Приехали.

— Ещё одна, блин, принцесса, — сожалея, что в стакане лишь сок, проворчал я промочив пересохшее от новостей горло.

— Ну… я не то чтобы принцесса, точнее совсем не принцесса, потому как в список наследования тётка меня не включала, и поэтому в конкурсе на трон я участия принимать не буду, — вроде как успокоила меня девочка.

— И что, мать не настояла или не упросила сестру дать тебе шанс? — с лёгким недоверием поинтересовался я, припоминая, что у них тут выборное наследование, но это не должно помешать в число наследников, помимо «кровиночки», всякого «балласта» и «шлака» надобавлять, дабы дитятко выгоднее смотрелось на их фоне. Инстинкты, фуле.

— Так она сама, сразу после того случая с садовником… эм, садовниками, и исключила меня из списка, — пожав плечиками и пошаркав ножкой, разрушила мои представления о семье Милен. — Да и тётка слишком помешана на благополучии империи и не поддалась бы ни на какие уговоры. Ага, а то были бы тогда сейчас среди наследных принцесс, наряду с четырьмя Серогорскими и двумя Серокрайскими, еще и какая-то там Серотропская или та же Серокутская, которых сама ее величество и заприметила, очевидно решив прервать существующую уже четыре поколения династию на троне, будучи не удовлетворённой низкой амбициозностью и прочими личными качествами молодежи своего рода.

— Так, дай подумать, — решил я осмыслить новую информацию, и так как с Ивон пока ничего не ясно, то саму плывущую мне в руки Милен не стоит упускать. — А есть ли техническая, хотя скорее формальная возможность тебе законно попасть в число наследниц, Мили?

— Зачем это? — уперев кулаки в бока, снова начала заводиться эта несносная девчонка.

— Я вопрос задал! — пришлось леденящим душу голосом вернуть её в рамки, так как орать я подустал. Не люблю этого, если честно.

— Да, мой строгий… эм, Герд, — окатили меня волной обожания, ещё и вызвав дежа вю манерой обращения. — Ну да. Почему нет? Если тётка захочет, то добавит в любой момент.

— Ага. А ты сильно её любишь? — невинным голосом поинтересовался я, дабы представлять, как племянница отнесётся к тому, что родственница, будучи уже с промытыми мозгами, вдруг назначит её своей любимой наследницей, ну и приболеет или ещё чего. Дело-то житейское. С выборами… Ну или что там у них, конкурс ану-ка девочки? Короче, с этим тоже порешаем.

А всё это из-за того, что после сбоя с моим дезертировавшим «гаремом» у меня нет особой уверенности в промывке мозгов, и оставлять на троне, пусть и подчинённую, но как показала практика, личность с сюрпризами, будет, на мой взгляд, не лучшем решением. Поэтому пусть лучше тётю сменит кто-то из племянниц: союзная Ивон или обязанная Милен. Хотя и рыжей есть чем мне быть обязанной, но она, как я помню, ради высшей цели вполне способна переступить через подобные… мелочи.

— Так что, любишь тётку?

— Я всех люблю…

— Я не о том.

— Да плевать мне на неё. Мне на всех плевать, кто не…

— Ясно, порочное дитя…

— Чего это я дитя?

— Не перебивай. Значит так, Милен, я тут краем глаза глянул на тебя и обнаружил приличную такую опухоль в мозге. Именно из-за неё ты ведешь себя как конченная. Весь твой мазохизм [4] и непомерная похоть, застилающие любые моральные принципы, а порою и здравый смысл — ни что иное как симптомы.

— Мне норм, — услышал я то, что менее всего ожидал, когда закончил излагать первую из двух новостей, как можно понять, плохую. При этом, старательно подбирая слова, так как опыта выносящего приговор врача ранее не имел и книжек по психологии не читал.

— Это ты сейчас так говоришь, Милен, а когда я вылечу тебя, — сообщил я вторую новость, — ты или взвоешь от всего когда-либо содеянного, ну или останешься такой же, уже испорченной извращенкой, но продолжать творить дичь будешь не из-за зависимости, а по привычке, хотя скорее для того, чтоб вернуть себе яркость тех ощущений, которые когда-то испытывала. Тут я затрудняюсь.

— Ну так и нечего меня лечить, — равнодушно пожала плечами красноволосая, а затем, лукаво глянув на меня, выдала. — Кстати, Клемен ещё в первый день, сразу после той дуэли с Холмской, раскусила тебя и знала, что ты целитель. К слову, та дуэль была подстроена нами.

— Думаю, что даже больше тобой, не так ли? Клемен, как мне кажется, более хитрая и осторожная.

— Думай что хочешь, — едва не показав мне язык, выдала эта телепающая ногами проказница, которой за такие слова и главное действия, если бы я не имел на неё планов, и она не вызывала у меня некоторого… эм, сочувствия и отношения с пониманием, так сказать, то уже вынес бы приговор. Нет, не смертельный, она-то навряд ли имела целью убить меня, а скорее проверить, но всё равно, будь девчонка адекватна, а не жертва своей болезни, то неслабо поплатилась бы. А так, поглядим пока.

— И ты не опасаешься раскрывать свои карты? — решил я продемонстрировать, что не готов молча проглотить враждебные действия. Ага, попугать, хотя мне, если честно, плевать на этот детсад, что теряется на фоне всего пережитого за последние дни, ну и с лихвой перекрывается эмоциональным подъемом от нереально жирных трофеев, осевших в моих закромах в результате всех приключений и перипетий, к которым я отношусь… довольно легко. Но для порядка надо! — Я ведь, Милен, если ты не забыла, ещё за те твои опрометчивые слова, которыми ты поприветствовала меня утром, рассержен на тебя!