– Познакомьтесь, это Виктория, наша новенькая! – представила меня Нина.

Несколько девушек вскочили со стульев и сердечно пожали мне руку, остальные ограничились сдержанным кивком головы. Они по очереди представились мне, но их имена тут же вылетели у меня из головы ввиду моей легкой растерянности. Всем им было не больше тридцати, но я оказалась самой младшей из них. По внешности они были настолько разными, штучными, отличаясь и ростом и фигурами и лицами и мимикой, но кое-что у них было общее: довольно привлекательная незаурядная наружность и умное лицо. Я вдруг вспомнила горничных из «Ольвии», ведь контраст был разителен. Там в штат гребли всех подряд: полных и неуклюжих, любительниц выпить с опухшими лицами, грубых и неотесанных. Внешность, образование и манеры в «Ольвии» были отнюдь не важным критерием для отбора, главное, чтобы девушка хорошо работала. Несмотря на полугодовалый опыт работы горничной, я поняла, что здесь все будет по-другому.

Нина раздала девочкам ведомости, в которых находился список проживающих номеров и тех, кто уже выехал. Вера, моя новоявленная наставница – высокая плотно сбитая блондинка с короткой стрижкой, бесцеремонно схватила меня за руку, прихватив со стола связку ключей от номеров, и потащила в сторону лифта. Немного широкоплечая, с волевым и открытым лицом, она производила впечатление воинственной особы. Нажав на кнопку вызова лифта, она поинтересовалась:

– Работала раньше горничной?

– Да, полгода в «Ольвии».

– Слава богам! – обрадовалась она. – А то надоело уже неумех стажировать, которые сбегают после первого рабочего дня! – она пристально посмотрела на меня своими большими зелеными глазами, пытаясь определить, не повторю ли я судьбу ее незадачливых учениц.

– И много сбежало? – как можно непринужденнее спросила я.

– Достаточно… – ухмыльнулась она. – Здесь не так радужно, как многие думают.

Мы зашли в лифт. Вера нажала на кнопку «десять».

– Сегодня мы работаем на верхних этажах, – пояснила она мне.

– А вы всегда в паре работаете? – спросила я, заметив перед этим, что остальные девушки тоже разбились по парам. В «Ольвии» горничная целый день работала одна, за каждой были закреплены определенные этажи. Иногда мы изредка пересекались, когда брали мини-бар в комнате горничных или когда обедали в столовой.

– Да! – кивнула головой Вера. – У нас так принято, – не без удовольствия добавила она. – И даже если не хватает одного человека, то горничную, оставшуюся без пары, присоединяют к другой паре.

– Удивительно! – с изумлением воскликнула я.

– Наше начальство полагает, что таким образом мы быстрее работаем, – лукаво подмигнув мне, сказала она.

– Они, вероятно, заблуждаются? – уловив иронию в ее словах, спросила я с улыбкой.

– Вероятно… – Вера осторожным взглядом посмотрела на меня, плотно сжав свои полные губы. Она видела меня впервые и еще не знала, можно ли мне доверять? Но она была из той породы людей, которые не могли держать язык за зубами и пробалтывались обо всем на свете при первой же подвернувшейся возможности. К тому же, как она мне позже пояснила, было во мне что-то такое, что сразу располагало людей к себе, какая-то естественность и простота. Я сочла это за большой комплимент.

– На самом деле у нас больше времени уходит на болтовню, хотя это и не мешает работе, – чистосердечно призналась она. – Мы натасканы так, что успеваем и быстро работать и много болтать при этом, – с удовлетворением сказала она. – Хорошо, что начальство еще не догадывается об этом…

Мы вышли на десятом этаже и взяли в лифт-холле серую трёхъярусную тележку горничных, большой пылесос и тележку для грязного белья, потащив все это в гостевой коридор. Несмотря на тяжесть нашей ноши, мы были приучены брать все сразу, чтобы не возвращаться лишний раз, сэкономив время. Тележка горничных была в «Виктории» намного массивнее и шире, вмещая в себя больше постельного белья и гигиенической косметики. Все было по стандарту: сверху были аккуратно выложены шампунь, гель, бальзам для волос, морская соль для ванн в маленьких тюбиках, мыло, чепчики для душа и пакеты для грязного белья. В многочисленных боковых карманах тележки торчали чистики для обуви, щетки для одежды, блокноты с ручками и таблички-указатели, с надписями на русском и английском: «Не беспокоить», «Погладить», «Продезинфицировано». Внизу на серебристой подножке стояла подставка для бытовой химии. На втором ярусе тележки располагались махровые полотенца и халаты, на третьем – постельное белье. Все было белоснежного цвета, с вышитой красными нитями эмблемой и названием отеля.

– У вас тоже такое было? – спросила с интересом Вера.

– Да, только тюбики с шампунем и гелем были другой формы, – я вдруг почувствовала себя более уверенно. Мне уже не нужно было объяснять, что и зачем здесь используется, хотя раскладка всего этого, как я увидела позже, была несколько иной.

– Тащимся в самый конец коридора! – пояснила Вера. – Там срочный чекаут, который необходимо убрать, так как туда будет заезд в одиннадцать.

В просторном гостевом коридоре на полу был выстлан ковролин однотонного светло-бежевого цвета. Мебель состояла из симпатичных диванчиков, обитых узорчатой жаккардовой тканью темно-синего цвета и маленьких круглых столиков из телесного мрамора, на которых стояли позолоченные вазы с живыми ирисами голубого цвета. Стены были оббиты карамельными гобеленами и украшены картинами.

– Какие здесь номера? – спросила я, с усилием подталкивая тележку горничных вперед.

– Только люкс-номера: дипломатический люкс, представительский люкс, президентский и панорамный люкс с обзором в триста шестьдесят градусов, тот самый, который занимает два этажа в купольной части здания.

– У нас тоже на верхнем этаже были только люкс-номера.

– Да, богатым нужно ощущать свое величие, поэтому их всегда и селят на верхних этажах – так у них создается впечатление, что они по-прежнему находятся на Олимпе. На нижних этажах, которые поскромнее и подешевле, селятся, в основном, командировочные из различных фирм и директора мелкого разлива.