Прямо из досье парня можно открыть досье отца, Виктора Райвенгова. Фотография очень размытая, даже черты лица не подходят. Петра прочитала всё, но подробностей было ещё меньше, чем в файле Ника Райвенгова. Петра нажала на историю изменений.

«Доступ запрещён», — появилось предупреждение.

— Надо запросить права выше, — сказал Ким, следя за действиями начальницы.

— Мне сделали копию ключа покойного ван Дина. И у него нет прав на просмотр. Ладно, это не бери в голову, занимайся своими делами, а я свяжусь с магистром.

Петра взяла трубку экстренной спутниковой связи с магистром Айво. Старый змей будет недоволен, но император лично разрешил беспокоить Дарнелиуса в любое время, к большому неудовольствию последнего.

Ждать пришлось долго, наконец, кто-то ответил.

— Здравствуйте, — сказала Петра. — Это квистор Петра Брейлинг и мне нужно поговорить с… простите, плохо слышно… Что? Как это он мёртв?

Виктор

В этот раз Приходящий не заставил себя долго ждать.

— Там не было досье Хадена Айскадера, — сказал Виктор, плюхаясь в чёрное кресло, состоящее из кубиков. Некоторые взвились в воздух, но их притянула к себе стена из облупленного кирпича, покрытая ржавыми трубами.

— Тем лучше для меня, — сказал Приходящий. — Император Луциан достаточно могущественный человек, но один человек не способен управлять страной из нескольких звёздных систем. У него есть советники, друзья, фавориты, каждый, так или иначе, влияет на судьбу империи.

— Ты можешь не вихлять?

— Разумеется, нет, — Приходящий фыркнул. — Никаких прямых подсказок, иначе будет неинтересно… но в данном случае сделаю исключение. Время поджимает. Твоя цель — Ливий Кастелано.

— Кто он?

— Кастелано — это фамилия его матери. Фамилия его отца — Сагредо.

— Родственник императора?

— Сводный брат, — объявил Приходящий. — Бастард, у старого императора их было двое, по крайней мере, те, о ком я знаю. Младший возглавляет Императорский Банк, а старший… скажем так, он очень хороший друг молодого императора, и Луциан часто принимает его советы, особенно касательно назначений. Ливий хорошо разбирается в людях.

— Мне нужно больше информации. Охрана, где цель бывает и какие у него привычки… или ты опять будешь играть в шарады? — Виктор вглядывался в скрытое тенью лицо Приходящего.

— Нет. Ливий — убеждённый христианин… была такая религия на старой Земле, которая использовала символику Мартиров до того, как стало известно, что это, собственно, погибшая цивилизация пришельцев. Ну знаешь, всякие кресты, нимбы над головой, концепция Троицы, двенадцать неких апостолов и казнённый за грехи Спаситель… не знаешь? Да ладно, в наше религиозное время не разбираться в религиях? Хотя да, Карин светское государство, в других местах с этим похуже… Ливий построил церковь некоего Святого Петра на окраине Сплендора… и нанял священника, кого-то ещё… там даже прихожане есть, — лица собеседника не видно по-прежнему, но Виктор не сомневался, что он ухмыляется. — И вот, для Ливия церковь — это святое место, и он всегда оставляет охрану снаружи. Действуй, Беда. Именно ему покойный магистр дал досье Айскадера… и именно Ливий скажет решающее слово… а ты скажешь своё.

Виктор тут же проснулся. Они уже поменяли место убежища до того, как по всей империи объявили чрезвычайное положение и ввели комендантский час. Этот подвал не такой уютный, как старое место под мостом, зато сухо и есть электричество. Медведь спал в углу, свернувшись калачиком, а Блоха сидел в стороне, очень бледный, о чём-то думая.

— Что-то случилось? — спросил Виктор.

— Нет, — ответил Натан. — Всё хорошо.

— Ну и славно, — Беда поднялся и потянулся. Рана заживала, но всё ещё болела. Зато палец больше не беспокоил. — Нас ждёт работа.

Блоха не улыбнулся.

— Это он тебе сказал?

— Да.

— Он не из тех, кто помогает людям. Он убивает твоими руками, а что в награду? Брошенная кость?

— Сегодняшняя кость — досье на Айскадера.

— Я бы хотел сказать: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Беда», но я вижу, что ты не знаешь, — Натан поёжился, будто замёрз, но по осунувшемуся лицу бежал пот. — Это же не вернёт Ника.

— Я знаю. Но ничего другого я делать не умею. Я обещал Вере, что буду следить за ним… и не сдержал слово… и даже не могу пожалеть об этом, но он был всем, что у меня осталось.

В голове крутилось какое-то сожаление и чувство, что забыто нечто очень важное… но это лишь обман, ложь, лишь игра разума, которая ищет альтернативу тоске и чувству скорби. Или, может быть, это чувство из-за того, что Виктор забыл, что такое сожаление?

— Но я думаю, что всё делаю правильно, — сказал Беда. — Они все приходят ко мне во снах, все, кого я прикончил. И Вера тоже. Будто их ненависть ко мне сохранилась даже после смерти. Но Ник не приходит… и если я сделаю всё правильно, может он… может, он так и не придёт? Потому что эти сны… они хуже, чем всё было в реальности…