Его глаза темнеют, цвет красного дерева затмевает похоть, мерцая на мне, когда его рука подносит мякоть яблока Грэнни Смит к губам.

Когда он откусывает, соки брызгают в разных направлениях, и я чувствую хруст всей своей сущностью. Он эхом отдается в моих ушах, мой взгляд опускается, когда он отодвигает яблоко, чтобы прожевать, его рот влажный, когда двигается.

Пульс стучит у меня между ног, от опасного выражения его лица у меня кружится голова.

Его горло сжимается, когда он сглатывает, делая шаг ближе, хотя мы уже на одном уровне друг с другом. Кровь приливает к моим ушам, временно останавливая те части моего мозга, которые обрабатывают логику и разум, заставляя меня забыть все причины, по которым я должна быть осторожна.

— Черт, — говорит он, его голос чуть громче хриплого шепота, — мое имя чертовски хорошо звучит у тебя на языке, малышка.

— Г-где моя одежда? — Я заикаюсь, пораженная своей способностью сформировать связное предложение, когда все, о чем может думать мой мозг, — это его губы на моих.

— Распакована и висит в шкафу в прихожей. Я не думал, что ты встанешь до того, как мы приземлимся.

Он делает еще один шаг, толкая меня обратно через порог в ванную.

— Мое платье?

На его челюсти дергается мышца, отчего на левой щеке появляется ямочка.

— Сожжено. Позаботился об этом перед тем, как мы покинули аэропорт.

Мой рот приоткрывается в шоке.

— Ты сжег мое свадебное платье?

— Мне не понравилось, что ты выходила за меня замуж в платье, которое собиралась оставить на полу сегодня вечером в спальне Матео.

Я хмурюсь.

— Честно говоря, я не планировала спать с Матео. Никогда, если бы мне это сошло с рук.

Он делает еще один шаг, подталкивая меня к раковине. Я закидываю одну руку за спину, чтобы не упасть, крепко держась за простыню, и он наклоняется, чтобы положить руку на стойку рядом с моим бедром.

— Нет? — спрашивает он, теплое дыхание обдает мое лицо. — Значит, ты не надевала откровенное нижнее белье для него? Не брила свою сладкую маленькую киску на случай, если твой новый муж захочет попробовать тебя?

Он облизывая губы, когда сжимает в кулаке узел, удерживающий мою простыню на месте, я качаю головой. Мое дыхание прерывается, когда он сдвигается еще ближе, так близко, что я даже не уверена, что мы больше не два отдельных существа.

Грудь сжимается, я смотрю на него сквозь опущенные ресницы, пытаясь выровнять дыхание, погружая палец ноги в бассейн притяжения, струящийся между нами.

— Может быть, я хотела, чтобы платье было на твоем полу этим вечером.

Радужки Кэла темнеют еще больше, дыхание перехватывает в его горле.

— Ты собиралась думать обо мне, когда он трахает тебя?

Не дожидаясь ответа, он тянет за атлас, разжимая мои пальцы свободной рукой, когда откусывает еще один кусочек яблока. Непристойный чавкающий звук, когда он отрывает фрукт, вызывает сильную дрожь у меня по спине, и я сжимаю бедра вместе, когда влага скапливается, согревая меня изнутри.

Одним движением его руки простыня спадает с моего тела, цепляясь за талию, где я прижата к раковине. Кэл прерывисто выдыхает, пока жует, обводя голодным взглядом мое тело.

— Такая же греховная, как я помню, — бормочет он, кладя яблоко на полочку позади меня, затем протягивает липкие пальцы, чтобы коснуться татуировки граната под моей грудью — той, которую я сделала, когда он начал называть меня своей маленькой Персефоной, как будто я могла дотянуться до него с помощью символа.

Его прикосновение ледяное, лишенное тепла, которое таят в себе его глаза, и все же оно обжигает меня в любом случае.

Что со мной не так?

Всего несколько часов назад этот человек шантажом заставил меня выйти за него замуж. Угрожал жизням всех, кого я люблю, только для того, чтобы я стала добровольной пешкой в какой-то странной маленькой игре, которую еще даже не понимаю.

Я также не уверена, что верю в его историю о том, что его самого шантажировали — человек, которого все, с кем он вступает в контакт, называют Доктором Смертью, не из тех, кто так легко подчиняется воле других, поэтому его немедленное нежелание принять условия своего мучителя вызвало у меня красные флаги.

Но так как у меня также нет других зацепок, и я знаю, что он не делает пустых угроз, у меня не было выбора.

Однако это не значит, что я должна наслаждаться нашим маленьким соглашением, и все же, чем дольше он смотрит, тем быстрее моя решимость тает.

Моя рука сжимает стойку до боли, усилие удержать себя от того, чтобы прикоснуться к нему в ответ, ошеломляет.

Его большой палец скользит по моей татуировке, заставляя меня дрожать, как осиновый лист, и он ухмыляется, двигаясь вниз. Его прикосновение изгибается над моим бедром, задевая лобковую кость, прежде чем опуститься дальше, чтобы ласкать мой клитор.