– Возьми и меня. Мне в архитектуру надо, а машина что-то не заводится.

– Подходи к половине девятого. – уже на крыльце согласился Касперин.

«Вот так. В кое время заговорили о серьезном, а к консенсусу, как говаривал один наш верховный приятель, так и не пришли. И это промеж двух друзей. А что тогда говорить о народе? Слово за слово и сразу обиды…» – вдруг по- трезвому подумал Сорокин, уже засыпая.

За ночь слегка подморозило, и воздух, очень кстати после вчерашнего, бодрил, в голове светлело. Касперин уже прогрел «Газель» и ждал друга около дома, сидя в машине.

– Мог бы и заехать, – проворчал вместо приветствия Сорокин, усаживаясь рядом.

– Ничего. Тебе полезно пройтись, проветриться. У тех, кто редко выпивает и не пьянеет, похмелье длится долго и мучительно. Поэтому первое дело-пробежка.

– Все то ты знаешь. Только излишек ума тоже не на пользу как и его отсутствие.

– Сам придумал?

– Нет, позаимствовал.

– А-а-а! А я уже было удивился.

Сорокин рассмеялся, оценив шутку товарища.

В архитектуре пробыл он долго: сидел в очереди, сдавал заранее подготовленные документы, потом ходил по отделам, куда направляли, оплачивал услуги. Назад добирался автобусом. Общественным транспортом Петр Николаевич пользовался довольно редко и даже позабыл, когда последний раз ехал в нем. Еле втиснулся в битком набитый автобус. Всю дорогу пришлось стоять, с любопытством прислушиваясь к разговорам простых людей, хотя сам и относился к ним. Пассажиры автобуса в основном были «безлошадными», каждый день ездили вот так, поэтому, судя по-всему, никаких особых неудобств не испытывали, находясь в привычной для них среде, и вели друг с другом разговоры, порой, на весь автобус, не стесняясь других, как-будто бы находились у себя дома.

Предметом разговора в этот раз было строительство олимпийских объектов. Оно подходило уже к концу, по центральному телевидению об этом часто говорили, что, наверное, и явилось причиной столь живого обсуждения. С чего начался разговор Сорокин не знал, т.к.ехал не от автовокзала, а сел на промежуточной остановке. Но как только отъехали от остановки и посадочная толкотня улеглась разговор продолжился:

– Показують яки там электрички да транспорт новый, а нам от этого ни шатко, ни валко. Наша участь-ось на такой колымаге йыздыть усю жызнь.

Автобус при этом на повороте заскрипел, накренился; толпа навалилась друг на друга, судорожно цепляясь за поручни.

– Ты бы, кума, помолчала, а то, чего доброго и в кювете окажемся, -попытался урезонить говорившую другой голос.

– А шо, я не правду кажу? Понастроили, а кто из нас там побывает? А ну, люды добри, скажить, кто из вас туды сможе поихать?! Толпа гулом подтвердила, что- никто.

– Ось видишь – я права. Хотя може ты поидышь.

– Да откуда у меня таки деньги?! –возмущенно воскликнула ее оппонентка.

– Никогда нам, простым людям, там не бывать, -поддержал их какой-то мужик, -Это мы еще сравнительно недалеко живем, да не можем себе позволить туда съездить, а что говорить о стране в целом? Здесь совсем другая ценовая политика нужна.

– К арабам, в Египет, в три раза дешевле съездить, чем у нас по стране. – раздался от передней двери молодой женский голос.

Какой-то дед, сидевший около стоявшего Сорокина стал авторитетно вещать:

– Я до пенсии дальнобоем работал, усю страну вдоль и поперек объездил и скажу, что мы тут еще ого-го! как живем. А в остальной Расеи – матушке -разор и запустение, деревни разрушены, дороги побиты; порой аж тоска зеленая берет. Ежели б они по всей стране такое сотворили, как в Сочах, то тогда да, тогда б я перед ними шляпу снял.

– Вот, вот, -поддержал его сосед – Там дворцы отгрохали и хотят свет удивить, как-будто никто не знает, что народ нищий. Удивлять надо, но как-то экономней,не забывать и про большинство, которое еле концы с концами сводит.

– Живем, своей страны не зная, – мрачно загудел весь автобус, и еще долго кипели страсти вокруг нового «российского» зимнего курорта, сходясь во мнении, что большая часть жителей страны его будет видеть изредка да и то – по телевизору.

Натужно гудя изношенным двигателем автобус, старая иномарка с залатанным боком, наконец-то подполз к нужной остановке. Петр Николаевич вывалился на обочину, оглядел себя, убедился, что куртка цела и пошлепал домой.

– Ну, вот, мать, – облегченно объявил он с порога жене – теперь будем ждать архитекторов. Проведут топосъемку, получим градостроительный паспорт и тогда за дело.

Но ждать пришлось долго. Хотя топосъемку и провели недели через две после подачи заявления, но за паспортом пригласили зайти только месяца через два.

– Петр Николаевич, – сбила радостное настроение Сорокина специалист архитектуры, занимающаяся его делом, – как не печально, но выдать Вам паспорт я не могу.

– Как так? – растерянно уставился он на нее.

– Земельный комитет когда-то неправильно определил границы Вашего участка. В связи с чем столб линии электропередачи оказался на Вашей территории. А это недопустимо. Вам надлежит сходить к землеустроителям и исправить эту ошибку.

На следующий день, чуть свет, Сорокин сидел в очереди в земельном комитете. Потратив около трех часов времени, он получил заверения специалистов этого ведомства, что столб находится за пределами его участка и что границы участка установлены правильно. С этим известием он заявился опять в архитектуру. Однако его голословные утверждения здесь в расчет приняты не были. Пришлось опять высижывать очередь в земельном комитете и просить их подтвердить документально свою правоту.