Оказавшись под окнами дома, где засели бандиты, из трёх окон вырывалось пламя пулемётного огня, ручные пулемёты, станковых нет, я поставил свой «ДП» на сошки, и доставая гранаты стал закидывать в окна, откуда вёлся огонь, начав с пулемётчиков. Туда по две гранаты. Крики из здания раздались под разрывы, подхватив пулемёт, подпрыгнув, подтянулся, забираясь в открытое окно первого этажа, и забрался в комнату, после чего убрав пулемёт в хранилище, уже никто не видел, с пистолетом в руках начал проводить зачистку. В этой комнате было трое, в форме НКВД, один готов, двое живы, в крови плавали на полу, я сюда две гранаты кинул. Пристрелив их, так и повёл зачистку, щедро используя гранаты. Набрал пять карабинов «Мосина», два «ДП», всё с боезапасом, два ящика с ручными гранатами, опять «РГД-33». Причём вовремя находка, то что было в ящике с гранатами найденном ранее, я уже почти всё использовал. Не экономил. Также немало короткоствольного оружия набрал, ну и других трофеев, две десятка вещмешков складированы были в одной из комнат, выходившей окнами на другую сторону, на двор. Тут диверсанты скапливались, я им шесть гранат кинул. Все вещмешки и другие трофеи забрал, потом гляну что внутри. Когда я выбрался, из здания НКВД уже выносили раненых, все машины, три, были побиты пулями, одна догорала, дымила, пойдём пешком. Меня видели, как выбираюсь из того же окна. Дав сигнал табору, это видели бойцы НКВД и насторожились, но расслабились, опознав гражданских из своих. Я же, подбежав к командиру, аж с ромбом, майор госбезопасности, представился, ну и сообщил, что выбравшись из крепости, иду на соединение со своей дивизией. Винтовка за спиной, пулемёт в руках, бинт видно на голове. Вид лихой и боевой. О том, что диверсантов в здании напротив, в живых больше нет, сообщил, но подходят ещё, надо уходить. Тот поблагодарил, искренне, майор ранен был в плечо, уже перевязан, вот так и двинули, я в головном дозоре, всех мужиков из гражданских привлекли к переноске раненых, их шестеро было. Здание НКВД горело, когда мы уходили. Сами подожгли, секретное что-то уничтожали.

Дальше как-то так без стрельбы и проблем оказались на окраине и направились по полю прочь, дорога правее была, там же и железная. Стараясь двигаться побыстрее, почти бежали. Видели на дороге танки, некоторые стояли и дымились, другие двигались к городу. Лёгкие «Т-26». Люди же радовались, некоторые даже говорили, зря из города ушли, снова власть советская вернулась. Больные люди, живут в сказочном мире. Фантазёры. Ну да, вон уже отходят под огнём артиллерии, и самолёты появились. Пришлось нам побегать, пока не нагнали своих, ближе к трёх часам дня. Нас встретил заслон и сопроводили к штабу Сорок Третьего танкового полка Двадцать Второй танковой дивизии. Всех раненых направили к медикам, тут недалеко расположился санвзвод, да и гражданских туда. Отпарят в тыл, если транспорт будет. А с сотрудниками НКВД быстро разобрались, выдали машину и отправили в тыл, парни прощались со мной, некоторые даже обнимали, а меня, опросив, отправили в сторону своей дивизии, где ближайшее её поздравление, сообщили. Тут рядом совсем. Кстати, когда мы в пути отдых устроили, детей много, устают, то я майору госбезопасности доложил, как нашёл убитого командира, у которого много удостоверений нашёл, диверсант, наверное. Рассказал, как бой с инвалидом был, закидал его гранатами. Документы передал майору, тот их изучив подтвердил, все фальшивые. Профессионализм возобладал над усталостью, с меня сняли показания, с момента как покинул крепость, как спас семью красного командира от бандитов, как видел убитых у машины, документов там не было, бандиты забрали, скорее всего для отчётности, ну и того убитого инвалидом диверсанта в нашей форме.

Ладно, бегом к дивизии, среди своих спокойнее. Может кому покажется странным, после стольких лет в тюрьме, с ужасным отношением, с пытками и жёсткими допросами, я ещё и без сомнений на стороне своих. По идее я на сторону немцев перейти должен в жажде мести, но тут поясню. Я за Родину воюю, не за Советский Союз. Такая возникла проблема, она в этой войне была проблемой для многих бывших белых офицеров, что желали воевать за Родину, но не за большевиков. У меня как видите та же беда. На данный момент отбежав в сторону, я спустился в овраг, к роднику, напился, и устроившись в кустах, стал чистить всё оружие, которым сегодня пользовался, да снаряжать диски и обоймы. При этом продолжая обдумывать ситуацию, в которой оказался. Так вот, Родина - это для меня не пустой звук, за неё и буду воевать, а вот Советский Союз, как государство, мой враг, истинный. Сам бить его не буду, но и помогать теперь тоже. Прощать, это не ко мне. А за Родину воевать, легко. Да, хочу и желаю. Союз рухнет, да наплевать, главное Родина. Вот такой выверт сознания. А к немцам я не пойду, как бы ненавидел руководство Союза и само государство. Я конечно за столько лет характером серьёзно изменился, не тот, что в первом перерождении был, циничный, злобный старикашка, в молодом теле, но свои принципы не нарушу. А развеяться вот так, после стольких лет тюрьмы, очень хочется. Хоть злость и ненависть сброшу, дам свободу душе. Пусть не на тех, кто меня держал, а на немцев, но всё равно на кого. И ещё, я отлично помню кто меня охранял, кто допрашивал и, кто вёл исследования из учёных. Я понимаю, что в этом мире не их копии надо мной издевались, сам искать не буду, но если встречу, что не исключал… не смогу я сдержатся, шлёпну, и с удовольствием.

В овраге, я пока проводил самоанализ, даже легче стало, успел пообедать, хоть и поздно, четыре часа дня. Да того же супу с лепёшками, и на примусе вскипятил воду в чайнике и чаю заварил. С вареньем самое то. А также почистил семь единиц оружия, пока всё, на всё времени не было. Свой «ДП», с которым бой вёл, второй, найденный в оружейке, от пыли почистил и снарядил диски. Потом свою винтовку и один из карабинов, снятых с поддельных бойцов НКВД. «ТТ», с которым вёл бой, и два «Нагана», тоже с поддельных бойцов НКВД. Всё оружие зарядил и подготовил к бою. Минут сорок на всё потратил. Причём отметил, что в баночке с оружейным маслом, она была в вещмешке тёзки, это самое масло подходит к концу. Надо глянуть в вещмешках диверсантов, но пока не до них было. Пулемёт я убрал в хранилище, только с ремнём винтовки на плече вернувшись на тропинку и бегом рванул в сторону позиций, где стоят бойцы моей дивизии. Еле успел, те уходили. Нагнал, нашёл командира, сообщив кто и откуда, а тот велел бежать вперёд, остатки моего полка перед ними идут. Нагнал, начальник штаба моего полка присутствовал, он и командовал, сделал отметку, что я на месте, и отправил во вторую роту. У нас от полка сборный батальон остался. Многие сгинули в крепости. А мы отступали, приказ на отход был, так что представился командиру. Молодому лейтенанту, и так включившись в строй, и направился прочь, как раз в сторону Жабинки. Она не так и далеко находилась.

Я метров сто успел пройти в строю, как кто-то с силой хлопнул меня по плечу. С размаха, открытой ладонью. Обернувшись, увидел лыбившегося своего ротного старшину. Точнее тёзки, но теперь уже моего. Мельком осмотревшись, увидел несколько знакомых лиц из взвода тёзки. Я тут же начал с претензий, раньше, чем старшина рот открыл:

– Вы почему меня бросили?!

Того явно смутили мои слова.

– Да все разбежались, думал и ты утёк.

– Я в оружейке свою винтовку откопал, набрал оружия, пулемёт ручной, патроны, вернулся, а вас нет. Ненадёжные вы боевые товарищи.

Это смутило старшину ещё больше, он похлопал по плечу, успокаивая, что теперь-то мы вместе и покажем немцам. Что покажем, тот не уточнил. Оказалось, из нашей роты восемнадцать парней тут, из командиров старшина и два сержанта, ну нормально, вместе оно легче. Так и шли, ужина не было, кухонь нет, потеряли, снабжения тоже, так что крепитесь. По три десятка патронов на брата и по одной ручной гранате на троих. Ещё около часа после того как стемнело шли, пока не прозвучал приказ готовить позиции. Рыть стрелковые ячейки. Лейтенант лично ходил, с факелом в руках, другого ничего осветить местность у того не было, и показывал каждому где готовить его позицию. А пока мы шли рядом с дорогой, по которой проскакивали или одиночные машины, или целые колонны, редко ползли танки, всё также лёгкие «Т-26», увидел один лежавший на боку, днищем в сторону дороги, похоже бомбой накрыло, рядом воронка средней величины, сбегал под видом отлучится до ветру, присесть за танком, стеснительный я, и прибрал танковый «ДТ», все диски что были, снаряды, и главное нашёл ключ для замков люков. Ну и там по мелочи. Судя по крови, экипаж был внутри, пострадал, но их уже извлекли и видимо увезли, рядом я могилы не заметил. Так вот, среди мелочи был тюк брезента, свернут и перевязан, острозаточенный топорик, третий у меня в запасе, полная канистра бензина, даже не повреждена и не пролилось, два солдатских котелка, фляжка стеклянная и две кружки, запасной комбинезон и шлемофон. Ну и лом, большая лопата и главное малая пехотная лопатка с чехлом. Чуть позже, когда стемнело и ничего не видно стало, я расстегнул ремень и повесил ту, пусть войдёт в снаряжение, у меня ранее её не было. Так что, когда ротный указал где мне копать, я снял сидор, положив его, винтовку сверху, каску, и отстегнув лопатку, наметив квадрат, стал снимать дёрн. Замечу, что на роту, на сотню бойцов и командиров, едва ли двадцать таких лопаток наберётся. Поэтому многие ждали своей очереди, самые наглые спали, умные копали касками, у кого были. Когда я углубился на полметра и решил перекур сделать, попив воды, то подумав, вырезал ножом свои инициалы на черенке. А то заиграют, фиг вернёшь. Ну и дальше копать, потом бруствер уложил и замаскировал, ниши сделал, куда вещи убрал, и передал лопатку соседу, тот начал активно рыть в семи метрах от меня.

Приходить в себя было очень тяжело, болела голова, явно контузия, но вроде не тяжёлая, между лёгкой и средней, тело болело, стрелковая ячейка почти завалена. Кажется, накрыло миной, приближающийся свист - это последнее что помню. Прищурившись, глянув на светило, жарит сильно, понял, что сейчас полдень, в районе часа. Глянул на наручные часы, трофейные, эти вот с командира-диверсанта, а так у меня их уже два десятка, и убедился, всё точно. Машинально заведя часы, я чуть привстал и выглянул, мгновенно сев обратно. Немцы ходили по позициям. Да уж, сбили они позиции быстро. Что там было дальше я точно не скажу, меня вскоре миной накрыло, но дело было так. О, кстати, а лопатку мне так и не вернули, заиграли. Так, вот, дело было так, я уснул и проснулся от криков, команд и первых выстрелов, так что быстро встряхнул себя, надевая каску, и подхватывая винтовку, положив ствол на бруствер, стал выискивать опасность. Оказалось, на дороге дозор появился, на трёх мотоциклах, его и обстреляли. Я даже ничего не успел сделать, те кто до меня открыл огонь, изрешетили все три аппарата. В принципе, делать с дозором больше нечего было, особенно после двух станковых пулемётов. Подумав, я выщелкнул один патрон, вставил на его место зажигательный, а один ящик с патронами, что я в оружейке казармы прихватил, был с зажигательно-трассирующими пулями в патронах, вскрыл один цинк и сделал запас. Вот и вставил. Точный выстрел в бак мотоцикла, и тот полыхнул. Подумав вставил ещё два патрона, целясь и стреляя. Чуть позже подошли основные немецкие войска, в это время все три мотоцикла горели, и навели на нас артиллерию и миномёты. Про авиацию ничего не знаю. Тут меня и накрыло, как видите, недолго я сдерживал немцев. А устроились мы на трассе Брест-Кобрин. Кобрин за спиной у нас километрах в десяти будет. Вот так и очнулся после почти прямого накрытия. На дороге валом пехотные колонны и техника шла, немецкие понятное дело, и вот группа немецких солдат осматривала наши позиции. И это плохо, местность открытая, как появишься из ячейки, сразу засекут, а если отстреливаться, то это будет мой последний бой. Я решил пересидеть, поэтому обвалил на себя другую стенку, это легко, почва песчаная, не укреплены стенки ничем, оставив проход дышать, и замер, выжидая. Винтовку и вещмешок под ногами ранее в хранилище убрал.

Сам я без создания был часов пять, может чуть больше. Когда проснулся с первыми выстрелами, было где-то часов восемь утра, сейчас к двум часам дня подходит. Моя задача дождаться наступления темноты, и можно двинуть… Хм, есть шанс. Где будет моя дивизия через неделю, я знаю, поэтому пять-шесть дней можно потратить на заполнение хранилища до полного. А то по мелочи, то тут прихвачу, то там. На это и решил настроится. Дышать можно, шевелится не стоит, поэтому так и лежал, дожидаясь темноты, пока не уснул. Немцы похоже прошли поверху, глянули в засыпанную ячейку, русский сам себя похоронил, им работы меньше, и дальше двинули.