятия. Меня непременно высекут. Или сразу вздернут. Самое обидное, что даже браслет-нейтрализатор не сумел сдержать поток энергии. – А вы сказали, что никого не будете поджигать, – обиженно пискнула лишенная платка девочка. – Я нечаянно, – уныло возразила я. Ученики молчали. Меня закидают камнями. Потом подвесят. Или наоборот. Могут и не казнить – оставьте меня наедине с собственной удачливостью, и я уничтожу себя самостоятельно, добровольно, в кратчайшие сроки. – Тетенька-учительница. – Раздался тихий голос. – Вы… Я зажмурилась. – Самая лучшая! – послышалось со всех сторон. – Ух! Настоящее представление. – И побег! – А горел-то мой платок! – горделиво голосила девочка. – Ничегошеньки не болит, а горел прямо туточки! Ребята выстроились в очередь, чтобы потрогать ее шею. – Я тоже так хочу. – А чему вы ещё нас научите? – Я стану чародеем! Дети носились вокруг меня, как полоумные храмовники около статуй божеств. Они принялись хватать меня за руки, восхвалять несуществующие достоинства и вообще вести себя крайне неразумно. Мне невероятно повезло, буря утихла, не успев начаться. – Вы не расскажете родителям о произошедшем? – пораженно спросила я. – А должны? – хором отозвались ученики. – Наверное, нет. Маленький обман пошел бы всем на пользу. – Обещаем молчать. – Светленький мальчишка ослепительно улыбнулся и заглянул в окно учебного кабинета. – Вода впиталась. – Да-да, – поддакивали ему. – Кабинет высох. Пойдемте заниматься магией? Ребята дружно запрыгнули обратно. Я влезла последней, смущенно оглянулась и поняла, что позор мой был замечен лишь взошедшим на небо солнцем. То лукаво осматривало принадлежащие ему земли и подмигивало мне множеством лучей. Вновь начинала таять застывшая за ночь грязь. Зачинался новый день. От колдовства в стенах школы я зареклась. ПУНКТ ПЯТЫЙ Не верьте чистоте ведьмовских помыслов «Ни один уважающий себя чародей не ввяжется в сомнительную затею. Будьте выше мирского». Кодекс чести истинных кудесников, часть вторая. Остаток занятия я обучалась общению с детьми. Вначале они не понимали меня, после я – их. Но к тому моменту, когда солнце прочно укрепилось на горизонте, усилия принесли плоды, и мы начали говорить на одном языке. А дальше я дала волю творчеству. – Представьте… – долго формулировала мысль, – мед. Густой или жидкий – не имеет значения. Теперь ощутите, как он разливается по груди, оседает в животе, перетекает к рукам. Получается? – Я не хочу, чтобы во мне был мед, – заныла самая младшая ученица, семилетняя Ирика. – Его любят пчелы. Они больно жалятся! – Пчел отгоним, – я усмехнулась в кулак. – Попытайтесь протолкнуть мед в себя. Ощутите, как он тянется вместе с кровью. У кого-нибудь выходит? Все отрицательно покачали головами и поинтересовались, правда ли внутри магов есть мед, и если так, то часто ли мы высасываем его из пальцев. Вывод: первый урок окончился полнейшим провалом. А кто сказал, что будет просто? Зазвенел колокол. Ребята разбежались по другим кабинетам, а я вылезла наружу из облюбованного для таких целей окна. В насущные планы входила бесцельная прогулка по утреннему Капитску, который заволокло шалью из грозовых туч. В воздухе пахло холодом. Чем дальше я удалялась от центра, тем сильнее утверждалась, что город является городом только с «парадного входа». Красивые, хоть и простоватые дома, харчевни и лавки торговцев резко сменились запустением. Выстроились в плотные ряды грядки, грязноватого окраса козы пощипывали пожелтевшую траву. Исчез аромат свежей выпечки – он сменился запахом скошенного сена. А погода окончательно испортилась. Сплошным потоком полил дождь, окрестности озарила серебристая молния. Я поспешила домой, подумывая над обустройством жилища. На обратном пути встретился редкий для Капитска гость – рыжеволосый варрен, прикрывшийся курткой и торопливо огибающий лужи. Как и все представители его расы, он был высок и отличался граничащей с истощением худобой, а так же хищными, подобно ястребиным, чертами лица: нос крючком, глаза идеально круглые, а брови резко изогнуты. Я частенько видела варренов в городах Рустии, куда они бежали из родной страны. Земли Галаэйи, их родины, истощились, скот гиб, водоемы пересыхали. Поэтому варрены покидали родное государство и устраивались на службу к людям: из них получались отличные ремесленники, торговцы, потрясающие ювелиры или обворожительный, пусть и диковинный «товар» для, не будем скрывать, блудилищ. Так вот, встреча в этом забытом богами городке откровенно удивила. Варрены стремятся к выгодным местам, туда, где не хватает рабочих рук, а значит, есть возможность заработка. Их не пугает тяжелый труд, ими всегда руководит исключительно выгода. А в Капитске пустовало даже самое ценное для горожан – базарная площадь. Чем здесь заниматься? Очень любопытно. Полностью вымокнув и продрогнув, я добралась до дома. Там, на крыльце, преграждая путь к двери, притаился гость: отощалый кот черного без единого пятнышка окраса, с надорванным ухом и длиннющим лысым хвостом. При виде меня он сверкнул изумрудными глазищами и потянулся. – День добрый, – поздоровалась я с животным. – Дай пройти. Кот лениво почесал за ухом задней лапой. – Кыш отсюда. – В голосе появилась угроза. Кот поник, а затем пронзительно закашлялся. Уже знакомая с животными странностями, я решила, будто меня ждет новый неупокоенный мертвец, но вместо того, чтобы помереть, существо выплюнуло комок свалявшейся шерсти. – Уйди по-хорошему. – Я хотела перешагнуть через кота, но тот выпустил когти и оцарапал ногу через плотную штанину. – Эй! Вот разбойник! Пшел вон! Могло показаться, что я ругаюсь сама с собой. Кот считал так же. Он уютно угнездился на собственных лапках, не проявляя особой заинтересованности ко мне, но и не пропуская законную хозяйку в дом. – Я тебя накормлю, – сдалась я. – Дай пройти. Отвратительно умное животное грациозно развернулось на всех четырех лапах и отодвинулось от двери. Но проследовало в теплое помещение следом за мной. Я честно отдала наглецу остатки остатка завтрака, и он сжевал всё, включая пожухлую зелень, мурлыча от удовольствия. Мне оставалось только завистливо поглядывать в сторону жадного существа и думать о том, можно ли вообще выгнать столь дивное животное куда подальше? Вскоре я окончательно плюнула на обжору. Жилище требовало продолжения уборки. Я закрутила волосы в хвост, переоделась во второй (и последний) комплект чистой одежды и начала разбирать вещи, оставшиеся после плохо кончивших хозяев. Кот посматривал на недостойное его занятие с высоты печи, на которую умудрился забраться лишь с третьей попытки. Дважды он срывался, с пронзительным мяуканьем падая вниз. Кстати, слова о том, что коты приземляются на четыре лапы, – наглая ложь. Этот шмякался исключительно на пузо. – Ты ведь не уйдешь? – Я поддала коту пинок, после которого существо молниеносно взобралось к печной трубе. – Что ж, буду, как истинная ведьма, с черным котом. Эй, ты послан мне бесами? Кот не ответил, только нечаянно смахнул с печи глиняный горшок. – Да, – заключила я, – как наказание за грехи, за служение нечестивому и обман целого княжества. Я придумала, как тебя назвать. Существо навострило уши. – Кот. – Или мне показалось, или животное непонимающе нахмурилось. – Кот по имени Кот. Мне нравится. Да, романтик из меня плохой. Я б вообще его никак не называла, но кот прочно обосновался на печи, не собираясь покидать хлебосольный дом. А раз уж поселился, то пусть будет полноправным членом семьи. Последующие часы прошли в «веселой» игре: я сметала грязь в один угол, а визжащий от наслаждения Кот спрыгивал на нее и разносил обратно по дому. Ругаться с обезумевшим созданием было невозможно – я словно объясняла нормы приличия дереву. Мой запал кончился после пятого раза. Я уселась у окна, опершись подбородком на кулак, и печально поглядывала на оживленную улицу. Организм требовал пищи. Желудок выводил такую пронзительную руладу, будто подрабатывал музыкантом в харчевне. – Мышей ловишь? – уточнила я у Кота. – А то с голода помрем. Тот ответил широким зевком в полный острых зубов рот. – Бесполезное существо. Кот потерся об оцарапанную ногу костлявым боком. Мол, я ж хороший, не ругай меня, хозяюшка. Умрем, зато вместе. Время тянулось подобно смоле. Тучи то исчезали за горами, то окутывали небеса сетью. Ливень кончался, чтобы вскоре вновь забарабанить по крышам. Хотелось спать, усталость волнами ложилась на плечи. Я расслабилась. И, прикрывая веки, краем глаза зацепилась за сутулую фигурку немолодого мужчины, спешно направляющуюся в сторону моего жилища. Меня заранее напрягла его прихрамывающая походка да излишняя напряженность. Сейчас от меня наверняка будут что-нибудь требовать. – Госпожа чародейка? – заискивающе поинтересовался мужчина, теребя потертую шапку. – Не исключено, – согласилась я. Любопытный кот с трудом взобрался на окно, предварительно зацепившись за него когтями и провисев на вытянутых лапах ровно до того момента, пока я насильно не подтолкнула худощавую задницу наверх. Мы с новым другом смотрелись очаровательно: невинного вида светловолосая девушка и кот, словно вылезший из самой преисподней. – Не откажете в помощи? – вздохнул мужичок. – Какой? – Я б заплатил. – В чем проблема? – Вы не беспокойтесь, я состоятельный. – Мужчинка смахнул с лысой макушки капельки дождя. – Что случилось?! – Мне окончательно надоело играть в загадки. – Да болячка вскочила… Того… Мешает. Она-то сама пройдет. Но вы ж можете подмочь, чтоб, того, быстрее улетучилась? – Что вскочило? Где? – Я прищурилась. – Там, – печально отозвался мужичок. – Где?! Он смущенно осмотрелся, а затем принялся снимать с себя штаны. Посреди улицы. Невдалеке от дома князя. У нас с котом на лицах отразилось одинаковое недоумение. – Там?! – Я аж подавилась – Да, – согласился мужчина. – Я ж и говорю: там. На ноге. От сердца отлегло. – Проходите, – признав поражение, вздохнула я. – Дверь открыта. Едва зайдя внутрь, мужичок снова попытался раздеться, но я остановила жутковатое представление жестом ладони. – Давайте уточним, чего вы хотите? – Подлечите мою болячку, а я заплачу. – Я не лекарь. – В глазах больного заблестели слезы. – В мою обязанность входит обучение детей. – Но это… магию знаете? Я кивнула. – Так окажите услугу. Хорошо заплачу, только, того, цену озвучьте. В голове, перекатываясь по многолетней пыли, судорожно заворочалось нечто напоминающее разум. Вспомнился накатывающий волнами голод, и именно он стал решающим обстоятельством для последующего решения. – Оставьте деньги. – Мужчина пригорюнился, а я закончила: – У вас есть какая-нибудь снедь? – Не жалуюсь, – непонимающе начал он. – Урожай удался, да и запасы с того года остались. Не жирую, но… – Если я излечу вас, – нетерпеливо перебила я, – то просто принесите любых продуктов. Больной, оценивший ситуацию и требования «знахаря», заугукал с удвоенным усилием, не понимая, почему столичная чародейка променяла возможность хорошего заработка на мимолетное (и довольно сомнительное) удовольствие. На колене у дяденьки оказалось простенькое нагноение, которое я вначале выдавила, а потом нашептала на кровоточащую ранку чары для скорейшего заживления. Надеюсь, конечность после «лечения» не отпадет. Удивительно, как много значат сплетни! Вскоре у порога выстроилась целая очередь обездоленных, несчастных, больных и просто умело прикидывающихся нездоровыми граждан. Я осмотрела толпящуюся в сенях толпу. Теперь ясно, почему Ельна так ликовала, встретив меня. Городу нужен не учитель, а знахарь. Я хмыкнула и вычертила угольком снаружи двери лаконичную фразу: «Ворожба осуществляется за еду». Жизнь начинала налаживаться. ПУНКТ ШЕСТОЙ Не переступайте дорогу ведьме «Настоящий чародей точно знает результат своих действий. Иначе и быть не может». Кодекс чести истинных кудесников, часть третья. Следующий месяц прошел в полнейшем умиротворении. Непривычный ритм жизни вначале пугал, затем надоел однообразием, а недавно я свыклась с ним и попросту перестала замечать. Горожане ходили ко мне нескончаемым потоком – некоторые умудрялись забредать трижды за день, требуя самой разнообразной помощи. Утомленность, болезненные роды, неурожай, неудачи в личной жизни – чудотворная сила магии была обязана исправить любую неприятность. Кому-то я помогала вполне искренне, других же откровенно дурила. Женщинам, мечтающим приворожить суженого, выдавала бутылочки с «настойкой», в состав которой входили измельченные лепестки цветов и колодезная вода. – Подлейте приворотную настойку мужчине в любую жидкость, – монотонно твердила я, – а затем попытайтесь понравиться ему: приготовьте стол, напоите самогоном, заговорите о своих чувствах. Зелье закрепит результат. Удачный исход гарантирован в большинстве случаев. – А в меньшинстве? – интересовались женщины, бережно складывая скляночки в кармашки платьев. – Он – не ваша судьба, – патетически заявляла я. В погребе росла гора продуктов. В рядок выстроились горшки, полные великолепного масла, густой сметаны. Под потолком висели тушки ощипанных курей, в отдельный угол улеглись овощи и фрукты. Кроме того, ежедневно приносили готовую пищу: супы, пирожки, масленые блины. В общем, смерть от истощения не грозила. А чуть позже я смогу открыть съестную лавку. Забредший в гости князь, впервые завидев сомнительное объявление на двери, смущенно спросил: – Почему ты берешь за услуги еду? Голодаешь? – Смотри, – я сама не заметила, когда именно перешла в разговоре с ним на «тыканье», – платы за обучение хватит на всё, жилище досталось задарма. Готовить мне лень, а народ разве скупится ради собственного благополучия? Все в выигрыше. Пустое накопительство монет – это скучно. – Да, а ведь когда-то дом стоил жутких денег. Князь, выловив из объяснения единственную фразу, обвел столовую задумчивым взглядом. – Предлагаешь его купить? Мне не сложно, пусть не сразу, но обязательно выплачу полную стоимость. – Забудь, – он отмахнулся от меня привычным жестом левой руки. – Никто сюда не переедет, даже если мы сами доплатим ему, а ты прижилась, вот и пользуйся в свое удовольствие. Мне безумно льстит, что такая девушка обосновалась у нас. И словно невзначай коснулся моей ладони. Я смутилась и сделала шажок назад. – Кстати, с чего началась череда неудач дома? Князь присел на стоящую у стены лавку и простецки зевнул, не прикрыв рта ладонью. Потолстевший за неделю кот с довольным визгом запрыгнул на колени к Всемилу, уцепился острыми когтями за тонкую ткань его штанины. Князь в полнейшем молчании стянул с себя орущего благим матом Кота. – Лет десять тому назад здесь обитала ведьма, промышляющая чернокнижьем. Её с позором изгнали, ну она и прокляла всех последующих жителей. Но, видимо, на истинную колдунью порча не действует. «Иными словами, дом принял родственную душу, потому не вредит мне», – умозаключила я. Хотя знакомым напряжением, какое источают чернокнижные предметы, не давило на грудь. Разве что в момент пробежек по шаткой лестнице мне было неуютно, но скорее из-за боязни сломать себе шею. Поэтому я списала рассказы о проклятии на домыслы суеверных жителей Капитска. Всемил заходил ко мне редко (дом его пугал, пусть князь и был слишком горд, чтобы признаться в этом), зато частенько предлагал прогулки по вечернему городу или ужины в княжеском имении. Иногда я соглашалась, чаще предпочитала списать нежелание на «составление плана занятий». Но мы вроде как сдружились, что не могло не радовать. Я, обычная крестьянская девчонка, а в друзьях у самого князя! Хотя, откровенно говоря, меня раздражала его заносчивость и самолюбие. А уж когда он отвешивал комплименты… Все-таки зажралась. Пару раз возле ворот ошивался тощий паренек, любопытствуя, не нужна ли мне починка какая али прочая подмога по дому. Давно скрипели ступени – одна разваливалась на глазах, – но от помощи я отказывалась. Потом не отвяжешься от назойливого кавалера. Дела в школе шли сносно. К моему счастью, ни один ребенок не проявил даже намека на зарождающиеся способности, поэтому я вешала детям на уши лапшу, смешанную с байками о ведьмах и красочными описаниями собственных странствий по белому свету (которых, разумеется, не было). Ученики восторженно слушали, а я успешно завершала занятие, так и не дав никому стоящих знаний. Не радовала только погода: Капитск, казалось, собрал все возможные невзгоды. Не снег, так дождь, не дождь, так град. Иногда вылезало припекающее макушку солнышко, которое превращало заледеневшую землю в водянистое месиво. Ночью холодало, и утром жители скользили по льду, который за день вновь становился кашей. И так день за днем. Кот отъелся на дармовых харчах, потолстел, заметно округлился. Характер его оставался неизменно противным, а залезать на облюбованную печь он так и не научился без посторонней помощи. В общем, я закрепилась в крошечном городке на задворках Рустии. Привычные проблемы забыли дорогу к моей бестолковой голове. И это пугало. *** То ли поздней ночью, то ли ранним утром меня разбудили шорохи. Внизу кто-то двигался. Практически беззвучно, тихо, но вначале скрипнула половица, затем открылась дверца шкафчика, брякнула тарелка. Я поднялась на ноги, зажгла магией свечку и смело понеслась на встречу к ночным приключениям. Ибо подворовывать у ведьмы – это сильно. Уж больно захотелось глянуть на воришку перед тем, как испепелить его. На первый взгляд ничего не изменилось. Входная дверь была плотно закрыта, окна заперты на засов. Я поставила свечу на стол, немного потопталась на месте и собиралась уже вернуться обратно в постель, но неожиданно темный силуэт пересек кухоньку, вплотную приблизившись ко мне. На разворот не хватило ровно мгновения, за которое к горлу было приставлено лезвие ножа. Оно надавило на покрывшуюся мурашками кожу. Холодное. Сердце остановилось и застыло комом у горла. Ночной гость обхватил мою талию второй рукой, мешая выскользнуть из цепкого захвата. Я замерла. Грубоватый голос щекотал шею: – Не кричи, и я тебя не трону. Пересижу тут и уйду. Возвращайся в кровать. Утром меня здесь не будет. Конечно, не будет. Ты улетишь на крылатой корове к богам. Когда преступники исполняли обещанное? Во-во, никогда. Убьет, а никто и не узнает, в какой глупой обстановке погибла симпатичная молодая девушка с огромным потенциалом нерастраченных возможностей. Мне стало так жалко себя, что я едва не разрыдалась от горя. – Не буду, – искренне всплакнула я. – Только отпустите. Я жить хочу-у… Услышав в голосе жертвы испуг, мужчина расслабился, ослабил хватку сжимающей тело руки. Но, к сожалению, нож оставался прижатым к горлу, перехватывая сбившееся от всхлипываний дыхание. Срочно нужно спасать собственную шкуру. Если меня не подводит память, то сзади, прямо на полу, стоит горшок с тушеным мясом, принесенный очередной довольной пациенткой. Он оставлен там для постоянно голодного кота, и, если постараться, я смогу поднять горшок с пола, а после оглушить им разбойника. «Детально представляешь вещь, пытаешься мысленно обхватить её руками», – в ушах ожил скрипучий голос ведьмы. Сознание вырисовало глиняный горшочек размером с ладошку, разрисованный желтыми цветочками. Вот я беру его, легонько приподнимаю. Пальцы незаметно рисовали замысловатые линии. Неожиданно разбойник, неприлично выругавшись, обронил нож. По непонятной причине он перестал сжимать мою талию, и сомневаюсь, что добровольно. Я обернулась и содрогнулась от беззвучного хохота. Разбойник завис в метре от пола головой вниз. Нескладный худощавый парень, черты которого было не различить в свете единственной свечи, смешно тряс ногами, размахивал точно птица длинными руками. Высоченный – он почти бился головой о потолок. И бранился такими словами, что появившийся из-за печи Кот подошел к нам поближе, словно стараясь запомнить забористые выражения в подробностях. – Опусти меня! – верещал преступник шепотом. – Знать бы, как… – честно призналась я. – Сам упадешь. Со временем. Очевидно, уверенность в голосе показалась парню весьма сомнительной, потому как он задергался с удвоенным старанием. Наконец, мое терпение лопнуло. Я с тяжелым вздохом приблизилась к молодому человеку и дернула его под подмышки, не особо веря в успех данного начинания. К всеобщей радости, разбойник плюхнулся на пол. Выразился особо крепким словечком и замер. – Как ты это сделала? – пробормотал он, не рискуя больше нападать на «невинную девушку». – Я самую малость ведьма, – стеснительно приукрасила я. – Бес тебя подери! Его тон стал брезглив. Конечно, кто в здравом уме любит ведьм? – А теперь поподробнее, от кого вы, молодой человек, бежите и почему избрали мой дом в качестве укрытия? – Голос окрасился сладостью и бескрайним уважением к потирающему отбитый зад «страдальцу». – Не твое собачье дело, – окрысился тот. Я издевательски склонила голову набок. Куда же ты от меня денешься, голубчик? Не на ту напал. Пауза затягивалась. Я взяла со стола свечку и поднесла её к лицу зажавшегося в углу парня, на челе которого явно стояло клеймо невезения. Иначе он бы выбрал для разбоя дом поспокойнее, не обремененный мною. Предатель-Кот с нежным мурлыканием попытался усесться парню на колени, но тот отодвинул зеленоглазую тушку от себя. При свете трепещущего огонька черты, конечно, не стали различимее, но я хотя бы перестала смотреть на хмурую тень. Парень оказался варреном. Угольно-черные остриженные пряди волос, круглые, будто монеты, жуткие глазища на половину лица, сжатые в нить тонкие губы, отчего-то неровные, не имеющие правильного изгиба, а словно пришитые нитями за правый кончик к щеке. Да, даже разбойник мне попался жутковатый. Парень отвернулся от пламени свечи. – Дай пройти, – прошипел он, рывком поднявшись. – Ненавижу чернокнижниц. – Губу раскатал, ага. – Я преградила дорогу. – Признавайся: почему забрался в мой дом? – Пропусти. Варрен застыл в локте от меня. Атаковать он так и не решился. – Должна же я знать, кто покушался на мою честь, жизнь и здоровье в столь ранний час! – Я скрестила руки под грудью и трагично взвыла, становясь окончательно похожей на беловолосого призрака в ночной рубашке до пола. – Сдалась ты мне! – выплюнул он, делая крошечный шажок по направлению к проходу. Выдать очередную едкую реплику помешал дробный стук. Вся троица – я, кот и варрен – подскочила от неожиданности. Слабая вера в то, что стучащие одумаются и уйдут, испарялась с каждым новым ударом. Пришлось выбежать из столовой и распахнуть входную дверь, едва не вылетев наружу вместе с ней. Подобно серебрянцам 1 , сверкали звезды – редкая краса для дождливого Капитска. Свежий ветерок обдувал ноги, надувал рубашку изнутри. Тишину прорезали единичные звуки: приглушенный лай, шепот листвы, стук ставней. И если бы не два плечистых мужика-стражника, загородивших собой всю веранду, я бы сказала, что ночь задалась прекрасной. Поэтичной, восторженной, свежей. 1 Серебряная монета, равная пятидесяти медянкам. Отвратительной. – Что произошло?! – рявкнула я. – С каких пор вы тревожите добропорядочных граждан? – Госпожа, – гундося, пробормотала правая фигура, – мы по важному делу. Извините, коль разбудили. Второй дружинник поедал меня жадным взглядом, и сомневаюсь, что его заинтересовала ночная сорочка с вырезом у бедра. Вырез, кстати, не имел никакого отношения к работам швей-мастериц – я просто за что-то зацепилась, и шов на боку разошелся самым бесстыдным образом. – Да, госпожа, – прокашлялся его напарник, – вчера вечером из темниц сбежал варрен. Он представляет опасность, поэтому мы и опрашиваем жителей города, мало ли кто видел его и укажет, куда он направился. – И многих опросили? – заботливо уточнила я. – Только вас, – смутился первый стражник, закашливаясь под моим строгим взором. – Не встречали темноволосого варрена примерно в два метра ростом? Я оглянулась на пустующие сени. Интересно, как бы дружина отреагировала на утвердительный ответ и дальнейшие убеждения в том, что необходимый им варрен находится под охраной Кота? – Какое сейчас время суток? Один из стражников неуверенно предположил, что ночь. Второй вновь извинился. Если честно, в выборе между «коварным» варреном и парочкой пареньков-тугодумов я всенепременно выбрала бы первого. – Вы, действительно, думаете, что после полуночи я усаживаюсь у окна и караулю варренов? Правая бровь укоризненно взметнулась ко лбу. – Нет, но… – И вообще, – продолжила распаляться я. – Сбежал он вчера, так чего вы только опомнились, родненькие? – Поздно заметили, – честно признался второй дружинник, разводя руками. Меня пробрал лихорадочный смех. – Поймите, госпожа, – заныл первый, – он вооружен, а значит, представляет немалую угрозу для жителей города. – Вдруг он уже пробрался в какой-нибудь дом, – поддакнул его напарник. Мнущиеся возле порога стражники и не представляли, насколько были близки к истине. – Милые мальчики. – Голос подобрел настолько, что мог опалить волосы жаром. – Возможно, вас не оповестили, но я – колдунья. И уж защитить себя от беглеца мне под силу. – Ни в чем нельзя быть уверенным. – Первый страж порядка смущенно почесал затылок. Тоже верно. Кто бы мог подумать, что моя магия воспримет в качестве горшка самого преступника. – Хотите проверить? – совсем ласково. Почему-то именно данное предложение особенно подействовало на дружину. Они покачали головами и спешно удалились от озлобленной колдуньи, бормоча на ходу: – Извините, госпожа чародейка. Крупные фигуры исчезли во тьме. Я закрыла дверь и вернулась к ожидающей меня парочке. Варрен беззастенчиво уселся прямо на стол и поедал из предназначающегося Коту горшка жаркое. Кот же с необычайным интересом обнюхивал валяющийся на полу нож. Вдали противно завыл волк, выражая все мои чувства одной протяжной нотой. – Почему ты меня не выдала? – Голос разбойника был полон удивления. – А толку? Они бы вломились, натоптали, побили посуду, испугали Кота. Ты бы тоже вряд ли сидел в ожидании наказания. В общем, после поимки меня бы ждал погром, отчаяние и одиночество. Я этот дом в порядок неделю приводила. – Поток размышлений иссяк. – Не хочешь за спасение шкуры поделиться, как напакостничал закону? Или, для затравки, что забыл на моей кухне? Он не хотел, это с легкостью рассматривалось в перекосившихся губах. Мне совершенно расхотелось спать, поэтому я уселась прямо на скрещенные ноги, забыв о стуле или правилах приличия. Какое, к бесам, приличие, когда у тебя дома ошивается преступник? Сомневаюсь, что его смутят голые коленки. – Рассказывай, – поторопила я варрена. – Ещё не поздно привести стражников обратно. – Ладно, – сдался парень. – Только что ты хочешь услышать? История скучная. Да, сбежал, твой дом самый близкий, но охраняемым или богатым не выглядит. Поэтому и забрался сюда. – Но дверь была закрыта! Молодой человек (скорее всего, потому как возраст варренов довольно сложно определить даже днем, а уж тем более невозможно при свете гаснущей свечки) смерил меня язвительным прищуром. – Практически распахнута. Я сам её прикрыл. Ну, возможно, он и не лжет. Хорошая память не входит в число моих достоинств. – Слушай, как тебя зовут-то? – варрен несколько смутился. – Ладислава. Какие дальнейшие планы? – Ты не выдашь меня? Я хмыкнула. Как может ученица захудалой болотной ведьмы, строящая из себя великую чародейку, кручиниться о свободе какого-то там беглеца? Какое мне дело до того, перережет он жителей города или сбежит в чащобу? – Заняться мне нечем, буду я бегать в поисках стражников. – Ладислава, не разрешишь ли тогда… – он призадумался. – Остаться до утра? Вот это правильный подход к делу! Секунду назад едва не прирезал, а теперь просит о приюте. С другой стороны, не будет ли странно, если разыскиваемый варрен выскользнет из дома «чародейки», горячо убеждавшей дружинников в том, что никаких преступников она знать не знает? Ну и как теперь из всего выпутываться? Ещё не поздно, конечно, с дикими воплями выгнать парня в объятия стражей правопорядка. Но мне лень… – Во-первых, слезь со стола. – Парень спустился, очевидно, докумекав, что лучше подчиняться «вершительнице судеб» в лице одной единственной меня. – А во-вторых, так уж и быть, располагайся. Одеяла не предлагаю, как и угощений, но если голоден – весь погреб в твоем распоряжении. И чтобы к рассвету духу твоего здесь не было. Варрен сверкнул жуткими черными глазами. Да, подчиняться ему не нравилось. А меня раздражало то, что вместо сладких сновидений я вынуждена была пристраивать незваного гостя в благоустроенном печном углу. – Спасибо, – выплюнул он. – Доброй ночи. Я, стараясь выглядеть как можно более величественно, но спотыкаясь о всевозможные предметы, включая визжащего Кота, ушла на второй этаж. Варрен остался стоять посреди помещения, с очевидным неудовольствием рассматривая мою спину. Я ощущала режущий взор лопатками. Через каких-то полчаса ерзания по простыне я поняла две вещи: сон заблудился в прохладной ночи и… завтра в школе выходной день. Если не ошибаюсь, то какой-то храмовый праздник, в который категорически запрещено любое обучение, тем более – такому бесовскому предмету, коим является магия. Что они все к бесам-то придрались? Я в их компании живу двадцать с хвостиком лет и ни разу не жаловалась. Итак, мне не нужно вставать перед рассветом, то есть, я могла бы спать целый день. Ненавижу стражников, страдальцев и тех двух гадов, которые сейчас копаются в погребе с удивительным взаимопониманием. Чую, недолго мне осталось радоваться белому свету. Не за обман четвертуют, так за сокрытие голодного сбежавшего варрена. ПУНКТ СЕДЬМОЙ Не поддавайтесь на её уловки «Женщину украшают целомудрие и скромность. Ну и, конечно, длинные ноги». Из речи храмовника. О, боги, моя голова! Она раскалывалась надвое, перед глазами отплясывали мушки. Лучше бы я всю ночь ворошила запасы вместе с двумя чернявыми нахлебниками – не мучилась бы сейчас от того, что проспала слишком много. Я взялась за книгу бытовых чар, пытаясь отыскать там средство против головной боли. Среди множества различных заклятий сложно ориентироваться даже в нормальном состоянии, а уж когда перед глазами всё плывет и скачет – полнейшее издевательство. И почему маг-оформитель книги не додумался разбить волшбу по разделам? Вроде как нужная строка находилась между созданием морока одежды и длинными чарами на убиение вшей. Поиски увенчались успехом спустя неполные полчаса. Я быстренько пробормотала фразу, закрепив ее несколькими беглыми жестами. Разум прояснился, но осталось смутное «послевкусие», словно я испила браги из стакана с помоями. А в Капитск ворвалась долгожданная благодать. Потеплело настолько, что дамы выбрались из меховых шаровар и влезли в легкие платья. Непонятный город. В нем не определить, когда кончается весна и начинается лето. Насмотревшись на благоухающих горожанок, я тоже отважилась приодеться, поэтому стряхнула пыль с недавно купленного рыжего платья с рюшами по вороту, на которое ни одна приличная ведьма даже не взглянет – но я себя к приличным не относила. Напялив платье, спустилась по шаткой лестнице и вдохнула полной грудью, как вдруг заметила его. Дышать разом перехотелось. Неужели я и впрямь ожидала, будто вчерашний незнакомец покинет дом с первыми лучами солнца? Парень, как ни в чем не бывало, возлежал на лавке, сцепив руки в замок на макушке, и рассматривал беленый потолок. При моем появлении варрен вскочил, отвесил мне шутливый полупоклон и задержался заинтересованным взглядом в области левого запястья, на котором болтался железный браслет. – Как спалось? – улыбчиво вопросил он, растеряв прежнюю ершистость. – Просто чудесно. Тебе, видимо, тоже. Что ты здесь забыл? Я бесстыдно рассматривала ночного гостя. Да, не красавец: ко всем рассмотренным ночью особенностям прибавлялась ещё и паутина шрамов по коже. Именно из-за одного из них, рассекающего правую щеку, губы казались пришитыми. Острые скулы, острый нос, острый подбородок – сплошная острота. Только круглые, по-настоящему варренские, глаза выглядели чужеродно, как прилепленные от другого существа. Хорошо, что он напал на меня при свете луны – сейчас бы я без разговоров сдала подозрительную личность в цепкие лапы стражи. – Понимаешь, – варрен с трудом отвел взгляд от руки, – дружинники ошиваются поблизости. Недавно они опять стучались к тебе, но менее уверенно, вот ты и не услышала. У меня не получилось бы сбежать. – Почему это должно меня волновать? – крикнула я из печного угла, где с помощью магии пыталась подогреть вчерашние пирожки с капустой. Запахло сгоревшим тестом. – Слава, – он показался в дверном проеме, – позволь остаться у тебя на какое-то время. Я бы ушел, честно, но боюсь, дорога эта будет вести прямиком на виселицу. Я тебе заплачу. На стол из разжатой ладони гостя выкатились три золотистых монетки размером с сердцевину ромашки. Три златца 2 ?! Да за такие деньжищи можно купить молодую корову или с неделю кутить в хорошей харчевне. Откуда у беглого преступника деньги? Явно украл. А нужно ли мне ворованное? Нужно, но не в данных обстоятельствах. – Рано разбрасываешься деньгами, – я укоризненно цокнула. – Я ещё не согласилась. – Пожалуйста! Иначе мне конец. – Варрен нахмурился. – Ты ведь одна живешь? У порога только твоя обувь. 2 Монета, равная сорока серебрянцам. – Может, и не одна, – таинственно отозвалась я, делая неприступный вид. Таки невеста завидная, приданое имеется, дом опять же двухэтажный, пусть и казенный; пора бы и цену себе набивать. Правда, в качестве женишка варрен мне даром не сдался. Но попрактикуемся на нем. – И с кем же? – нагло вопросил тот. – Твое какое дело? – Может, хочу навязаться в качестве спутника жизни. – Он улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и меня пробрала дрожь. Улыбка если не убийцы, то безумца. – Нет уж, спасибо, – и спешно перевела тему: – Так почему ты решил сбежать? – Тебе бы понравилось гнить в камере десятилетиями за то, что однажды стащила дырявые ботинки? Не понравилось бы. Но неужели Всемил так строго наказывал воров? Вот уж от кого не ожидала. А впрочем, все светловолосые – истинные сволочи. Говорю об этом с полной уверенностью – я такая же. – Тебя судил сам князь? – вместо ответа поинтересовалась я, постукивая почерневшим пирожком по столу. – Нет. – Варрен тряхнул засаленными волосами. – Его отец. Да какая разница, кто? Глупые вопросы, Слава. Ты разрешишь остаться? Я безвреден, клянусь богами. О да, нож к горлу ты мне приставил исключительно из благих побуждений. Машинально потерла шею. – Как тебя зовут? – Лисан-дэро-кодльонор, – величавой скороговоркой ответил он. Терпеть не могу варренских имен. Их можно или сокращать до первых букв, или часами давиться, но так и не выговорить правильно и с верным ударением. А варрены жутко не любят коверканья их драгоценных имен, каждое из которого что-то значит: первое – имя, данное матерью; второе – имя отца; третье – родовое имя. За искажение варрены могут и глотку перерезать. – Сколько тебе лет? – решилась я, потому как возраст варрена колебался от двадцати лет до всех сорока. – Восемнадцать. Мои глаза поползли на лоб. Да он моложе меня! Причем хорошо моложе. Совсем ребенок. Помнится, я в его годы со слезами ползала по сельским кладбищам в поисках горсти земли с могилы усопшего в пятницу тринадцатого. Видите ли, зелья хорошие получаются. Убойные. В прямом смысле слова. – Скол… – начала я, но вовремя прикрыла нетактичное восклицание покашливанием. Да, именно тогда и решилась дальнейшая судьба варрена. Как я могу отказать совсем молодому парню в небольшой поддержке? Не за деньги, правда. – Лис, – варрена будто скрутило, но он промолчал, – я согласна на временное совместное сосуществование, но с одним условием. Он покопался в карманах перештопанной одежды, очевидно, в поисках четвертой монеты. Я пресекла поиски жестом ладони. – Починишь третью ступеньку на лестнице? Уж больно она противно шатается. – Я сбегал не ради очередного угнетения! – огрызнулся юный разбойник. – Какое угнетение? – Я дожевала несъедобный пирожок и отряхнулась от крошек. – Взаимовыгодный обмен. Я предоставляю жилье, ты – помощь. Инструменты внизу. Если отказываешься от предложения – выметайся вон. Лис недовольно кивнул, с тяжелым вздохом удалился из кухоньки. Послышался звук поднявшейся дверцы погреба. Я смерила уход нового знакомого довольной ухмылкой. Работай, мальчик. Не только же мне страдать от сомнительного соседства. Буквально в то же мгновение в дверь скромно постучались. Неужели толпа несчастных побежит ко мне даже в выходной день? Кстати, нужно предупредить Лиса о «приработке» его соседки, иначе он рехнется, завидев здесь полгорода. Но нет, на пороге стоял сверкающий великолепием князь, несколько встревоженный, но выражающий привычное благодушие. Всемил попытался войти. Я бесцеремонно загородила проход собой, оскаливаясь во весь зубастый рот: – Здравствуй! – От громкого выкрика князь аж отшатнулся. – Что-то случилось? – Зайти думал. С праздником поздравить… – Магов не поздравляют с храмовыми празднествами, – честно призналась я. – Но можем прогуляться. – С удовольствием, – не привередничал Всемил. – Увы, у меня есть и нехорошая весть. Я спешно накинула поверх платья потрепанную кожаную куртку и выбежала, громко хлопнув на прощание дверью. Обескураженному Всемилу хватило такта не спрашивать о нервозности чародейки. Всяко лучше, чем если бы он заметил варрена, нагруженного молотком и слабым желанием чинить ступени. Чудная погодка выгнала на улицу представителей различной фауны: начиная с облезлых дворовых собак, усердно вылизывающих животы, и заканчивая стайкой пьянчуг, которые смущенно икали и старались не показываться на глаза благообразному князю. Я впервые за долгие годы ощутила себя женщиной. Более того! Женщиной симпатичной наружности. Платье подчеркивало тонкость талии и, невероятно, наличие выпуклостей в области груди. Чем я хуже других девиц? Начнем хотя бы с князя. В доказательство своей привлекательности я изобразила милую улыбку и промурлыкала: – О чём ты хотел мне рассказать? Ресницы затрепыхались. Думается, судорожного моргания и испугался не привыкший к подобной форме внимания Всемил. Он, тревожно сглотнув, начал: – Вчера сбежал один преступник… – Всего-то… Меня уже оповестили. – Я обиженно надула губки. Далее я изобразила походку от бедра, но очередной жест соблазнения окончился, не успев начаться, потому как я запуталась в собственном платье и едва не улетела в канаву. К всеобщему огорчению, удержалась на ногах. – Учти, он опасен, – стараясь выглядеть безразличным, продолжил князь. – Озлобленный варрен способен на многое. Угу, например, сейчас он чинит ступеньку. – Не беспокойся, – И с гордостью выпалила: – Настоящая вед… колдунья запросто обезвредит любого преступника. – Я не собираюсь спорить с тобой. – Всемил указал на не облюбованную никем скамейку, куда мы и уселись, подставив лица солнечным лучам. – Кстати, насчет истинной колдуньи. Ты, наверное, догадываешься, что являешься едва ли не единственной чародейкой в городе? Да, приходили подобные мысли. Обычно они посещали меня в тот момент, когда в дверь ломились очередные страждущие с целым букетом «неизлечимых хворей». Невдалеке от нас вовсю гудел базар, откуда исходил сладкий запах печеных яблок. Дурманно пахло заморской пряностью – корицей. Рот наполнился слюной. Я пропустила половину размеренной речи Всемила и очнулась только тогда, когда он спросил: – Ты планируешь остаться в Капитске или в скором времени уедешь из нашего захолустья? – Ты преуменьшаешь значение города, – любезно не согласилась я. – Давай обойдемся без лести. Я и сам знаю, что город – дыра, которую мне оставили родители. Те радостно уехали в столицу под крыло к правителю, а мне наказали не обрушить княжество в руины. И ты, наверное, единственное яркое пятно всей нашей глуши. Яркое пятно покрылось пунцовым румянцем. Кроме того, свершилось долгожданное: юбка, повинуясь очередному порыву ветра, взлетела вверх, оголив ноги практически полностью. Всемил помог мне выпутаться из платья, ни единым жестом не выказывая усмешки или восхищения. Мог хотя бы присвистнуть. – У тебя, наверняка, есть мечты? – В голосе вопроса не звучало, но фраза была поставлена именно вопросительным образом. – Да как тебе сказать… Моим единственным желанием было сбежать от болотной ведьмы. Я сбежала… всё, мечты кончились. – В конце концов, тебе необходим жених, а разве у нас найдется достойный? Так тут не в достойности дело. Женихи ломятся в мои незапертые двери с поразительной частотой – один разбойник-варрен в два десятка лет. Мне кажется, это – самая большая проблема на пути к замужеству. Исключая то, что я жутко не хочу связывать себя какими-либо узами. Да и вообще, как можно познакомиться с «тем самым» мужчиной, если встречаются только вылизанные до блеска князья да устрашающие варрены-малолетки? – Я не особо искала. Носок сапога стеснительно расковырял в песке целую яму. –Знаешь, Лада, ты – невероятная женщина. И мне бы не хотелось, чтобы город потерял незаменимую чародейку. Да и просто красавицу. – Князь лукаво подмигнул. – Я готов сделать всё, чтобы ты осталась. Его ладонь легонько коснулась моих пальцев, а у меня кончились любые колкости. Или у меня завышенная самооценка, или только что нагрянул первый из предполагаемых женихов. Несчастный. ПУНКТ ВОСЬМОЙ Не просите у неё помощи «Любой бескорыстный поступок имеет цену». Народная истина. До рыночной площади я доплелась спустя целую вечность. Вначале были долгие душевные беседы со Всемилом о прекрасной, смешливой девушке, которая покорила сердце светловолосого князя с первого взгляда (я так и не поняла, кого он имел в виду). Затем меня отловила бабушка, кричащая о великой заразе, поразившей немолодое тело. У неё вскочил прыщик на носу. Но бабулька так страшилась отправления в иной, более гостеприимный мир, что убеждала провести над ней обряд изгнания нечистой силы, ибо та лезла наружу через нос. Знала бы она, кого возвела в храмослужителя, очищающего от нечестивого. Это как попросить голодного волка охранять стадо аппетитных овец от его же собратьев. И волк бы мило кивал, скалился, облизывался и клятвенно обещал не подпускать к отаре никого хвостатого, кроме самого себя. На базаре я приобрела парочку бесполезных браслетов. Громоздких и звенящих, они скорее раздражали, чем радовали. Сама не поняла, зачем их взяла. Увы, женщина тем и прекрасна, что покупает не из-за необходимости, а вопреки любой нужде. Можно голодать неделями, перебиваясь с непитательной воды на более вкусную, подсоленную, но зато потом, изрядно похудев, влезть в платье искусной работы заморских мастериц. А после ни разу не надеть его, ибо некуда, незачем, да и под цвет глаз не подходит. Невдалеке от дома мне посчастливилось встретиться с уже знакомым отощалым мальчишкой, рвущимся на починку моего жилища. Пригласить его, что ли, в помощники озлобленному варрену? Парочка получится колоритная. Жаль, не показать её никому. – Милая Ладислава, – мальчишка упал предо мной на одно колено, – не откажите ли вы мне в просьбе? – Не откажу, – согласилась я, потому как вид у него был встревоженным до невозможности. – Подарите же прядь ваших волос, о, милейшая! И он достал из-за пазухи столовый ножик. Обычный такой ножик, по-моему, даже с остатками пищи. – Зачем тебе?! – Я буду нюхать ее в часы раздумий тяжких… О нераздельной любви. – Прядь? – уныло повторила я. – Именно! – Мальчишка приблизился вплотную. – С легкостью. – Голос смягчился. – Но с одним условием. Горе-любовник задергал подбородком в полнейшем согласии с любым словом возлюбленной. – Можно нож? – Он безропотно протянул оружие. – Выставляй руки. Я с нежностью погладила лезвие, а паренек безо всякой уверенности вытянул пухлые ладони. – Какого мизинца не жалко? – Глаз прицелился к пальцам. – Ч-что? – Я тебе – прядь. Ты мне – мизинец. Я тоже буду его нюхать… В часы раздумий. Мальчишка сбежал быстрее, чем я скорчила плотоядный оскал. Стараешься ради неблагодарных поклонников, а они жалеют какой-то палец. Между прочим, ненужный. В общем, к себе я вернулась изрядно недовольная жизнью. Щебетали пташки. Особенно усиленно изображал щебет Кот, сидящий у дуба и зазывающий пернатый обед на огонек. – Здравствуй, разбойник. – Я потеребила кота по шерстке. Внутри дома было до неприличия тихо. Лис, по всей видимости, затаился где-то с молотком наперевес. – Ау! – полушепотом позвала я. – Ась? – Высунулся из кухоньки запыленный и недовольный варрен. – Тебя искала. – Нашла? – Он сощурил черные глаза до крохотных щелочек. Я повела плечами. Рядом с этим воришкой конечности сковывало от неудобства. Честное слово, даже мертвяки не вызывали во мне такой напряженности. Смотришь на него, и дыхание застревает в груди. Лис взял меня под локоть и повел к разломанной начисто ступеньке. То ли он не понял просьбы «починить ее», то ли починка в его понимании – выломанные доски да торчащие гвозди. А что, достойное решение: никогда не подломится то, чего нет. – Э… – глубокомысленно изрекла я. – Не узнаешь? – Он указал на образовавшуюся нишу. Я заглянула туда. Под ступенькой скрывался небольшой тайник, наполненный чьими-то костями (судя по лежащему рядом черепу – кошачьими), пучком прутиков и кусочком ткани, пропитанной давно засохшей кровью. – Откуда это всё? – Значит, не твои вещички? – Я таким не занимаюсь. Ну, если быть точным: занималась до недавнего времени. – Получается, некто облюбовал дом под черную магию, – подытожил Лис, подозрительно рассматривая одну кость на свету. – Ты разбираешься в чарах? – Немного, – протянул он. – Могу предположить, чего не хватает, чтобы человеку, который поселится здесь, стало очень-очень нехорошо. Я и сама знала. Подобные ритуалы основываются на двух принципах: близость зачарованных предметов к жертве и любая вещь, принадлежащая ей. Будь то клок одежды, ноготь, прядь волос. Прядь?! Вот и отыскался малолетний ведьмак. Он ко мне рвался чуть ли не ежедневно. «Починить что-нибудь сломанное». Ага. Теперь он у меня попляшет. Я у него не мизинец откромсаю, а голову. За ненадобностью. – Выбросишь эту гадость? – Лицо скривилось, а Лис покорно смел кости вместе с прочей дрянью. Мне неожиданно стало жаль этого темноволосого парнишку. Грязный, уставший, под глазами черные синяки. Недавно я бежала от ведьмы точно такой же замарашкой, и никто во всей Рустии не предложил обогреть меня или приютить. Пусть хоть на его улице будет праздник. – Лис, – окликнула я его. – Хочешь помыться? С обратной стороны двора калиток нет, щели в заборе заделаны. Тебя не найдут, а воды я принесу. – Ты обо мне заботишься? – Его взгляд опять зацепился за запястье с браслетом. Я спешно убрала руки за спину. – Ну а чего с тобой делать? Одежду возьми мою. Размер у нас примерно одинаковый. Варрен едва не задохнулся от праведного возмущения. Но затем склонил подбородок в почтительном кивке – таким кивком слуги соглашаются с приказом хозяина – и снял старую рубаху через горло. Худощавый-то какой. Все кости проглядывали сквозь бело-синюю кожу. Нет, отсюда он уйдет только тогда, когда пузо будет вываливаться за ремень. И не раньше, чем я зашью ему дыру на рубахе. А шить я не умею… Он никогда отсюда не уйдет. Почему-то на душе от этой мысли стало тепло. Наверное, подсознательно я всегда искала «своего человека». Вылизанный до чистоты Всемил на эту роль не подходил, ведь откуда он мог знать все лишения голодной жизни? Пока Всемила кормили с ложечки икрой, я ползала по буреломам, а Лис подворовывал у горожан. – Долго пялиться будешь? – с неким смущением окрысился варрен. Я возвела оскорбленный взор к небесам. Ну и где уважение к тому, кто предложил ночлег, пищу и последнюю пару штанов? Вот и твори добро. Трижды я сбегала к колодцу с водой, после нагрела её чарами. Вода почти кипела, снизу поднимались стайки пузырьков. И пока варрен купался в кипятке, я решила побаловаться готовкой. Разложила на столе травы, специи и толстенный кусок мяса, спихнула на пол пробравшегося в кухоньку Кота. Долго примерялась с ножом к говядине. Кот занимался тем же, вооружившись зубами и «незаметно» взбираясь по ноге хозяйки. Я зашипела от боли, он – от недосягаемости обеда. Пришлось разделить тушку пополам. Животное мурлыкало и пожирало доставшуюся ему часть с такой спешностью, словно я морила его голодом. Задор испарился, но я всё-таки искромсала мясо, выложила его в горшочки и запихнула поглубже в печь. Авось и не отравимся. Вернулся отмытый и неожиданно покрасивевший, распаренный Лис. Он заметно подобрел, обмяк. Свои вещи мальчишка постирал, чем вызвал во мне одобрение. Домовитый – это хорошо, а то у меня с хозяйственностью туго. Лис уселся на стул, отогнал заляпанного кровью Кота, и задумчиво спросил: – Нечем заняться? – Почему? Я принюхивалась к аромату из печи. Тот вышел вполне сносным, даже вкусным. Вид бы ещё не подкачал. – Дом, кормежка. Что тебе от меня надо? – Что за претензии?! – В праведном гневе возмутилась я. – Ты вломился сюда с ножом, принялся угрожать по поводу и без. А я, дура наивная, решила помочь. Как ты смеешь подозревать меня в корысти? – Как раз потому, что я вломился сюда не из благих побуждений, я и спрашиваю, на кой ты обо мне печешься. Любая безвозмездность должна оплачиваться, – выпалил Лис. Я, считая себя оскорбленной в лучших чувствах, отвернулась от него. Никогда не помогай обездоленным, несчастным, страждущим. Никогда. Эти гады имеют особенность привередничать. *** Ничто не предвещало беды, пока в предзакатном часу ко мне вздумали вломиться гости. Лис предусмотрительно заперся в погребе. Некто вначале побарабанил в дверь, затем сломал хлипкую защелку и ворвался в сени. И предо мной предстала запыхавшаяся троица: лысый хиленький мужичок, дородная дама в необъятном переднике и белобрысый босоногий мальчонка, старательно ковыряющийся в носу. – Госпожа! – Женщина бросилась целовать мои ботинки. – Спаси нас, грешников! Мужик упал на колени и забился в поклонах. Мальчик, издав протяжный стон, плюхнулся рядом с ним. – Вы бы встали и объяснились, что стряслось, – промямлила я. И они заголосили разом: – К нам забрался бес! – Неспокойный из низов землицы решил прибрать наши почерневшие души! – Мамуся, папуся, это кошечка! – заныл ребенок. Я обескуражено моргала. Глава семьи, долго подбирая слова, объяснил причину безумия. Поутру их сынишка нашел огненно-рыжую кошечку с перебитой лапкой, столь милую, что родители пристроили ее в сенях. Кошечка отпилась молоком, заснула за печкой. Но позже, когда солнце скрылось за горами, обратилась устрашающей бабкой, закутанной в серую шаль. И начала проказничать: пороняла горшки, надкусила все луковицы, прокляла мать с отцом и исчезла. Правда, голос её и после выкрикивал ругательства. Семья докумекала, что столкнулась с бесовщиной. И в полном составе отправилась ко мне, как к единственной спасительнице, за подмогой. Удивительно, что жители Капитска не слышали о кикиморах. Те частенько пакостничали деревенским. Достаточно пустить обернувшегося кошкой духа за порог, как он освоится и посчитает дом своим – а значит, попытается вытурить оттуда предыдущих владельцев. Кикиморы в общем-то безобидные, и их никто толком не боялся. Просто не привечали кошек, а уж если по глупости впускали духа, то ставили под лавкой плошку сметаны. И кикимора вылизывала её, требовала добавки и опять затихала. Но капитчане оказались куда изнеженнее, наивнее. Очевидно, и домовых не видали, и с лесавками в чащобах не встречались. Семейство осталось ждать за калиткой родного жилища, правда, храбрый ребенок намеревался сунуться со мной, но мать обхватила его и не позволила «идти на верную гибель». Я, ухмыльнувшись, вошла в дом и задорно свистнула. – Чего визжишь, коза драная, спать мешаешь? – прошамкало где-то в углу. – Хочешь остаться без ушей? У-у-у, я тебя за лохмы-то оттаскаю. Кикимора противно взвыла. – Показывайся, шалунья. Мне от твоих угроз ни горячо, ни холодно. Кикимора неохотно явилась из-за печи. – Ведьма, что ли? – Светлая колдунья. Неужели думаешь, что если здешние такие простофили, то ты можешь их дурачить? – А чегось? – Кикимора наморщила сухонькое личико с крючковатым длиннющим носом. – Кики тоже хочет жить правительницей, а не по болотам прятаться. Кики сослали в этот поганый городишко злые лешие! Кики устала от бродяжничества! Все сестрицы давно властвуют в хоромах, а Кики бродит неприкаянная по свету белому. Кики не хуже всех! Я почесала переносицу. – Я ведь тебя изгоню. Учти, будет больно. Лучше убирайся сама. Честно говоря, чары по очистке помещений от сторонних существ я забыла. Но пригрозила кикиморе кулаком и захрустела костяшками пальцев, будто разминая пальцы перед чарами. – Да куда тебе, простоволосая девка, против Кики бороться! Кики и сильнее, и хитрее! Кикимора, завернувшись в шаль, обратилась рыжей кошкой. Глаза той загорелись алым пламенем. Я фыркнула и подошла к кошке, ловко схватила её за загривок и на вытянутой руке вынесла наружу. Кикимора вырывалась, пыталась оцарапать когтями. Но тщетно. Я плюнула трижды через правое плечо да метнула кошку в ближайшие кусты. Кикимора обратилась в бабку и, громко ругаясь, испарилась. Семейство глядело на меня с немым восхищением. После, опомнившись и перестав биться лбами о землю, они сулили несметные богатства, почет и уважение всех капитчан. На представление сбежались их соседи. И я ускользнула под общий гвалт, пока глава семейства рассказывал о моих подвигах и боевых ранениях. Напоследок только показала кулак белобрысому мальчонке, который пытался под шумок словить новую кошечку. Лис встретил меня с усмешкой: – Помогаешь страждущим? – Завидно? – огрызнулась я, стягивая башмаки. – Я всего лишь пытаюсь завести беседу. Всё. За вечер варрен не произнес ни слова. Он, решив сполна оплатить доброту, до ночи починил перила, вкрутил ручку в ящик комода, подмел на чердаке и перемыл всю посуду. Сумерки прошли, как и подобает, молниеносно. Небо только покрылось розоватой пеленой, как вскоре его скрыла густая темень. Сотни крошечных светлячков осели на листьях кустов, и я заворожено наблюдала за золотистой пляской. Кот грациозно прыгнул на колени, впервые не свалившись от неуклюжести. Я погладила черное создание за ухом. Он свернулся калачиком, покачивая длинным хвостом в такт накрапывающим каплям дождя. Внутри поселилась непроглядная тоска и бессилие, будто я – бабочка, которая зря проводит быстротечные деньки, разменивается на бесполезные попытки достичь солнца и опаляет крылья в пламени свечей. С Лисом мы не обменялись любезностями, добрых снов не пожелали и улеглись спать в молчании. Я долго не могла заснуть. Ливень барабанил по стенам и отдавался стуком в висках. С одеялом было слишком жарко, но без него по коже пробегал морозец. Вдалеке зазывно орал жаждущий ласки кот. Возможно, даже мой. И когда опутала дрема, я с благодарностью провалилась в её объятия. Перед глазами поплыли причудливые картинки. Когда-то, помнится, ведьма упомянула, что сны чародеев отличаются особой красочностью, и, если постараться, то в них можно узреть будущее. Но я раз за разом различала переплетения узоров, радуг, орнаментов. Множество лиц, голоса, кошачий вой, а на утро странное чувство, словно упустила нечто важное. Но сегодня призрачная дымка сна растаяла, не успев обвязать меня своими путами. Всхлипнула скрипучая половица. Я насторожилась и услышала чье-то глубокое дыхание совсем рядом. Надо мной кто-то стоял. «Раз, два, – отсчитывала я, надеясь на морок. – Давай же, уходи». Но существо стояло, как и прежде. Липкий страх пробрался под кожу. Я резко открыла глаза. От кровати отшатнулся Лис. Мы с ним проявили поразительное единодушие: одно и то же неприличное слово вырвалось с одинаковыми интонациями. Не сказать даже, кто испугался сильнее. – Объясняйся! – взревела я. Лис съежился у стены. – Славочка… – заискивающе начал он. – Подожди… Выслушай… – Как же ты мне надоел, – разозлилась я. И занесла над ним руку с растопыренными пальцами. Варрен зажмурился, наверное, подумав, что я собралась его проклинать. Звонкий звук пощечины несколько охладил мой пыл. – Теперь слушаю. – Я… это… Он замолчал. Судя по всему, вступительной речи не придумал, а выпутаться без неё не смог. – Ну, – поторопила я Лиса, семенящего в сторону выхода. – Ты мне очень нравишься, – выпалил он на едином дыхании. – Восхитительная девушка, очаровательная… – Совсем ума лишился? Брови недоуменно изогнулись. От неожиданности я забыла, что собиралась ругать варрена. Просто уселась на кровать, потерла ноющие виски. Может, это всего лишь сон? – Нравишься… Я как тебя увидел… – он в задумчивости прикусил губу. – И это повод приплестись ко мне ночью? – с неподдельным любопытством уточнила я. – Хотел полюбоваться, – замялся Лис. – Тебя не учили правилам приличия? Варрен неопределенно угукнул. Он почти успел выскочить в коридор, но остановился перед дверью. – Ты, правда, считаешь меня симпатичной? – негромко спросила, сама не веря своему вопросу. – Да! – моментально согласился Лис. – Приятно слышать, – я не особо доверяла ему, но щеки налились жаром. – Знаешь, мы не можем… – Да-да, разумеется, – перебил варрен. – Нам не быть вместе, но хотя бы позволь тобой восторгаться. Издалека. Обещаю, что сон твой отныне не нарушу. Мне показалось или при отказе он выдохнул с облегчением? Я окончательно запуталась. Лис выскочил из спальни, оставив меня созерцать темноту. Многое объяснимо, но на кой ляд будить человека, чтобы потом без особой уверенности признаться ему в симпатии и сбежать? Возможно, есть в круглоглазых варренах нечто мистическое, такое, из-за чего несчастная девушка вынуждена непонимающее вглядываться во мрак пустующей комнатки. Он что-то скрывает. И я не буду собою, если не узнаю, какие тайны прячет в себе высоченный худой парень с малопривлекательным лицом и вздорным характером. Близился рассвет. Засыпать не было смысла. На урок ученики притащили огромную замученную ворону. По их мнению, истинная ворожея выглядела именно так: голубоглазая девица с вороной на плече. Обязательный «атрибут» вырывался, орал, щелкал клювом, но маленькие нелюди накрепко привязали его лапу за веревочку к особо отважной ученице. В итоге птица, перекусив веревку, наматывала круги по кабинету, заставляя вспоминать песни о крылатых вестниках смерти, а затем улетела восвояси, каркнув на прощание и обронив одну из стеклянных фигурок. Вечером я собиралась отправиться к ведьмаку. До зубного скрежета хотелось попросить его «починить отломанную ступеньку». Что делать дальше – пока не решила. То ли закопать негодяя в садике за домом, то ли скинуть с крыши. В любом случае, добро как-то забылось при мысли о том, что, возможно, из-за этого парня погибло пять человек. Но, к сожалению, я не знала, где обитал ведьмак, а князь, к которому можно было обратиться за помощью, куда-то уехал. Ладно, успеем. Жизнь длинная. ПУНКТ ДЕВЯТЫЙ Не пытайтесь подкупить ведьму «Вы можете быть приветливы, честны и добры. А возненавидят вас за кривые зубы». Народная мудрость. Случаются в неблагодарной чародейской практике маленькие радости. – Слава, я на втором этаже прекрасно отсижусь! – верещал Лис, которого я заталкивала в погреб. – Да перестань ты, ну, будь человеком! – Ага, побудешь с тобой человеком. Местные ну очень любопытные. Услышат скрип какой, и всё, конец нам, – отвечала ему и красноречиво показывала на дверь. За той уже перешептывались страждущие. В итоге Лиса я внутрь запихнула и прикрыла крышкой, отрезая пути к бегству. Снизу донесся удар и тихая ругань, потому как варрен слетел со ступенек и, судя по всему, приземлился в гору картошки. День был долог, а болячки унылы. Когда последний страдалец получил целительное зелье, я вновь отправилась к князю. У арочных дверей никого не отыскалось. Странно, стражники денно и нощно берегут покой княжеской особы. Да, они не без грешка – по очереди упиваются в харчевнях. Но с поста не уходят. А нынче – ни одного. Дом опустел. Обычно гомонящий, теперь он наполнился безмолвием. Исчезли слуги, не суетилась Ельна. Я, оглядываясь точно ворюга, прошмыгнула к лестнице. Провела ногтями по перилам, меж которыми извивались вырезанные в дереве ящерицы. Всегда засматривалась на тех, но боялась показаться деревенской дурочкой и потому не щупала. Покои Всемила находились в правом крыле, и я там была единожды, мельком и исключительно из-за неумолимого любопытства. Приличным барышням, как известно, не подобает видеть опочивальню малознакомых мужчин. О, в коморке стражников кто-то перешептывался. Значит, прохлаждаются, пока всякие сомнительные личности (это я о себе) лезут в княжеский дом? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой и стеной. Писклявый голос трусливо вопрошал: – Нет, но вдруг?! А если нас обвинят? – Ты подливал ему в пойло яд? – резонно заметил второй голос. – Ты для них кто? Блоха на шкуре государственных интрижек, тьфу. – Но жалко ж… Кто будет… ну… управлять тута всем? – пролепетал первый. – А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? – грубым басом вклинился третий стражник. – Родители посадили на хлебосольное местечко, так он погнал одних, другим жалование сократил в треть. Зато сам жирует, перепелок трескает, пока мои дети с голоду пухнут. – Но помрет жешь… – Не бери слишком многое на себя, – напирал второй дружинник. – Помрет – не помрет. Дело богов, не наше. Третий согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался. – Нельзя так… – Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же! – Но Всемил… – Первый дружинник вздохнул. – Да заладил ты! – Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. – Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Если жалостливый такой, то вали отсюда. Нет – не спорь. Все стражники против, значит, а один ты нюни пускаешь! У меня непроизвольно приоткрылся рот. Неравнодушие к чужим тайнам точно доведет до могилы. Что складывалось из рваных обрывков беседы? Намечается переворот? Нет, не может быть! Ерунда. Но ни одного дружинника, кроме этой троицы, не было видно, в поместье царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки. По ступеням я взбиралась целую вечность. Вломилась в спальню и прикрыла за собой дверь. Князя я застала за чтением книги. Он попытался удивиться, но я предостерегающе приложила палец к губам. Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников. – Что с тобой приключилось? Отдышись, не переживай, – успокаивающе заговорил Всемил. – Там… Там… – Там? – переспросил он. – Где? – Тебя хотят того… – Слова спутались. Вместо долгих объяснений я провела оттопыренным большим пальцем по горлу, изображая, как перерезают глотку. Всемил потуже завязал пояс на халате, словно я собиралась его сначала обесчестить, а уже потом «того». Нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в княжеские покои. – Лада, объяснись. – Всемил следил за моими метаниями очень внимательно, готовый, если понадобится, отразить удар. Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела. – Не может быть. – Князь свел брови на переносице. – Я так слышала. – Тебе, наверняка, показалось. Ага. Яд, убийство, родители, хлебосольное место – о ком ещё может идти речь? Уточнять у стражников детали почему-то не хотелось. – К тому же, Лада, ты ведь чародействуешь. Неужели не защитишь? – Не защищу, – всхлипнула я, подбираясь поближе к окну. – У меня плохо с боевой магией. Осторожно высунулась наружу, отмеряя расстояние до земли. Около двух саженей. Под окнами расцветают розовые кусты, сгорающие в закате. Рыжее солнце опускалось всё ниже. – Ну и какие предложения? – Сбегаем, – заключила я. – Связывай простынь с одеялом. Всемил задумался: – Зачем? – Есть два варианта. Первый: мы вылезаем из окна. – Ни за что! Он и сам представлял расстояние до не слишком мягкого приземления. К тому же, у князей не принято сигать через окна, если присутствует парадный вход. Ну, извините. Кто со мной поведется, тот и виноват. – Хорошо. Ты летать умеешь? – Нет. – Всемил зябко передернул плечами. – Тогда второй вариант отпадает. Я печально улыбнулась. С лестницы донесся топот. Всемил встрепенулся. Что-что, а нагонять страх я умею. Князь, робея, предложил поговорить с нападающими. – Они нас убьют! – трагичным шепотом верещала я. – Никого не пожалеют! Снаружи постучали. Низкий голос вежливо попросил князя отворить. Я усердно вспоминала хоть какие-нибудь чары, но все, включая простейшие, напрочь выветрились. Всемил, сдавшись, вытянул с кровати светлую простынь, встряхнул одеяло и начал связывать их между собою. В тот момент, когда стук перерос в нетерпеливый, Всемил приматывал простынь к резной ножке кровати. Кровать выдержала бы не только худощавую девку с плечистым князем, но и лошадку, решившую покататься на канате. – Возьми одежды, – напомнила я, и Всемил ринулся к шкафу, сгребая в кучку куртку, штаны и рубашки. – Теплое что-нибудь не забудь. – Он послушно вытащил дубленку и подштанники. – Побольше бери, ты ж не в гости едешь! – окончательно разозлилась я. С одним комплектом белья далеко князь не сбежит. Всемил дрожащими руками принялся вытаскивать вещи с полок. Трусит. Весь в меня. Оружия в комнате нет – разве князь не должен всегда находиться при именном мече? – а стража наверняка пришла не с цветами. Повторный стук был куда продолжительнее первого. – Князь, с вами всё в порядке?! – очень проникновенно вопрошали снаружи. Всемил скинул вещи и перелез через подоконник, крепко хватаясь за простыню. Слез он в пару мгновений. Я с сомнением уставилась на тянущиеся ввысь ветки кустов. Помнится, лодыжку сломала, неудачно спрыгнув с дерева. Запястье – когда споткнулась о корень. Каковы шансы, что нынешнее приземление окажется успешным? Но ужас подгонял, подталкивал когтистыми лапами в спину. Я схватилась за веревку, взвизгнула. И повисла на ней. Лоб покрылся испариной, каплями осевшей на ресницах и веках. Гибель ожидала с обоих концов простыни. – Мамочки! – пискнула я, расцепляя пальцы. Всемил, негромко выругавшись, ринулся хватать летящую тушку. Та упала в крепкие мужские объятия и с нервным хихиканьем вонзила в его шею ногти. – Ты почему сама не перелезла? – зашипел князь, стаскивая меня. – Боялась упасть, – призналась я. – Так, идем за книгой. – За какой, бес тебя побери, книгой?! Ты шутишь?! Я цокнула, указала на свой дом, и мы, подобрав раскиданную одежду, поспешили туда. – Зачем я поддался на твои уговоры? – Князь накинул поверх халата походную куртку. – Я бы смог с ними разобраться. Между тем, возвращаться он не спешил. – Я бы тебя хоронить не стала, – честно предупредила я. – В городе оставаться опасно. Вдруг ты досадил ещё кому? – Лада, сколько заплатить, чтобы ты пошла со мной? – после короткого раздумья решился Всемил. – Одному мне придется туго. Ни оружия, ни денег. О, не волнуйтесь, князь, я с вами. В спокойном, лишенном передряг городке скучно. Ученики забудут мои байки. Больные недолго погорюют по безотказной знахарке. Заберу книгу по бытовым чарам, и вперед. Заодно предупрежу Лиса, что его ждут счастливые будни в бегах. Как и нас. Обо всем этом, исключая дружбы с варреном, я и поведала Всемилу, с кряхтением перелезая через ставший родным забор. Лазутчицей я не была со времен обучения. Тогда частенько приходилось прятаться по лесам и погостам. Из некоторых я вылезала самостоятельно, в других меня находила учительница, но и мысли не возникало о том, что во взрослые годы, будучи вполне разумной особой, я буду пробираться в собственное жилище ползком. – Постой здесь, – попросила я, когда Всемил спрыгнул во двор. – Зачем? – перепугался князь. – А ты куда? Неужто решил, что я дам деру или выдам его стражникам? – Я вернусь, честно. Не говорить же о варрене. Я – девица благочестивая, чистая в помыслах и поступках. А бездомный воришка очерняет непорочность так же, как дым от печи коптит потолок. Всемил не стал спорить. Я влезла на кухоньку и негромко позвала Лиса. Хм, его нет. Ушел? Что-то здесь нечисто. По мере приближения к сеням я различила стук, доносящийся из-под пола. Видать, наружу рвались долгожданные бесы. Непонятный звук нарастал. К нему прибавилась такая залихватская брань, что я порозовела. Ой, Лис-то так и сидит в погребе. На дверце возлежал разжиревший Кот, степенно вылизывающий левую пятку. «Попался, гад, – говорили ехидные зеленые глаза, – ты никогда не внушал мне доверия». Смахнув животное, я отодвинула задвижку. Встрепанный варрен вылетел наружу, одновременно щурясь, ругаясь, кашляя и обещая убить «безмозглую дуру». – Ты рехнулась?! – горячился он. – Будешь орать – отправлю обратно, – я зевнула. – У меня новость. Лис отряхнул рубаху. Затем потряс волосами, в которых, подобно седине, появились ниточки-паутинки. – Дались мне твои новости. – Я уезжаю. Думается, надолго. – Почему? – Лис собиралась подняться на второй этаж, но спрыгнул со ступеньки. – Да нужно помочь… другу. Правый уголок губ варрена предательски дрогнул. – Разреши пойти с тобой. В бездне черных глаз заплясала искорка надежды. – Зачем? Лис оскалился. Интересно, он хоть иногда улыбается по-настоящему, а не так, будто из-за нужды? – Я влюблен в тебя… – Ложь. – Честно. Я добралась до спальни, сгребла вещи в кучу и придирчиво отобрала самые нужные. Всего, к сожалению, не увезти. Спрашивается, на кой ляд покупала браслеты, платья, книги, расписные шкатулки? Разве что на радость горожанам. Те непременно растащат утаскиваемое и распилят приколоченное, как только узнают о побеге. Рядом путался Кот, терся о бедро, мурлыкал. Я почесала животное за ухом. – Блохастый, охраняй жилище, копи мышей. Скоро свидимся. Кот протяжно мяукнул, видимо, понял, что расстается с хлебосольной хозяйкой. – Так вот, – я вспомнила о мнущемся в проходе Лисе, – ты плохой актер, и в любовь твою я ни на медянку не верю. – Я заплачу, – моментально сменил точку напора варрен. Другой разговор. Уж больно не хочется побираться по тавернам или ловить крыс в сточных канавах. – Договорились. Лит ухмыльнулся и достал златцы из мешочка на поясе. Монетки блеснули в последних лучах солнцах. Я убрала их в походную сумку, в последний раз погладила стенающего кота и прикрыла дверь в комнату. – А куда мы идем? – поинтересовался Лис. – Мучаюсь тем же вопросом. Варрен предпочел смолчать. Когда я полезла через окно, он на миг остановился, склонив голову и сведя брови домиком. Но опомнился и полез следом. – Допустим, я тут не в почете. А ты чего? – пробормотал Лис, перекидывая левую ногу через подоконник. – За компанию, – хмыкнула я. – И благодаря другу. Кстати, вот и он. И показала на привалившегося к забору Всемила. Князь с интересом осматривал какую-то травинку. Обнюхал, общипал ногтем. Разве что не попробовал. Быстро же он свыкся с бродяжьей жизнью. – Ты дружишь с князем?! – прохрипел Лис, юркнув обратно в дом. – Самую малость. – Я никуда с ним не пойду, – возразил варрен. В тот самый момент Всемил вскинул голову. В закатных красках лицо его выглядело окровавленным. Светлые брови взметнулись ко лбу. – Лада, – князь понизил голос, – осторожно. За тобой беглый вор! – Его зовут Лис, – добродушно представила я варрена, насильно выпихивая его наружу. – Вы на равных условиях: и тебя, и его собираются казнить. Поэтому прошу любить и жаловать. – Я никуда не пойду с ним! – округлив глаза, выдал Всемил уже знакомую мне фразу. – Ты хоть знаешь, за что он был осужден?! Этот наглец вломился в княжескую сокровищницу! Посреди бела дня. А когда его уводила стража, вопил что-то про крайне необходимый для спасения чего-то там камень. Он же умалишенный. Мои будущие спутники ощетинились, напряглись. Казалось, они могли разорвать друг друга в клочья, как два бойцовых петуха. Я вскинула руки. – Так, определяйтесь без меня, с кем я иду, а кто остается приглядывать за котом. – Со мной, конечно. – Лис по-хозяйски погладил мое плечо. – Я тебе заплатил. От подобной наглости я поперхнулась. И только осознала, что люблю князя, как тот взметнулся: – А я заплачу позднее! – Да вы… вы… – окончательно растерялась я. – Неужели вы считаете, что меня можно купить? – Судя по всему, уже купили, – оскалился варрен. Гнев переполнял меня, как вода – чашу. Глаза застлала туманная пелена. Я сплюнула и развернулась на пятках. – Да беса с два я куда-то пойду с вами! Сами, ребятки, сами. По болотцам, лесам. А я, пожалуй, останусь. В отличие от вас, меня тут жалуют и уважают. Сдались вы мне! Перспективы побегу без колдуньи заставили их содрогнуться. – Лада, – залебезил князь, – не обижайся. Мы его тоже возьмем… – Слава, – вклинился смутившийся Лис, – я без тебя пропаду. Ты же знаешь. Я согласен на всё. Вроде наступило перемирие. Но самые красочные ссоры, как известно, возникают из пустоты. – Лада, – поправил варрена князь. – Слава, – поморщился Лис. – Лада, – напирал Всемил. – Слава! – Ла-да! – Да что за бараны! – зарычала, заткнув уши, я. – Перелезли через забор и пошли. Вместе! Округлый солнечный блик терялся за линией гор. Мужская половина помалкивала, петляя среди огородов и высматривая прореху в частоколе, окружающем город. И я в последний раз наслаждалась покоем засыпающего Капитска. Тот провожал меня безмолвием. Закатной прохладой и изморозью на пожухлой траве. ПУНКТ ДЕСЯТЫЙ Продать её тоже проблематично «Умные люди возвращаются из чащи. Мудрые туда не ходят». Народное изречение. Ну и куда идти? Либо тянущиеся на многие версты поля, голые, пустые, с покосившимися пугалами; либо чернеющая полоса леса. И пусть у меня начинался нервный зуд при воспоминаниях о чащобе, но затеряться легче там, нежели на открытой местности. Вдалеке взвыл волк, причем настолько проникновенно, что захотелось поделиться с ним мясом. Блюда было целых два: худощавое, полное желчи, но молоденькое, или упитанное, взрослое, противное, зато откормленное за счет городской казны. С удовольствием бы избавилась от обоих. Ещё б и доплатила. Деревья были укрыты инеем, точно шапками, а под сапогами хрустела ледяная корка. От холода замерзло дыхание, и позвоночник сковало ознобом. Когда солнце окончательно закатилось за горизонт, я уселась на пень и громко прокашлялась, призывая удаляющихся спутников к вниманию. – Лада, мы спешим, – напомнил Всемил. – Спеши на здоровье. – Я достала из сумки одеяло. – Далеко собрался? – Какие будут предложения? – глухо спросил Лис. – И, может, расскажете, к чему такая спешка? Ветер пробирал до костей. Я поежилась, перекидывая одеяло настороженно осматривающимся мужчинам. – Потом как-нибудь. Сейчас – спать. – Тут?! – возмутился холеный князь. – Тебе, как высокой особе, разрешаю отдыхать на верхушке ели. Я предпочту бренную землю. – Она же… – с отвращением пробубнил Всемил. – Кишит всякой мошкарой. – Не, – успокоила его я. – Они издыхают в морозы. К тому же для вас я припасла одеяло. – Одея-ло? – в страхе переспросил Лис. – Од-но? Я достала тоненькую простынь, расстелила ее и улеглась, пытаясь насладиться аспидно-черным небом. – Одея-лы, од-ны, – передразнила на зевке. – Делите его, как нравится. Кстати, Лис, если холодно – возьми мой свитер. На Всемила он, боюсь, не налезет. Варрен беспрекословно метнулся к сумке. После мужчины по моему приказу разделили теплое белье и варежки с шапками. Немного погодя послышалось змеиное шипение – спутники делили лежанку. То переросло в ругань, но вскоре стихло – я не успела даже пригрозить им проклятьем. – Лада, – донесся смущенный шепоток Всемила, – а ты обезопасишь нас от врагов? – Предлагаешь сторожить сон двух здоровых бугаев? – С помощью волшбы, – уточнил Лис. – Поздно уже, не разберу чар в книге. – А без книги? – единогласно. – А без книги я вам такого наворожу, что и врагов не понадобится, – разоткровенничалась я. – Почему бы вам не совместить приятное с полезным? Дежурьте по очереди. Костер, так и быть, разожгу, и вам не придется рвать несчастное одеяло на клочки. Только принести то, из чего разжигать. Лис ушел за хворостом. Я же вспоминала чары негаснущего пламени. Они получались вполне сносно – годы обучения чему-то да научили. Главное – поджечь именно ветки, а не кого-нибудь из нас. Огонек родился хиленьким, песочно-рыжим. Он трепетал на ветру; словно блоха, метался по веткам; в нерешительности замирал. Но потихоньку разрастался. Его острые лепестки согревали. Лис изредка подкладывал новых веточек, и огонь поглаживал их, хрустя от неистового наслаждения. Спутники сговорились о карауле, любезно оставив меня в покое и сказав напоследок: «Пускай спит». Ага, как же, уснешь с ними. Я лежала в полудреме, но обстановку оценивала. В какой-то момент уставшего варрена сменил князь. Он, заняв почетную должность, тяжко вздыхал, громко дул на ладони, зевал во всё горло. Короче говоря, надоел до зубного скрежета. Я не выдержала и присела рядом со Всемилом. – Не спится? – миролюбиво поинтересовался тот. – Угу. Куда мы направляемся? – Знаешь, – князь приблизился к огню, почти касаясь его кончиками длинных волос, – я думаю, правильнее всего – пойти к родителям. Уж они-то решат, что делать с мятежниками. Не лишено смысла. В столице да при родителях-князьях мы точно не пропадем. – Не боишься идти через всю страну? Я укуталась в куртку, будто гусеница – в толстый кокон. Снаружи торчало одно лицо. – Боюсь, но что делать… Вчера я был любимым правителем, а сегодня? Беглец, который вынужден терпеть присутствие жуткого варрена и издеваться над беззащитной девушкой. Я чуть не зарделась от приятной характеристики. Не «ненормальной особой», не «безрассудным подстрекателем», не «бесполезным существом», а над девушкой. Оказывается, я беззащитна. Ну-ну. И невинна до одури. Ешьте, что дают, как говорится. – Кстати, насчет варрена, – заговорщицки продолжил князь. – Как долго ты его прятала? Он угрожал расправой? – С того самого дня, как сбежал, – призналась я. – Нет, ничуть. Всё по обоюдному согласию. Пришлось кратко, не вдаваясь в постыдные подробности, поведать Всемилу о знакомстве с Лисом. – Он же воришка… – пытался вразумить меня князь. – Нес ахинею про спасение… А глаза горели, ручонки дрожали… Говорят, пару сокровищниц очистил перед нашей. И мы б не поймали, если б днем не сунулся. Чистый безумец. – Кого спасти-то собирался? – Да бес его помнит. Небось обычный набор ворюг: братишку, сестренку, изголодавшихся и несчастных. – Может, он и не врал, – заявила я, разминая онемевшие ноги – Ты, я погляжу, человеколюбка? – Варренолюбка, – поправила я. – Нет, и те, и другие мне даром не сдались. Вдалеке заухала сова. Я встрепенулась, но успокоилась, погрузившись в пляску алого с золотыми вкраплениями костра. Утром всё изменится: будет раскалываться голова, свербеть в носу и жечь горло. Пока же так хорошо и уютно, что не хочется и думать о сне. – Ты знаешь какие-нибудь легенды о ваших краях? – любопытно вопросила я. – Да их много, – Всемил почесал лоб. – Так и не вспомнить. – А я слышала сказки о существах ростом в три сажени. – Я придала голосу загадочности. – Якобы они пожирают несчастных путников, забредших в их пещеры. Надвое раздирают туловище и щелчком раскалывают голову. – Великаны? Читал где-то, глупости. Если они такие высокие, то почему не видно их макушек? Это как с вивернами. По легендам – были, а на деле – никаких доказательств. – Ну-у, не скажи-и, – провыла я. – Вдруг спят? Великаны. Виверн-то явно не существует. Всемил лукаво посмотрел на меня, я недобро прищурилась в ответ. И вдруг на колени что-то прыгнуло. Вцепилось острыми когтями в кожу, взвыло бесовским гласом. Я завопила от ужаса. Всемил чуть не рухнул в костер. Лис подскочил и, широко распахнув глаза, выставил нож, готовясь к атаке. – Что случилось?! – гаркнул он. – Не знаю, – я дрожала. – Что-то… Кто-то… Оно уползло… Не так далеко, как хотелось бы. Рядом со мной, навострив уши, вздыбилось жуткое, черное чудище с длинным мышиным хвостом. Спутники хохотали до слез. Около меня сидел кот. Кот по имени Кот. Животное решило, что угроза миновала, поэтому облизывалось, выгибаясь и вытягивая вперед левую лапу. Как он нашел нас в глуши? Отвратительное, мерзкое создание! Но кот, потершись о мой «кокон», заурчал с такой нежностью, что у меня пропало желание подвешивать его за хвост. Вот и собралась компания. Так тасует карты богиня судьбы. Если чародейка, то с котом. Если лес, то мрачный. А если я, то с целым ворохом проблем. Вспомнилась песенка про веселого утопленника, любимая деревенскими детишками. Теперь я понимала его радость. Он уже умер. Ему нечего терять. *** До утра мы не уснули. Мужской пол в лице трех разномастных, но одинаково противных существ, долго насмехался и «пугал» меня. Я, взбесившись, пригрозила шутникам испепелением, но те растеряли веру в «могущество колдуньи», а потому ржали надо мной в голосину. В итоге я, как любая приличная девушка, просто обиделась и показательно ушла спать за соседние кустики. Вскоре, вздрагивая от шорохов и промерзнув до костей, решила, что на первый раз негодяев можно и простить. К полудню сбылись худшие предсказания: глаза горели от солнечного света, звуки приносили нестерпимое желание утопиться. Вдобавок голод стучал по ребрам огромной костяной ложкой. Хоть кто бы поинтересовался здоровьем. Нет, вру. Интересовались. – Как себя чувствуешь? – Ко мне присел встрепанный Лис. – Плохо, – со слезами пробормотала я. – М, это хорошо, – бездумно покивал варрен, не вслушиваясь в моё нытье. – Как обстоят дела с завтраком? – Мне откуда знать? – подбоченилась я. – Ну, ты – женщина, – Лис выдал глупую улыбку. Ему поддакнул сосредоточенный Всемил, пытающийся скатать одеяло в трубочку, которая бы влезла в сумку. – А вы – мужики, – парировала я. – Бесполезные, между прочим. Я вам из грязи стану готовить? Лис пожал плечами и куда-то ушел. – Как ты вообще умудрилась впихнуть в сумку столько вещей? – пыхтя, вмешался князь. – Это же невозможно! Ха! Я знавала девушку, которая в своих прелестях умудрялась носить мешочек с деньгами. Увесистый мешочек. В маленьких прелестях. При беглом осмотре выяснилось, что Всемил растерял былой лоск. Под белоснежной кожей глаз залегли сероватые тени, в волосах затесались опавшие листья. Предполагаю, что и мне далеко до столичных див, но, пожалуй, не будем о грустном. – И всё-таки… Я безумно хочу есть, – канючил князь. – Какие будут предложения? – Предлагаю съесть кота. – С этими словами я примерилась к лежащему на пеньке зверю. Тот неторопливо приподнял морду от хвоста, который усердно облизывал. Взгляд выражал такую обиду, будто я собиралась сожрать лучшего друга. – Извини. – Погладила Кота по шерстке, и тот вновь взялся за мытье зада. Вопрос питания оставался открытым. Нет, конечно, съедобны и грибы, и травы, и некоторая листва. Но при дождливой погоде и без котелка готовить я могу разве что в сложенных лодочкой ладошках. Жизнь полна несправедливости. Почему врут менестрели? Они рассказывают о прекрасном князе, который забирает героиню в свое поместье и наделяет властью над целыми городами. Мне, например, ни то, ни другое задаром не нужно. Но князь таки появился, да только в придачу к нему я получила вечно недовольного варрена и упоенно пожирающего себя Кота. А как же истории о любви, чистой, словно незамутненная капелька дождя? Одолеваемая грустными мыслями, я и забыла об ушедшем Лисе. Тот вернулся из гущи леса и позвал Всемила:

Конец ознакомительного фрагмента.