— Вот эту кучку ворованных и купленных на вторичном рынке звездолётов вы считаете армией? — уточнила я. — Вам не пройти даже первый уровень защитного периметра Земли. Вас обезоружат уже на подступах к Солнечной системе.

— Наше оружие — не звездолёты! — рассмеялась она. — Наше оружие — наша вера, наш Бог Света и его Голос. За нами пойдут. Все…

— Это ваш план?

Она смутилась, видимо, решив, что сказала лишнее.

— Я ничего больше не буду вам говорить.

— Мне нужна информация, — терпеливо объяснила я. — И я её получу, так или иначе. У меня есть на это право и возможности, но мне не хотелось бы прибегать к специфическим способам.

— Конечно, — кивнула она со злой усмешкой. — Инъекции, гипноз, ментоскопирование.

— Вот видите, вы прекрасно обо всём осведомлены.

— Я буду сопротивляться.

— Вы же знаете, что это может привести к необратимым повреждениям мозга.

— Вас за это отдадут под трибунал, — мстительно фыркнула Зира.

— А где вы здесь видите трибунал? — поинтересовалась я с улыбкой и осмотрела каюту. Хок и Белый Волк с каменными лицами стояли у входа. — Вы сами заговорили о войне, а на войне возможны жертвы… В том числе и случайные. Так как?

— Я. Ничего. Не скажу, — отчеканила она. — И возможно, я проиграла на этом этапе, но в конечном итоге проиграете вы. Может, горстка этих звездолётов, о которых вы говорили, и не страшна для Земли, но она вполне может стереть в порошок вас. К тому же вы просто не знаете, с чем столкнулись. Здесь есть кое-что пострашнее пушек и звездолётов. Здесь есть Бог, которого нет у вас. Здесь есть древняя сила, магия. Что вы можете противопоставить этому? У вас ничего нет.

— Это не так, — возразила я. — У меня есть лучший корабль во флоте. У меня есть отличный экипаж, состоящий из уникальных людей. И у меня есть то, за что нужно сражаться, и ради чего необходимо победить.

— Сражаться? — снова рассмеялась она. — Вы же поисковик! Что вы понимаете в войне?

— Надеюсь, что ваши друзья думают также, — я заметила, как улыбка медленно сползла с её лица. — Честно говоря, — призналась я, — раньше я боялась войны, а теперь я её просто ненавижу, и постараюсь не подпустить её к Земле. Любой ценой.

— Это фанатизм, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— Я бы назвала это патриотизмом. Я даю вам два дня, чтоб передумать. Если вы не будете говорить, мы прибегнем к ментоскопированию, если будете сопротивляться — к жёсткому ментоскопированию. И не думайте, что я буду ломать голову над тем, как оправдать вашу гибель. Родственники Тайса, узнают о его героической гибели, но им нечего будет хоронить. Ваши родственники тоже будут гордиться вами, и зажигать курильницы у вашего портрета, украшенного гирляндами цветов.

Развернувшись, я вышла из каюты. Хок и Белый Волк последовали за мной.

— Вы серьёзно? — спросил старший стрелок, заперев дверь каюты.

— Нет, — вздохнула я. — Это называется блеф. Я не люблю прибегать к насильственным методам. Будет лучше, если она всё расскажет сама.

— Ты дала ей два дня, чтоб насочинять кучу лжи, — заметил Хок.

— Она не знает, что нам известно, так что мы сразу поймём, если она лжёт. И тогда придётся прибегнуть к ментоскопированию.

— А если она действительно будет сопротивляться?

— На самом деле для сопротивления ментоскопированию недостаточно желания. Насколько я помню, в её личном деле нет сведений о том, что она прошла соответствующее обучение. Оно занимает несколько лет и преподаётся совместно с другими дисциплинами, дающими устойчивый навык. Однако, не факт, что это может помочь на самом деле. Нужна ещё сила духа.

Хок внимательно смотрел на меня.

— Тебе приходилось применять этот навык?

Я помолчала, чувствуя, как предательски задрожали пальцы.

— Я не люблю об этом вспоминать. И я не верю, что она сможет это повторить.

Вечером того же дня я в своём отсеке просматривала сведения, передаваемые нашими спутниками. На планете царила такая же тишина, как и тогда, когда мы первый раз подлетели к ней. День не принёс ничего нового, и я не была уверена, что завтра что-то изменится. Я даже понятия не имела, какого рода информация была мне нужна, и что она могла изменить. У нас было только два пути: сесть на планету или попытаться уйти и вызвать помощь. Второй путь выглядел более разумным, но мне казалось, что тогда наше задание не будет выполнено. К тому же, зная проблемы земной бюрократии, я сильно сомневалась в том, что попытка спасти находящихся здесь людей будет предпринята достаточно быстро. Ситуация слишком сложна, и пока будут искать пути её разрешения, здесь может произойти что угодно. К тому же этот Голос… У меня было чувство, что мне брошен вызов, и я не могу бежать с поля боя.

С другой стороны… Именно поле боя. У меня под началом нет войска. И у меня нет отличного экипажа, о котором я сказала Зире Кхан. Эти ребята — не воины, они напуганы, устали и хотят домой. А там, на Гимеле, кое-что пострашнее пушек и звездолётов. Причём, я до сих пор не знаю, что это. Имею ли я право тащить их туда? Двоих я уже потеряла.

Но если мы сейчас уйдём, они так ничего и не поймут. Они примут поражение и оставят на произвол судьбы тех, кого должны спасать, так и не осознав, что является их долгом. Их обязанность будет переложена на плечи других, у которых будет ещё меньше возможностей и сил.