Шрифт:
Ошеломленный Фрост кивнул.
— Кастро и коммунистическая марионетка в Монте-Асуль — как бишь, его?..
— Эрнесто Рамон.
— Да, конечно… Кастро и Эрнесто Рамон чувствуют себя словно два таракана, угодившие на одну сковородку. Поэтому и попросили Рафаэля Ортиса проведать вас. Очевидного кандидата в главнокомандующие.
— Ортис?
— Да. По крайности, числится под этим именем. А подлинное имя, или нет — какая теперь, к черту, разница?
— Ни малейшей. Но что же вам угодно? — без обиняков спросил Фрост.
— Во-первых, закурите.
Бейтон улыбнулся, извлекая желто-коричневую пачку:
— В досье сказано, вы предпочитаете “Кэмел”…
— Н-да, — протянул Фрост и зажег сигарету от любезно поднесенной Бейтоном спички.
— Чего же вы хотите? — повторил наемник, с наслаждением сделав несколько затяжек.
— Только одного. Знать в точности: согласны вы служить… м-м-м… личным телохранителем сеньориты или нет?
— Но какая вам, в сущности, разница?
— Видите ли, — продолжил Бейтон, словно и не слыхал заданного ему вопроса, — приняв официальный воинский чин в заведомо наемной армии, вы лишаетесь американского гражданства. Таков закон. А служить по контракту, охраняя отдельного человека — да еще и не являющего собою пока официальной политической фигуры, — сколько угодно. Если работа повлечет необходимость… нет, если работа вынужденно вовлечет вас в… Короче, вы меня понимаете. Если вокруг закипает война, телохранитель поневоле может оказаться втянут в операции как тактического, так и стратегического свойства. Безо всякого ущерба для своего гражданского статуса.
— Иными словами, — сказал Фрост, — принимай грядущее предложение и помогай порядочным людям сбросить фиделевскую макаку. Заодно потреплем нервы и. самой бородатой твари. Правильно?
— М-м-м… Я бы не выражался столь прямолинейно, однако суть вы поняли вполне.
Бейтон огляделся в поисках пепельницы для Фроста и, за неимением лучшего, протянул наемнику никелированную больничную “утку”.
— А вы отдаете себе отчет, — спросил капитан, — в том, что папаша Марины, хоть и числился добрым антикоммунистом, но был крайне правым диктатором? Тоже не сахар, доложу вам!
— Сеньорита Агилар-Гарсиа, — сказал Бейтон, — добрый друг Соединенных Штатов. Можно с уверенностью утверждать: повторяю, с уверенностью, — что ей пришлась по душе демократия и преимущества, которые демократия дарует. Монте-Асуль освободится от диктатур любого свойства — и левых, и правых. Соединенные Штаты чрезвычайно в этом заинтересованы.
Бейтон сделал короткую паузу и закончил:
— Следует логический вывод: мы хотим обеспечить сеньорите самую надежную охрану… И знающего свое дело военного советника, между прочим…
Фрост погасил окурок в никелированной “утке”. На “утке” виднелась маленькая надпись: “Сделано в США”.
— И ко мне применимо, — буркнул Фрост.
— Что?
— Ничего… Просто подумал вслух.
Глава третья
Фрост ослабил черный шелковый галстук, одернул пиджак, слегка подтянул брюки. В эдакой жарище, подумал он, только и выряжаться как на прием у президента… Наемник замкнул дверцу взятого напрокат форда, пересек широкий, усаженный пальмами бульвар, остановился перед большим, дышавшим стариною зданием.
Монастырь Скорбящей Богоматери.
Приблизившись к створкам деревянных ворот, наемник машинально отметил: поверх монастырской стены тянулись нити колючей проволоки, закрепленной на тонких кронштейнах. Н-да. Нынче вламываются всюду, не разбирают: банк, или монастырь, подумал Фрост.
Чисто средние века! Но тогда, пожалуй, к монастырям было, все же, побольше уважения…
Справа от ворот, на каменной колонне, виднелась черная мраморная табличка, гласившая на английском и испанском языках: “Воздвигнуто в 1887 году от Рождества Христова на милосердные пожертвования обитателей Южной Калифорнии, к вящей славе Господа Иисуса и Его Пречистой Матери”.
Фрост постучался.
В воротах распахнулось маленькое оконце, за которым возникло женское лицо.
— Да?
— Сестра, мое имя — Хэнк Фрост.
Наемник выждал одно мгновение и произнес довольно приторный пароль:
— Бутон розы возвещает о грядущей весне. Окошечко затворилось, и начали раскрываться сами ворота. Войдя на монастырское подворье, капитан остановился, обозрел внушительный фонтан, пышный сад, роскошные клумбы цветов, рассыпанные там и сям по гладким, чисто выметенным плитам.
Фрост обернулся, уставился на маленькую, полнеющую монахиню, облаченную в белое одеяние.
— Дожидаться здесь, или идти дальше, сестра?
— Сеньорита спустится к вам через минуту, капитан. Сожалею, но мужчинам доступ в монастырь возбраняется.
— Понятно, — сказал Фрост, удержавшись от ухмылки. Монахиня пошла — вернее, поплыла, прошествовала по двору, скрылась из виду. Присев на каменную скамью близ фонтана, Фрост попытался вообразить, будто здесь, подле бьющих и низвергающихся водяных струй, хоть немного прохладнее.