Шрифт:
Она обнаружила, что ползет к выбитому ветровому стеклу. Она почти выпала наружу, разорвав брюки об осколок стекла.
– Рози!
Роуз Шеперд увидела поезд. Он приближался, и очень быстро. Она встала. Все тело дрожало.
– Рози.
– Да!
– Они едут, Рози! – Руфус Барроус шел к ней с другой стороны фургона, он сильно хромал. На спине у него болтался автомат «Хеклер и Кох», правая рука сжимала «Си-Эй-15».
– Переходи рельсы! Живо!
Она пришла в себя, не выдержали нервы или сработал инстинкт самосохранения, или и то, и другое; она схватила его за руку и потащила за собой.
– Идем!
– У меня вывих лодыжки, иди сама!
Роуз Шеперд обхватила его за плечи, повела, оглядываясь назад. Зеленый фургон и синий седан уже въезжали на перекресток; трейлер, с которым они столкнулись, дымился ярдах в ста от места столкновения, водитель лежал возле него. Она посмотрела вперед, поезд был совсем близко.
– Идем, Руфус, – произнесла она тихо, успокаивающе, совсем как ее мать говорила ей или ее братьям, когда они разбивали коленки.
– Хватит нянчить меня, черт возьми!
Он оттолкнул ее, в глазах выступили слезы; он захромал сам, тяжело припадая на левую ногу. Они подошли к колее. Роуз оглянулась. Синий седан переезжал перекресток, из люка на крыше показалась голова; через секунду человек откроет стрельбу.
Она сунула руку в кобуру, направила револьвер в ветровое стекло и выстрелила два раза.
Синий седан по-прежнему приближался.
Она остановилась, вдохнула поглубже, взяла револьвер обеими руками. Прицелилась прямо в лицо человека над люком в крыше.
– Ну держись!
Она выстрелила, и голова исчезла, но она не услышала звук выстрела, было слышно только гудение поезда и крик Барроуса:
– Беги, Рози!
Роуз Шеперд отвернулась от синего седана с помятым бампером. Она стояла посреди железнодорожной колеи, Руфус Барроус протягивал ей руку, поезд был совсем рядом. Она отпрыгнула влево, ободрав левую руку о гравийную насыпь. Налетел порыв ветра, раздув ей волосы и рубашку.
Руфус Барроус стоял рядом.
– Прыгаем в поезд, иначе нам крышка!
Она встала, товарные вагоны проносились мимо. Поезд начал замедлять ход; в этом месте колея шла под уклон. Руфус Барроус отобрал у нее револьвер; она услышала, как он что-то кричит ей, но не разобрала из-за стука колес. Потом он схватил ее за талию, ей показалось, что они летят, она больно ударилась и упала на спину.
– Мы в глубоком дерьме, Рози, – прокричал Руфус Барроус, стук колес звучал по-другому. Они ехали в вагоне…
Дэвид Холден пил пиво, поскольку, кроме него, можно было достать только вино, которое он не любил. Его запасы крепких напитков давно закончились, а до отмены чрезвычайного положения покупать и продавать их было запрещено. По телевизору в который раз показывали «Остров Джиллигана». Шкипер кричал на Джиллигана, но кому было до этого дело?
В черно-белом изображении волосы Мэри-Энн напоминали волосы Элизабет, Холден почувствовал, что плачет. Он закурил еще одну сигарету и закрыл глаза, но слезы продолжали идти, он чувствовал, как они катятся по щекам.
Глава двадцать первая
Руфус Барроус стоял у стола заместителя шефа полиции Ральфа Камински, левая нога разрывалась от боли.
– Сержант Барроус. Я требую полной откровенности со мной.
Барроус не знал, что сказать, потому промолчал.
– Сержант Барроус, во время происшествия на автостраде 97 с фургоном, принадлежащим Горасу Уайтлоу, по дороге следовал автомобиль. Вас и детектива Шеперд опознали. Что, черт побери, все это значит? Что это еще за военные игры?
– Простите, сэр?
– Барроус. Вы, Руди Голдфарб и Горас Уайтлоу были хорошими друзьями. Что вы там делали? Все это напоминает самовольную расправу.
Барроус откашлялся.
– Вы уже говорили с детективом Шеперд, сэр?
– Поговорю, как только она объявится. Но сейчас я спрашиваю вас, Барроус.
Ральф Камински был лысый, худой, у него были хитрые черные глаза. Поговаривали, что он не любит чернокожих. Это было несправедливо: он не любил никого.
– О чем вы хотите спросить меня, сэр?
– Вы с детективом Шеперд находились в фургоне, принадлежащем детективу Уайтлоу. У меня есть свидетель. Вы положите на стол свой значок. Вы сдадите оружие. И расскажете мне все.
Барроус не проронил ни слова.
– Насколько я понимаю, в Управлении полиции работает целая группа заговорщиков, и мне нужны все фамилии. Для преследования этих революционеров есть соответствующая процедура…