– Я узнаю то, что нам надо, – объявила она.

– И как же вы это сделаете? – спросила Амелия.

– Дорогая, – ответила маркиза, – всем на свете заправляют мужчины. А кто заправляет мужчинами? Конечно же, женщины. Надо только завлечь пару-тройку глупцов, которые принимают решения. В постели языки развязываются быстро… если хорошо постараться, разумеется.

– И вы на это готовы? – спросила Амелия после паузы.

– Вы меня удивляете, дорогая. Ведь это всего лишь кожа, и больше ничего.

Амелия вовсе не считала, что физическая любовь – это всего лишь кожа; но она не собиралась убеждать маркизу в том, что та неправа. С самого детства Амелия не любила спорить и доказывать свою правоту. Ей было вполне достаточно сознания того, что она права; мнения других ее волновали мало.

Узнав о плане Терезы, хозяйка дома горячо одобрила его, заявив, что для спасения королевства хороши любые методы.

– Прежде всего, – объявила Анриетта, – надо подобраться к военным. Они все пришлые, на них у меня нет никакого выхода, а между тем нам очень надо знать, что они затевают.

– Хорошо, – сказала Тереза, подумав, – вечером я отправлюсь в таверну «Попутный ветер», где собираются синие. Изображу из себя гадальщицу по руке.

– Вы умеете гадать? – удивилась Анриетта.

– Нет, но нет такого дурака, который не хотел бы узнать свое будущее. На это я могу поймать любого.

– А предсказания? Как же вы будете их делать?

Тереза пожала своими ослепительными плечами.

– Человеку надо говорить то, что он хочет услышать. Посулю каждому оборванцу генеральское звание, долгую жизнь и богатство. Ну, и награды, само собой. После этого с синими можно будет сделать что угодно.

В реальности, впрочем, все получилось по-другому. Тереза в и самом деле прихорошилась и отправилась в таверну, где почти сразу же к ней подсел какой-то офицер в плохо заштопанной синей форме. Тереза улыбнулась ему и предложила погадать по руке.

– Ты станешь генералом! – объявила она, делая вид, что с восхищением разглядывает линии руки.

– Э, красотка, я уже генерал, – равнодушно ответил оборванец. Тереза озадаченно уставилась на него. В ее представлении генерал – это было что-то помпезное, с золотыми эполетами и всякой мишурой на мундире. А тут – не угодно ли – сидит какой-то, весь из себя невзрачный, и на локте заплатка, и одной пуговицы не хватает. Но Тереза умела держать удар.

– Значит, станешь маршалом.

– Звание маршала отменили, – зевнул генерал. – Так что не получится.

– Ну, может, его еще вернут, – предположила Тереза, чувствуя, что тонет и ей срочно надо спасаться. – Ради такого красавца!

Генерал, которого звали Жан-Батист, не стал возражать, и Тереза, следуя своему плану, нагадала ему богатство, долгую жизнь и множество наград.

– Как ты хорошо гадаешь! – вздохнул генерал и увлек ее под лестницу, туда, где был темный закуток, пригодный для всяких темных – и не очень – дел.

Оттуда генерал вышел через четверть часа, слегка растрепанный, застегивая на ходу штаны.

– Ты куда? – изумилась Тереза. В ее представлении мужчина не должен был уходить так быстро.

– К себе, – лаконично ответил Жан-Батист по фамилии Журдан. – Завтра мне надо уезжать. Спасибо, красотка, ты была очень мила. Не скучай без меня!

И, посвистывая, направился на свою квартиру. Он даже не подозревал, что все это окажется правдой – и маршальство при империи, и богатство, и награды, и долгая жизнь, которая позволит ему увидеть восемь режимов власти: старый, революцию, Директорию, империю, первую реставрацию, Сто дней, вторую реставрацию и под занавес – воцарение Луи-Филиппа.

Пока Тереза пыталась подобраться к военному командованию, Амелия тоже не теряла время даром. Она ходила за цветами и нашла более близкую дорогу в Розендаль – через провал в городской стене, где обычно дежурили два часовых, которые скоро уже знали ее в лицо и выпускали беспрепятственно. Общаясь с Эммой, старой горничной, Амелия выучила довольно много слов по-фламандски и через несколько дней могла уже бегло изъясняться. Заодно она научила Еву, и служанка с изумлением обнаружила, что стоит ей на рынке заговорить по-фламандски, как цены чудесным образом снижаются. Но вообще продукты стоили дорого, даже в пересчете на бумажные деньги, и Ева не переставала сокрушаться, что у себя дома они могли бы накупить вчетверо больше того, что тратили на еду здесь.

Иногда Амелия уходила гулять к морю. По утрам над ним поднималась сплошная масса серого тумана, который вскоре рассеивался; по вечерам, когда заходило солнце, море превращалось в сказочный мираж из золота и синевы. Само море, белоснежные паруса кораблей в порту, маяк, который возвышался возле форта Рисбан, чем-то привлекали Амелию, волновали ту часть ее крови, которая перешла к ней от далеких норманнских предков, морских бродяг и путешественников.

Волновали они и Себастьена, однако с совершенно другой стороны.