Кустоса перевели в квадратную комнату без окон, находившуюся в башне. Дверь была обита тканью, чтобы снаружи не было слышно криков. Освещали помещение лишь две свечи, стоявшие на столе секретаря, который уже был готов записать признание. Из темного угла на заключенного смотрели доктор и хирург.

Кустоса схватили четверо дюжих молодцев и уложили его на горизонтальную дыбу, закрепив голову железным ошейником. Ноги и руки продели в специальные кольца, приладили веревки и резким рывком растянули все конечности до предела. Затем веревки накрутили на валики, а их концы оказались в руках у мучителей. Сначала Кустос почувствовал, как натянулись веревки, затем они начали врезаться в кожу все глубже и глубже. Вскоре пол под ним был весь забрызган кровью. Как ему было сказано, если в ходе пытки он умрет, то виной тому будет только его упрямство. На фоне собственных криков Кустос слышал голос инквизитора и вопросы, которые ему задавались уже много раз: «Кто такие франкмасоны? Кто входит в секту? Что происходит на собраниях лож?» Через какое-то время он потерял сознание, его отнесли обратно в темницу.

Спустя два месяца Кустосу устроили второй допрос, на этот раз решив прибегнуть к жуткому методу страппадо («подвешивание»). Руки связали сзади так, что тыльные стороны ладоней касались друг друга, и затем веревку, переброшенную через кольцо, тянули вниз, поднимая таким образом руки вверх. В итоге плечи вылетали из суставов, кровь текла ртом. Кустос молил небеса даровать ему терпения, а инквизиторы тем временем продолжали опрос: «Масонство – это религия? Почему в ложи не допускаются женщины? Это потому, что вы содомиты?»

Доктора вправили кости, и Кустосу было дано два месяца на восстановление. Затем допрос продолжился. На этот раз вокруг его тела обвязали цепь, которую затем закрепили на запястьях. Посредством блоков цепь постепенно затягивалась, сжимая все внутренности и выворачивая запястья и плечи. «Почему все собрания франкмасонов проходят тайно? Что вы скрываете?»

По свидетельству Кустоса, он провел почти полтора года в застенках дворца Эстауш, претерпевая пытку девять раз. В конечном итоге 21 июня 1744 года он вместе с другими несчастными должен был быть провезен по улицам города и затем сожжен на костре. Однако ему повезло. Восьмерых его товарищей по несчастью действительно сожгли, в то время как Кустоса приговорили к четырем годам рабского труда на галерах. До того, как приговор был приведен в исполнение, ему удалось связаться с друзьями, которые подключили британское правительство. В итоге Кустос был освобожден.

Добравшись до Лондона 15 декабря 1744 года, он принялся за мемуары. Но не успел он начать, как в 1745 году вспыхнуло якобитское восстание. «Красавчик принц Чарли» из дома Стюартов поднял знамя над горами Северной Шотландии, намереваясь вернуть трон своего деда и возродить в стране католицизм. Якобитская армия дошла до Центральной Англии, так что даже в самом Лондоне начали паниковать. Впрочем, вскоре мятеж был подавлен, но в народе проснулся вкус к книгам, живописующим изуверства католической церкви. Таким образом, «Страдания Джона Кустоса за дело масонства» (The Sufferings of John Coustos for Free-Masonry), дополненная гравюрами с изображением всех перенесенных автором пыток, вышла в свет в самый подходящий момент. Кустос стал знаменит. Книга была переведена на множество языков и печаталась вплоть до середины XIX века. Неудивительно, ведь это был первый мученик за «нерушимые тайны» франкмасонов.

Впрочем, все было не совсем так, как описал Кустос.

Спустя два столетия в Лиссабоне в архивах нашли расшифровку допросов Кустоса, и оказалось, что он выдал многие из масонских тайн, которые некогда поклялся хранить даже перед лицом смерти. Однако, вообразив все предстоящие мучения и жар костров аутодафе, он решил поступить благоразумно. Не успели инквизиторы сформулировать вопросы, как ответы ими уже были получены.

Конечно, признания не спасли Кустоса от некоторой доли мучений. В конце концов, инквизиторам зачастую и повод был не нужен. Кустос дважды был на дыбе, но всякий раз не более пятнадцати минут. Как говорится, для верности. Но никто его не подвешивал, не обвязывал цепью и не повергал другим диковинным пыткам.

Также Кустос не рассказал своим читателям, что португальским инквизиторам в принципе не было никакой нужды его допрашивать, потому что ответы на все их вопросы можно было найти в изданной еще в 1730 году книге Сэма Причарда «Масонство в разрезе». Разоблачения тайн масонов почти так же стары, как само масонство. Да и тайн как таковых, по сути, никогда и не было.

Очевидно, Кустосу очень хотелось окружить себя ореолом героизма. И вот, оказавшись на свободе и взявшись за перо, он заложил фундамент для мифа о том, что франкмасоны – хранители некой судьбоносной и грозной тайны, которой лишь немногим дозволено причаститься и которая охраняется любой ценой.

«Нерушимые тайны» масонов загадочны и потому столь притягательны. Именно так и подогревался интерес – порой нездоровый – к масонскому братству. Хранить тайны масонов было одновременно почетно и опасно. В конце концов, придание флера таинственности – это особый род игры, и Кустос вместе с инквизиторами вольно или невольно стали участниками этой игры. Впрочем, для масонов в целом и для Кустоса в частности важны были даже не сами тайны, а разговоры о них. При этом таинственность неразрывно связана с масонством еще и потому, что, разгадав эту загадку, мы откроем для себя немало сведений, фактов и теорий относительно того, как был создан мир, в котором все мы сегодня живем.

Кустос выдал своим мучителям особенности проведения загадочных ритуалов, на которых зиждется жизнь масонского братства, а также рассказал о лежащих в их основе идеях. И именно эти ритуалы и эти идеи, формально хранящиеся под покровом тайны, необходимы для понимания масонства. Во второй главе я, полагаясь, помимо прочего, и на признания Кустоса, расскажу о масонских ритуалах. Однако одними ритуалами история масонства не исчерпывается. Как показывает нам история Кустоса, перед тем как погрузиться в основные тайны масонства, следует понять, чего мы вправе ожидать от истории масонства и от столь важной для нее атмосферы таинственности.