Наконец, явно удовлетворённый эффектом от этого творения, Его Величество решил прервать всеобщее безмолвие:

– Ну как, дети мои, вам нравится?

Молодожёны переглянулись.

– Отец, – начала принцесса Флоримель, поправив тёмный локон. – Мы с мужем признательны за оказанную Вами милость, однако… – она набрала воздуха в грудь и выпалила: – Кто эти люди?

Принц тут же сжал острый локоть своей спутницы и продолжил:

– Флоримель хотела сказать, что на фреске мы изображены несколько… как бы точнее выразиться… Несколько преувеличенно прекрасно.

– Несколько?! – принцесса отдёрнула локоть и сделала шаг навстречу королю. – Отец, на этой картине вовсе не мы! И уж точно не наша история!

– Не понимаю, о чём ты, дочь моя, – потупился, отступая, Его Величество.

– Не о чём, а о ком! Что это за расфуфыренный хлыщ в блестящих латах? Да если бы спасать меня явился такой… такой…

– Прекрасный принц, – подсказал Бриан.

– Допустим, – выдохнула Флоримель, – но за мной пришёл ты! И никаких сверкающих доспехов, и глаза у тебя карие! И кстати, почему меня изобразили глупой блондинкой, которая вот-вот вывалится из башни? И откуда, кстати появилась та самая башня? Мне помнится, батюшка, что вы отправили меня в холодную сырую пещеру, а для похищения моего наняли не какую-то жабу!

– Это не жаба, ваше Высочество, – дрожащим голосом вмешался господин Дорелано, – это, с позволения сказать, огнедышащий дракон…

– А должен быть грифон! Слышите? Грифон – благородный лев с головой орла и крыльями павлина! – рявкнула принцесса и продолжила своё наступление на короля: – И где пираты? Где, в конце концов, господин хранитель печати? Ведь он принимал самое непосредственное участие в тех событиях!

– Флора! – не выдержал, наконец, Его Величество. – А что ты прикажешь тут изобразить? Как ты сидела в пещере с грифоном, а потом сбежала искать принца, которого захватили пираты? Как ты переоделась юнгой и пробралась на корабль? Как твой принц оказался вовсе не принцем? Как потом ты сбежала из дворца в поисках похищенной королевской печати? Ты хоть понимаешь, что эта фреска останется потомкам. Пойми, история должна отвечать интересам современности!

– Но отец! – снова вспыхнула принцесса.

– Дорогая, – вмешался, наконец, в перепалку принц Бриан, – Его Величество, думаю прав! – тут он поймал на себе прожигающий взгляд принцессы и добавил: – Отчасти прав. Думаю, всем нам стоит обсудить сцену, которая будет не так разительно отличаться от всех предыдущих, но при этом не исказит реальность произошедшего.

– Всем нам обсудить? – король протестующе развёл руками. – Нет уж, это без меня! Предоставляю Вам, уважаемый зять, решить эту… – Его Величество красноречиво взглянул на дочь и закончил: – …эту проблему. Оставляю вас и предоставляю полную свободу (естественно, в приличествующих рамках) в выборе сюжета. А господин Дорелано, – Его Величество кивнул в сторону бледного, уже полуобморочного художника, – воплотит ваши замыслы.

Король удалился, а принц Бриан взял жену за руки.

– Флора, ну стоило ли обижать отца по таким пустякам? Подумаешь, какая-то фреска.

– Бри, ты не понимаешь! Это не какая-то фреска, это наша с тобой история, а тут… Тут даже не мы нарисованы! И где все остальные? Где пират Джакомо? Где грифон? Где, в конце концов, одноглазый?

– Милая, ну нельзя же тянуть в историю королевства всех подряд! Так ты того и гляди решишь, что на фреске должны будут появиться и те стражники, которые, как я помню, не признали тебя в мужском платье и изрядно подпортили внешность господину фон Шлицену! Как, кстати, их имена?

– Хэмиш, – Ваше Высочество, – отозвался Герберт.

Всё время царственной ссоры он и Анетта предусмотрительно держались на изрядном расстоянии, но как только гроза отгремела, поспешили присоединиться к принцу и принцессе.

– Да-да! – оживилась Анетта, и ямочки на её розовых щёчках заиграли ещё веселее. – Хэмиш представился нам сыном кузнеца.

– Нет, ты ошибаешься, – возразила фрейлине Флора. – Сыном кузнеца был другой. Такой рыжий, с кудряшками, забавный юноша. Майнстем.

– По-моему, милая, ты запамятовала. Ты же сама говорила, что этот рыжий был сплошным наказанием: за что бы ни взялся, всё буквально горело в руках. Разве может это недоразумение быть сыном кузнеца? – усомнился принц.

– Его Высочество попал в самую точку! – с изящным поклоном улыбнулась Анетта. – По крайней мере, по части пожаров! По-моему, именно он рассказывал, как спалил кузницу, сочиняя стихи.

– Да-да, друзья мои, ну конечно! – захлопала в ладоши Флоримель. – Конечно же! И как я могла забыть? Тот юноша, Майнстрем, говорил, что был студентом и изучал изящные языки. Кстати, может, привлечём его к написанию нашей летописи? Что ты думаешь, Бри?

– О нет, дорогая. Полагаю, что непосредственный участник событий, не сможет рассказать историю беспристрастно и в выгодном нам ключе, – улыбнулся бородач.

– Но мой господин, – вмешался Герберт, – Что же тогда помешает ему рассказывать свой вариант истории всем подряд?

– Благодарность, друг мой, благодарность. Надо купить ему новую кузню. Пусть едет в свою деревню и рассказывает там всё, что захочет. В любом случае, мнение селян будет на нашей стороне, ведь только подлец будет распускать грязные сплетни в ответ на такую щедрость.

– Но Бри, – улыбнулась бородачу принцесса, – я настаиваю на том, что он учился в университете тут, в столице. Кроме того, юноша придерживался весьма широких взглядов, за что и поплатился.