— Не знаю, Нур, — Жанна мельком взглянула на меня и нервно улыбнулась. — У нас полон дом детей. С ними так сложно. У меня порой возникает желание запереть их в темной комнате со змеями…

— Хорошо сказано, Жанна, — Нур криво улыбнулась, — но родные дети это нечто совершенно новое для женщины…

— Дамы, мы на скачках, а не в центре планирования семьи, — напомнил я.

Мы прошли на свои места, и женщины, увлеченные красивым выездом лошадей, забыли о детях. В лидерах скачек были Кармен и Жар-Птица, породистые кобылки вороной и рыжей масти соответственно. Ставку от имени Жанны Ветровой я сделал заранее, по совету специалиста. В результате лошадь Жар-Птица пришла первой и принесла Жанне маленькую кучу денег.

— Зачем ты это сделал? — неприятно удивилась Жанна. Деньги внушали ей какой-то тихий ужас, она менялась в лице и становилась ежиком. — Скажи мне, зачем…? И не сказал мне ничего…

— Хотел сделать тебе приятное. Это мелочь, всего лишь выигрыш, который ты можешь потратить куда угодно, — ответил я с улыбкой.

Мы стояли у кассы, где должны были получить положенную сумму. К нам подходили знакомые, поздравляли, подшучивали над моей проницательностью. Нуртезия внимательно следила за кассиром, который по старинке отчитывал наличность, складывая ее в стопку.

— Тогда переведу их в фонд погибших в «Новом Олимпе», — нервно сказала Жанна.

— Только не туда! — воскликнул я. — Эти люди не получат ни рубля, пока не признают мою невиновность…

— Ты же сказал, что я могу делать с деньгами все, что угодно, — подхватила она. — Отвечай за свои слова, Кирилл!

— Можешь смыть их в унитаз или отдать в приют для животных, — не уступал я. — Ты понимаешь, что мне не нравится твоя идея?

Мы спорили на глазах десятков людей, чуть ли не ругались, — в ход пошли резкие жесты и возмущенные взгляды. С Жанной всегда горячо!

— Да пошел ты! — ответствовала она, и ушла. Перо на ее шляпке гордо колыхалось. Я остался стоять, тупо глядя ей вслед. С Жанной нелегко, потому что она старается оставаться при своем.

Шушукающееся собрание начало расходиться. Нуртезия сложила деньги в бумажный пакет и подошла ко мне со словами:

— Вы или женитесь, или разбегайтесь. Понимаешь, о чем я, Кирилл? Не из тех она, кто рад свиному хрящику…

— Она знает, как меня травмируют разговоры о «фонде пострадавших», и все равно уподобляется этим людишкам! — цедил я сквозь зубы. — Они судятся, звонят, жгут мои фото и проклинают мою семью, а я должен осыпать их деньгами?

— Но это были ее деньги, разве нет? Ты непоследователен…Кирилл, куда мне их девать? — Нуртезия проводила меня взглядом. Я не желал продолжать этот нравоучительный диалог.

На парковке я нашел машину и Фокса там, где их оставил. Это значит, что Жанна, разобидевшись на меня всерьез, поймала такси и поехала домой, не дав нам обоим шанса на быстрое примирение.

Фонд пострадавших в «Новом Олимпе» действительно существовал, и я не внес в него ни гроша. Я тоже пострадал тогда, хотел это кто-то признавать или нет. Прошел год, но эта история никак не давала мне покоя: о ней вспоминали к месту и не к месту, хотя обычно в нашей стране такое быстро забывалось. Мне не повезло.

Я пытался реанимировать проект «Новый Олимп», находил и посылал туда неплохие кадры, однако репутация небоскреба была отравлена вместе с его обитателями. Полиция обещала найти виновника трагедии, унесшей жизни ста пятидесяти трех человек, пока же все всё валили на меня, — судились, протестовали, требовали компенсаций. Первую неделю люди умирали, как мухи…

Мухин! Я наведывался к нему в больницу. Мне нужно было убедиться в том, что парень не настолько слаб, чтобы умереть — Жанна не будет убиваться, обвиняя меня в смерти своего любовника, — но и не настолько здоров, чтобы помешать мне увезти ее. Ну и превосходство самца над самцом хотелось показать, не без этого… У них с Жанной была любовь, — я видел ее ясное отражение в его глазах, когда склонившись над ним, спросил, узнает ли он меня. Мухин утвердительно двинул головой на подушке, будучи не в состоянии говорить из-за ожога горла.

— Жанна просила позаботиться о тебе. Я с удовольствием это сделаю, — вкрадчиво говорил я, рассматривая соперника. Таким складным, высоким, слепленным из мужественности и нежности, я не был даже в восемнадцать лет. — Мы с ней уезжаем…, да, брат, такое дело. Она любит меня… А ты останешься на хороших врачей, тебя подлечат и ты никогда не вспомнишь старушку Жанну. Да?

— Нет! — неожиданно выдал парень клокочущим голосом, и глаза его вспыхнули ни с чем несравнимым светом любви. — Она любит меня! Я знаю.

Тогда, в кабинете мне не пришло в голову, что молодой хлыщ, упорно не желающий рассказывать о своей подружке, спит с Жанной Ветровой. Не думал я и о том, какое могу встретить противление с его стороны моим словам. Раненый самец не ослабил хватку и рыкнул на меня без страха.

Получив из отдела безопасности «Нового Олимпа» фото подружки Мухина, которая по доносу Саркисяна попала под подозрения, я чуть не одурел. Это была моя бывшая невеста. Ее я не искал, потому что обиделся сам на себя и не считал себя достойным влезать в жизнь девушки, оставленной мною так безжалостно и глупо. Я думал, она давно обзавелась семьей, детьми, может даже живет неплохо на среднюю зарплату. Благородная отговорка для зависимого от братьев мажора, побоявшегося потерять наследство в случае женитьбы на девушке из неблагополучной семьи?