И лишь одна из послушниц не играла. Сидела в углу, нервно перебирала перламутровую гальку и явно думала о чём-то своём. Уж это, само собой. Свободный дух, способность самой принимать решения — у Ильсии было всё, что отрицала покровительница.

— Доброго дня, — подобно пожухлой листве прошуршал голос Моры.

Девушки в ужасе закричали. Кто-то упал в озеро и поплыл к стенкам, кто-то рухнул на песок.

Авита сохранила лицо. Выпрямилась, призвала крылья и выставила подобно щиту.

— Я не приглашала смерть.

— Красавишна, ты помнишь, какой сегодня день? Алая луна вот-вот будет в зените, — прищурилась опаловая стихия, — твоё решение?

Журавлица приняла обычный вид.

— Нет. Она не почитает меня. Ни одного подношения за все годы. Таким, как она, я одолжений не делаю. Будут и другие.

— Это окончательный ответ?

— Да.

Мора улыбнулась. Иного ответа от изнеженной стихии она не ожидала. Сколько ещё схождений минует, прежде чем Авита переступит через гордость?

День клонился к закату. Сквозь единственное окно в лекарские палаты робко проникало солнце. Скользило по старому шкафу, забиралось на стену и золотистым веером украшало потолок. Минует час-другой, крепь накроют тени зеленоватых сумерек.

Прижав колени к груди, Айлин сидела на койке и косо наблюдала за дремавшими соседками. Превосходная компания для советницы! Ходячая беда по имени Юлия напилась рома (где только взяла? Бутылки с жгучей отравой хранились у главной поварихи, в закрытом на ключ шкафу), упала на лестнице и сломала ногу, в дополнение к ещё не сросшейся руке. Под действием обезболивающих настоев незадачливая кухарка крепко спала и нарушала тишину раскатистым храпом. Безумные стихии, да вся драная и сальная одежда насквозь провоняла перегаром! Мерзость.

У стенки лежала ещё одна возрастная дерья с седыми буклями, чьего имени тен Махети не знала. Вчера её принесли с кровоточащей и чёрной лодыжкой: в поле за горой бедолагу укусила ядовитая змея. Как и для чего ткачиха — когда-то она шила наряды для Айлин и обучала манерам, в семерики до отправки к королевскому двору — забрела в непроходимые травяные заросли, осталось загадкой. Луг за холмом принадлежал мышам, змеям и ежам, это прекрасно знали все каорри. Да что думать, встречались болотистые ловушки. Шаг и, здравствуй, надлунный мир.

Скрипнула дверь, в зал вошла пожилая лекарица. Тати осторожно проверила спящих, сделала по уколу, зажгла ароматические палочки.

— Подайте мне воды, — холодно произнесла бывшая цетра.

— Кувшин стоит рядом с вашей постелью, — она сдержанно улыбнулась, — достаточно протянуть руку и наполнить стакан.

— Я прошу вас сделать это.

Голос тен Махети источал яд. Во дворце после такого тона прислужницы в слезах падали на колени и просили прощения за дерзость. Ввести бы в убежище подобную традицию.

— Не просите, а приказываете.

— И что?

— Вы абсолютно здоровы и можете обслужить себя. Попробуйте, и всё получится, самое трудное — сделать первый шаг, — кивнув, Тати покинула комнату.

Айлин аж задохнулась от злости. Чтобы у лекарицы язык свернулся в трубочку и отсох! Да как жалкая нищебродка смеет так с ней разговаривать! С советницей короля! С верной помощницей хранителя ордена! С важным лицом в крепи!

В ярости отмеченная Адаром схватила стакан и разбила о стену. Дзинь! Осколок отлетел от камня и порезал ладонь некогда первой красавицы Афелета. Кровь тёмно-алым бисером нарисовала созвездие на одеяле.

— Ах! — дерья всхлипнула от боли, вытащила стекло и зажала руку подушкой, — будь здесь всё проклято! Всё и все! Ненавижу вас всех! Как смеете так со мной обращаться?!

— Что за крики, что такое… — пошевелилась Юлия и нехотя разлепила глаза. Воздух завонял перегаром и потом, — ох, моя нога…

— Попросила воды подать, а мне отказали!

— Так кувшин ближе всех к тебе стоит.

— Не к «тебе», а к «вам».

Кухарка приподнялась на подушке:

— А «вы», собственно, кто такая? — она прищурилась, — ах, конечно-конечно, узнала, вспомнила. Засланка всеми любимая.

— Какая ещё засланка?! — Айлин вскинула брови.

— Самая обыкновенная, — Юлия смотрела в разукрашенный лиловыми всполохами потолок, — выращенная для постели короля. Там-то, небось, матрасы помягче были и простыни шёлковые, и подушки с настоящим пухом. И одеяла без дырок.

— Как ты смеешь со мной так разговаривать?! Я выполняла важнейшее задание!

— Ублажать мужчину — важнейшее задание. Не дай стихии, отшлёпает, — она издевательски рассмеялась, — ты, это, будь проще и спокойнее. Пока ты с монархом кувыркалась и казну тратила, мы боролись за выживание. Ходили в дозоры, отваживали патрули. Зашивали дырки на старом тряпье, крахмалом и прочей дрянью клеили обувь, чтобы не развалилась. На камнях и глине растили овощи и делили на всех, лишь бы хватило поесть. Весело было, очень.