В итоге Тюр сел на столешницу в ванной, зажав её между своих ног — на Марион в этот момент было только нижнее бельё, а Тюр всё ещё был в чёрных брюках от костюма и без рубашки, в классических туфлях и с часами, которые, наверное, сломались из-за воды.

Ему потребовалось примерно полчаса, чтобы вытащить из неё все осколки стекла.

Потом он ушёл, а Марион приняла душ, и это было одновременно болезненно и просто великолепно.

К тому времени, когда она закончила, вся ванная комната заполнилась паром, и Марион испытывала смутное чувство вины за то, как долго она там находилась, хотя в глубине души ощущала усталость, понимая, что теперь ей придётся использовать тонну дезинфицирующих средств на сотнях порезов по всему телу и, вероятно, ещё наложить повязки на самые серьёзные из них.

Однако сначала ей нужно было освободить ванну для Тюра и, наверно, помочь ему вытащить все стёкла из его кожи.

Завернувшись в полотенце, она высунула голову в спальню отеля.

Никого не было.

Она осторожно вышла из ванной.

Оглядевшись, она заметила записку на покрывале, которое было новым, а не тем, что она стащила с кровати на пол.

Марион подошла ближе и увидела, что верх покрывала откинут. Увидев там бледно-золотые простыни, она поняла, что кровать полностью перестелена, а старое постельное бельё и покрывало исчезли.

— Маленький занятой божок, — пробормотала она, поднимая записку.

Она прочитала написанное. Оно было кратким и по делу.

«Я скоро вернусь.

Я сказал им оставить одежду на столе.

Закажи еду, если ты готова».

Марион огляделась.

Кроме двух маленьких ночных столиков по обеим сторонам большой кровати, она увидела только низкий журнальный столик перед небольшим диваном из выкрашенной в золотистый цвет кожи.

Потом она заметила раздвижные деревянные двери.

Впервые ей пришло в голову, что она видела лишь небольшую часть гостиничного номера.

Подойдя к дверям, она раздвинула их.

Марион оказалась перед большой комнатой, которая выглядела намного больше, чем она ожидала.

Эркерные окна составляли большую часть стены слева от неё.

Между этими большими окнами и раздвижной стеклянной дверью находилась рельефная стена, по бокам которой висел прозрачный тюль, который кто-то раздвинул вместе со шторами из более тёмного и плотного материала. Из главного окна она могла видеть снег, падающий на небольшой балкон, и ей открывался вид на Монумент Вашингтона, торговый центр и подсвеченный Мемориал Линкольна вдалеке, заслоняемый шквалом падающего снега.

Плоский телевизор располагался на стене недалеко от раздвижной стеклянной двери, прямо над газовым камином из белого камня, рядом с бледно-голубым, кожаным современным с виду секционным диваном, стеклянным журнальным столиком и двумя торшерами.

Кухня и бар занимали большую часть площади справа от неё.

Кроме того, Марион увидела современный обеденный стол с четырьмя стульями и письменный стол с ноутбуком на нём. В противоположном углу, ближе к входной двери в номер, стоял ещё один небольшой кожаный диван бледно-зелёного цвета.

Всё в комнате было стильным, светлым, но невероятно удобным на вид, вплоть до толстого, белого одеяла из искусственного меха, которое покрывало большую часть голубого дивана.

На кухне стоял полноразмерный холодильник из нержавеющей стали, а у барной стойки стояли три высоких хромированных стула с обивкой из синей кожи.

Бутылка вина стояла на столешнице рядом с корзиной с фруктами.

Марион увидела две аккуратные стопки одежды на кухонном столе и вторую записку между стопками.

Эта записка была написана другим почерком, не тем, что в спальне. Кто-то написал синими чернилами:

«Позвоните нам, если вы захотите поменять что-либо, или если вам потребуется что-то ещё!

Было приятно делать покупки для вас, сэр!»

Ниже был номер телефона и смайлик, написанные маркером.

Фыркнув, Марион начала рыться в куче одежды.

Она быстро поняла, что первая стопка предназначалась для него, для Тюра.

Она заметила там мужскую рубашку, всё ещё в упаковке (белую), мужскую футболку (серую), синие джинсы (тоже мужские), три пары носков, одни из них носки под костюм, две пары трусов-боксёров, чёрные спортивные штаны и чёрные туфли без шнурков. Когда она взглянула на дверь, то увидела, что там висит бумажный пакет с ещё большим количеством одежды.

Она предположила, что это может являться поводом для мужской классической рубашки.

И для чёрных кожаных туфель.

Оставив груду его одежды в покое после беглого осмотра всего содержимого, Марион склонилась над другой стопкой одежды, которая оказалась женской, и начала её просматривать.

При этом она готова была расцеловать Тюра.

Ну… она и так определённо хотела поцеловать его ещё до того, как получила одежду.

Но сейчас она поцеловала бы его ещё и за одежду.