Восстает как призрак снежный,

И сметает горный прах

Головой врага в зубах.

* * *

В темноте густой, тревожной,

Потеряв покой и сон,

Много лет ищу ничтожных,

Захудалых хромосом.

На стекле предметном тесно

Сбились кучами тельца;

В голове дурная песня

Закрутилась без конца:

– Эх, упрямые клетки!

Из дырявой пипетки!

Дни мелькают как страницы,

А вы –

Не хотите делиться!!

Не в коня, знать, обеды

Иностранные среды,

Не видал таких психов

Даже сам дядя Вирхов…

Я сижу за микроскопом,

Бородой давно оброс,

Видно, все митозы слопал

Беспощадный апоптоз;

После пятого бокала

Я в сердцах разбил фонарь,

На обломках ртуть сияла,

Напевая мне как встарь:

– Эх, проклятые клетки!

На осиновой ветке

Вас бы вместе развесить

Штук по пять и по десять!

Доиграетесь, черти,

До химической смерти,

До бодрящего укола,

Ледяного метанола,

А культура-то сжалась,

Подло давит на жалость:

Дескать, бог и император,

Не хотим в фиксатор…

* * *

Домик продан, сад разрушен –

Захирели нынче груши

Не шумят густые вишни –

Комментарии излишни.

Но сквозь грохот, брань и топот

Снизу льется грозный шепот:

– Не спешите, молодцы:

Глубоко мои концы.

– Если корень непокорен –

Отруби проклятый корень.

– Обкопай его сперва,

Там, где мятая трава.

Сапоги суглинок месят –

Корешок аршин на десять;

– Нужно, братцы, постараться!

Корешок уж метров двадцать.

Пот неистово струится:

Змей подземный – метров тридцать!

Конец ознакомительного фрагмента.