Но и тут Тайвин не представлял, кто и как должен обеспечивать золотой стандарт и хранить золото. Хотя решение, на самом деле, лежало на поверхности.

Всё же, Старый Лев житель этой эпохи, а я нет. Он и подумать не мог, о том, о чем подумал я. О создании собственного Вестеросского Банка, на основе королевских и ланнистеровских активов.

Поэтому, я дополнил текст Тайвина и подробно описал в свитке концепцию вестеросского ЦБ.

Максимально развёрнуто изложив свои мысли по этому поводу (экономику я знал на уровне студента неэкономического университета и не более), я запечатал свиток и, вызвав слугу, отправил его к Тайвину, с приказом немедля приступить к воплощению этого в жизнь. Могу же я приказывать, раз он окончательно признал мою власть.

Затем, вызвав к себе Борнхольма, я приготовился слушать его доклад по ситуации в стране.

А ведь на сегодня ещё запланирована встреча с тружениками строительных батальонов, выступление перед народом на площади и званый ужин с Тиреллами.

Ох, тяжела шапка Мономаха…

В ставке Робба было сыро и пахло вином и рвотой.

После смерти лютоволка Молодой Волк стал совсем плох и забухал с удвоенной силой.

Теперь его практически не видели трезвым. Он напивался, буянил, падал лицом в харчи на столе и засыпал. Иногда он просто напивался до отрубки.

В этом варианте сюжета, Робб не штурмовал Крэгг, ибо проспал подходящий день для штурма. Следовательно, он не был ранен и не был вылечен и охмурён Джейн Вестерлинг, а значит, не нарушил обещания данного Фреям.

Но легче ему от этого не было.

Помимо алкоголизма, Робба начали мучать жуткие головные боли. Во сне, он видел трёхглазого ворона, который что-то ему каркал, поднимал на огромную высоту и заставлял беспомощно смотреть на Красный Замок.

По правде сказать, именно из-за этих снов и боли, Робб и начал так усиленно пить, намереваясь притупить боль и спать без снов. Однажды, он обезумел и лично чуть не зарубил всех почтовых воронов, которые были у его войска, тем самым рискуя оставить армию без коммуникации. Хорошо вовремя угомонили.

И вот, в очередной раз, Робб заснул лёжа на полу в облёванном дублете. И уже в сотый раз он проснулся на заснеженной поляне, где его через мгновение схватил ворон с тремя глазами и взвился ввысь. Робб уже прошёл все стадии принятия, поэтому смотрел на привычное зрелище с безразличием, словно в сотый раз, пересматривая фильм.

Тут ему пришла в голову мысль.

— Слушай, что ты от меня хочешь? — обратился он к ворону.

Тот, что удивительно, радостно ответил человеческим голосом.

— А я уж думал, что ты никогда не спросишь! Долго же ты тупил, редкостный олигофрен.

— Ты говори, да не заговаривайся, курица летающая. Я король Севера! — Робб попытался схватить ворона за хвост, но безуспешно.

— Слушай меня, «король», — Робб в интонации услышал кавычки. — У нас общие враги. Всё это время, я пытался донести твоей пустой башке, что ты должен взять себя в руки, собраться и начать решительное наступление на самозванца Уотерса.

— Постой. Всё это время ты мучал меня, чтобы я пошёл с армией на моего заклятого врага?

— Да…

Робб выдал такую трёхэтажную матерную формулу, что даже бывалый Риверс широко раскрыл все свои три глаза. Не прошли даром Старку попойки в самых дешёвых трактирах Речных Земель, с соответствующей публикой.

— Не мог сказать, ублюдок? Я из-за тебя уже кусками печени харкаю, мразь! — надрывался Молодой Волк. Или же Бухой Волк, как его за глаза называли солдаты

— Но… Я не могу говорить… Чтобы что-то сказать в чужих снах, мне необходимо долго копить магию. — пытаясь оправдаться, бормотал сконфуженный Трёхглазый Ворон.

Теон сидел у входа в шатёр и, греясь на теплом майском солнышке, как обычно потягивал эль из бурдюка. Прохладный ветерок приятно холодил кожу, а вдалеке шумел полноводный Трезубец.

Эх!

— Жить хорошо, а хорошо жить ещё лучше. — глубокомысленно произнёс Теон и подивившись собственной мудрости, отсалютовал сам себе и одним махом осушил весь мех.

Вдруг из палатки, шатаясь, выбрался король Севера, весь бледный и в блевоте. Но в глазах его плескалась железная решительность.

Теон усмехаясь, перевернул мех, показывая, что ни капли не осталось.

— Извини. Знал бы, что опохмелиться выйдешь, оставил бы. — соврал он. В последнее время, он открыто смеялся и потешался над пьяным в люльку Роббом, уже не воспринимая его как друга и тем более как короля. Это-то убожество метит в короли? Да его родственник Дагон Грейджой по прозвищу Пьяница и тот меньше пьёт.

Но Робб, на нетвёрдых ногах подошёл к Теону и, выбив у него из рук пустой бурдюк, поднял его за грудки.