Принцип, как в легендарном кинофильме «И на камнях растут деревья»:

« – Кольчуга Сигурда.

– Сигурд – Берсерк.

– А что такое «Берсерк»?

– Берсерк – это воин, которого хранят Боги.

– Так зачем ему кольчуга?

– На всякий случай.»

Человек начинает обустраивать свой быт, ориентируясь по установкам или правилам общества, в котором ему хотелось бы жить. Цивилизованное общество не приемлет пиратов? Ничего страшного (да и самому, право, надоело), стоит немного приодеться, взять трость с секретным клинком наперевес – и глядишь, уже уважаемый джентльмен получился (и состояние у него, говорят, приличное). В итоге, вместо сурового пирата, грабителя или убийцы, у которого руки по локоть в крови – так уж получилось на этапе аккумулирования добра и богатств – появляется многоуважаемый почтенный господин. Эдакий добродушный папенька, чьи дети уже не узнают всей правды-матки и точно не будут считать себя кем-то иным, кроме как отпрысками рода знатного с кровью голубой.

Но этот курс в XIX веке свойственен только старосветской Европе, где игры пиратов уже приелись многим. Вторая бизнес-линия, с неприличным и таки незамаскированный оскалом волка, свойственна североамериканской среде – тем самым будущим американским штатам, которые в XIX веке только шли весь тот путь насущный, что в Европе уже преодолели. И, если европейским распорядителям добра награбленного уже надоел образ жизни, где ни дня без убийства пары-тройки отпрысков людских, то в крах будущего «гаранта мировой демократии», в добрейших традициях определивших стиль вестернов, ещё осваиваются новые земли, открываются прииски, торгуют рабами и по полной вкушают плод жизни, в которой сильных и слабых от рождения уравнял полковник Кольт. Тем временем, в Европе уже нужные и толковые люди расставлены на своих местах, пиратские кортики и палаши заняли почетное место в качестве экспоната в графской гостиной или кабинете, а те, кому нечего менять, кроме собственного труда и времени, упорно стараются зарабатывать деньги. Кстати, чтобы наблюдать такие перемены не обязательно изобретать машину времени и возвращаться в XIX век, достаточно вспомнить «лихие 90-е», когда поначалу бизнесмены постсоветского кроя ходили в спортивных костюмах а-ля «Адидас», а потом со временем переоделись поприличнее, да в кресла «слуг народа» пересели. Акклиматизировались, так сказать, стали новой политической и бизнес-элитой. И это совершенно естественная тяга для человека с уже приличными деньгами – стремиться в иное общество, где не обязательно просыпаться с автоматом или мушкетом наперевес.

Суть одна, лишь обёртки разные – хоть в век XIX-й, хоть в век XX-й.

Just business, you know…

Глава 2. Весь мир – самообман

Райнехарт: У Вас плохо с дисциплиной, мистер Андерсон. Думаете, Вы особенный? И правила писаны не для Вас? Но Вы ошибаетесь. Мы лидируем в области программного обеспечения, потому что каждый сотрудник чувствует себя частью целого. Если у сотрудника проблемы –проблемы и у фирмы. Вам нужно для себя решить, мистер Андерсон. Или Вы отныне приходите на службу вовремя, или же мы с Вами больше не работаем. Я понятно выразился?

Нео: Да, мистер Райнехарт, все ясно.

Нет на свете обмана хуже, чем самообман.

Тщетно пытался это донести массам некто Чарльз Диккенс. Обычно «Большие надежды» просто не читают. После программного «Оливера Твиста» плюются, порицая нудный темп и заурядность классики ушедшего века.

То ли дело экшн-боевик, где Морфеус предлагает мистеру Андерсону выбрать таблетку и познать, как глубока кроличья нора… вот на это можно глянуть. И даже задуматься, как бы ты сам поступил на месте Нео.

На месте Избранного.

О чем изволим говорить в этой главе?

Об удивительном состоянии человека, во веки веков преследующем его до конца, до последнего вздоха, до самой смерти.

И имя ему Самообман. С большой буквы.

Самообман – основа этого мира. Фундамент его прочно закладывается с малых лет, когда новоявленному хомо сапиенс, несмело шагнувшему в мир из утробы матери, начинают толковать о понятиях. Причём обычно прилично ничего не поясняя. Просто реализуется родственно-семейная программа наполнения банка данных об окружающем мире, о том, ху из ху, что такое «хорошо», а что такое «плохо».

Из крошки-сына, что к отцу пришёл, со временем вырастает детина, заточенная горнилом общепринятых и общедоступных установок. И он точно знает, почем пуд соли, и «как на самом деле обстоят дела». Обыкновенно такой продукт воспитания в среде отсканированных имеет мнение по множеству поводов (которые, кстати, его даже напрямую ни разу не касались). Но наш детина точно приноровился с самого детства нажимать заветные кнопки и вытаскивать «достоверную» информацию, спрашивая уже не у ясеня, а у всеведущего Гугла.

И он точно знает и про тенденции потенциальной девальвации, и про секретные подводные комплексы крылатых ракет, и про консонантные модально-речевые сдвиги времен Первого Готского Нашествия, и даже (!) почему мир жесток и априори несправедлив. Потому как миром правит конспирологический заговор 30-ти избранных семей, в круг которых почему-то ни он, ни Нео попасть не удосужились.

Банальный вопрос «откуда ты все это знаешь?» нередко повергает обладателя нерушимого мнения в легкое возбуждение, сменяющееся недовольством, а затем и ступором.

Откуда знаю? В школе сказали. В книгах написали. Ученые сто лет назад вроде как вывели (тогда люди более честные были, чем сегодня, это факт).

Да зачем вообще задавать глупые вопросы, откуда мне что-то известно? Как всем – из инета, из сети, из паутины распространенной инфо. Трава – зелёная, небо – голубое, Амур – это река, рядом с ней – амурские тигры водятся. Разве это недостаточно очевидно???

Однажды я спросил одного человека, откуда он знает, что в сутках 24 часа?

Он ответил: «Ну, в детстве мама сказала». А мама его откуда узнала? Не поверите, ей тоже мама сказала (де-факто бабушка). А та откуда узнала? Наверное, от своей мамы… И так – до бесконечности. Даже то, что дважды-два-четыре вы тоже узнали, скорее всего, у мамы, правда, та вряд ли записала в скрижали вашей памяти одну небольшую, но заветную ремарку – результат «четыре» верен только в десятичной системе счисления.