Однако Черчилль часто смягчал свои первоначальные суждения, пересматривал их и, если необходимо, изменял. «У него всегда были мысли второго и третьего порядка, – пишет Уильям Манчестер, – и обычно они улучшались со временем. Его способ реагирования на любую политическую проблему характеризовался тем, что его первый отклик часто бывал эмоциональным и даже недостойным его, однако затем разум и великодушие, как правило, перевешивали» [12] .

Если бы не Вторая мировая война, отдельные упоминания об ораторском таланте и мудрости Черчилля, вероятно, остались бы лишь в сносках учебника истории. Однако у нас все равно была бы его литература, заслужившая Нобелевскую премию; пять объемных томов речей до 1940 года; размышления о жизни, тирании и свободе; незабываемое остроумие и радостная человечность. Кто сказал бы, что подобная книга невозможна?

Грэм Которн, проницательный наблюдатель парламентской сцены, приоткрывает для нас механику подготовки выступления и ораторскую технику Черчилля, которую трудно передать в письменном виде: расчетливое использование моментов, когда его речь прерывало замечание кого-либо из коллег в послевоенном парламенте:

Единственной статьей, посвященной Черчиллю в первом издании Оксфордского словаря цитат (Oxford Dictionary of Quotations), опубликованном в мае 1941 года, была «терминологическая небрежность» (глава 2). Однако месяцем ранее Черчилль произнес по радио вышеприведенные строки Клафа в ответ на февральское обращение Рузвельта, когда тот цитировал Лонгфелло (см. «Дайте нам орудия!» в главе 1), и редактор ОСЦ Бернард Дарвин отметил это в своем предисловии: «Мы были, как никогда, уверены в том, что г-н Черчилль – именно тот человек, который нам нужен». Сейчас в ОСЦ включена сорок одна фраза Черчилля: похвально, но едва ли достаточно.

В последнем довоенном издании «Известных цитат» Бартлета (Bartlett’s Familiar Quotations) (Черчилль: «…изумительная книга, и я внимательно изучил ее» [14] ) не было вообще ни одной цитаты Черчилля. В текущем издании их шестьдесят девять. Достойна восхищения редакторская бережливость, породившая столь рафинированный сборник. Но надеемся, что настоящая книга добилась несколько большего.

Как составитель я пытался избегать предположений о соотносительности высказываний Черчилля с современными делами. То, что сейчас у нас на уме, через десять лет может показаться не таким уж и захватывающим. Хотя я идентифицировал для читателя людей, места и события, я старался не объяснять и не рационализировать мысли Черчилля. Ему не нужен толкователь, чтобы подчеркнуть его актуальность среди огромного множества проблем, похожих на его проблемы, но не тождественных им.

Например, мессианская настойчивость, с которой левые лейбористы противодействовали британским испытаниям атомной бомбы в 1950-х годах, напоминает пылкое сопротивление современных политиков определенного рода любым мерам национальной обороны. Однако пройдут годы, и эти вопросы, если на земле установится мир, будут сняты с повестки дня. А слова Черчилля в любом случае останутся. Они говорят сами за себя.

Не все цитаты исключительны, и я не отстаиваю тот тезис, что наш герой – единственный источник выдающихся суждений. Однако Черчилль обладал уникальным красноречием, и в оставшихся после него обширных архивах в виде публичных и частных документов обнаруживается больше ценных цитат, чем в наследии большинства других лидеров.

Могут сказать, что в своих примечаниях я пытаюсь, насколько это возможно, представить слова Черчилля в самом выгодном свете. Однако Черчилль проживал жизнь по-крупному. Если его ошибки, как и его достижения, и были масштабными, последние, я уверен, перевешивают первые. Никакого «ревизионизма» тут нет.

Эта книга – действительно «Черчилль дословно». Как он отметил в Фултонской речи о железном занавесе в 1946 году: «Здесь нет ничего, кроме того, что вы видите». Все цитаты принадлежат исключительно ему. Изо всех сил я старался цитировать Черчилля так, чтобы цитаты не казались вырванными из контекста. Кто-то скажет, что те или иные его замечания – это просто здравый смысл; мой ответ таков: как часто нам встречаются политики, в словах которых так же много здравого смысла?

Обычный порядок в книге – алфавитный по темам, затем хронологический по датам (как в главе 1 «Бессмертные слова»). Однако отдельные главы требуют иного порядка для удобочитаемости. Например, цитаты об Америке (глава 8) разделены на два подраздела: вначале идут англо-американские «особые отношения» (одна из главных тем Черчилля на протяжении всей жизни), а затем общие замечания об Америке и американцах.

В других главах, как, например, тех, что посвящены двум мировым войнам, межвоенному периоду и атомному веку (главы 16–19), цитаты вначале приводятся по годам (синхронно с происходящими событиями), а затем, в качестве «общих наблюдений», в алфавитном порядке по темам. Благодаря этому принципу читатель, например, сможет отслеживать события Второй мировой войны, не нарушенные строго алфавитным изложением.

Ради краткости я не привожу полное название каждого источника, но указываю (в этом Прологе и везде в книге) ключевые слова, которые расшифровываются в Библиографии.

Например, «OB» означает «Official Biography, Winston S. Churchill» («Официальная биография Уинстона С. Черчилля»). «OB, CV5/3» – «Official Biography, Companion Volume V, Part 3: Documents: The Coming of War 1936–1939» («Официальная биография, сопроводительный том V, часть 3: Документы: Приближение войны, 1936–1939»). «Crisis IV» («Кризис IV») отсылает к тому IV «Последствия» (The Aftermath) в мемуарах Черчилля о Первой мировой войне «Мировой кризис» (The World Crisis). «Марш» – к книге Эдди Марша «Несколько человек» (A Number of People), «Nicolson II» – ко второму тому дневников Гарольда Николсона. Труды плодовитых авторов, таких как Мартин Гилберт, обычно идентифицируются по двум словам: «Gilbert, Search» («Гилберт, Поиски»), что отсылает к превосходному отчету сэра Мартина о собственной работе «В поисках Черчилля» (In search of Churchill). Все ссылки исчерпывающе идентифицируются по Библиографии.